Шерри Томас - Гибельное море (ЛП)
Иоланта тяжело вздохнула:
– Так тяжело найти… – И умолкла. Лицо Тита озарилось возбуждением – он обнаружил нечто полезное. – Что там у тебя?
– Описывая второе видение о том, как я стою на балконе, мама упомянула о некой женщине по имени Эйрин, утратившей ее доверие, после того как прочитала без разрешения ее дневник.
Иоланта совсем смутно помнила, о чем речь. Она читала о тех видениях не в самом лучшем состоянии.
– Я только что попросил справочный стол показать какие-нибудь статьи, где одновременно упоминались бы генерал Рейнстоун и Эйрин, – пояснил Тит. – И обнаружил вот это.
«Вот этим» оказалось еще одно интервью юной Пенелопы из тех времен, когда ее назвали выдающейся выпускницей офицерской школы, но на сей раз для студенческой газеты ее старой академии, расположенной в менее богатом районе Деламера.
Тит указал на конкретный абзац.
«В: У вас есть прозвище?
О: Некоторые друзья называют меня Эйрин, смеха ради. Эйрин – богиня мира, а я изучаю искусство войны».
Иоланта почувствовала покалывание в кончиках пальцев. Насколько она помнила, в первый раз видение пришло к принцессе Ариадне в день рождения принца, а во второй – всего за несколько часов до появления на свет Иоланты.
– Ты помнишь, что твоя мама делала во время второго видения?
– Да, – ответил Тит. – Она присутствовала при чьих-то родах.
При родах Эйрин. И та прочла дневник, то самое видение, которое, вероятно, не имело никакого смысла для принцессы, но в котором Эйрин узнала себя и своего ребенка, из-за чего и пошла на крайние меры, лишь бы убедиться, что Атлантида никогда не найдет ее дитя.
А Эйрин – это генерал Рейнстоун.
– Я проверил, – добавил Тит. – В то время Пенелопа Рейнстоун служила в личной гвардии моей матери, но через несколько недель ее перевели в Генеральный штаб Цитадели: она утратила мамино доверие.
Странно, но слышать подобное о ней было досадно. Наверное, потому, что Иоланта по-прежнему не могла до конца соотнести генерала с вероломной хранительницей памяти.
– У генерала нет детей. Ей бы пришлось таиться на протяжении всего срока беременности. И если она выдала своего ребенка за Иоланту Сибурн, то что сделала с ребенком Сибурнов, настоящей Иолантой?
– Раньше уже случалось, что женщина скрывала ото всех свою беременность. И она могла найти для малышки приемных родителей.
Настоящая Иоланта Сибурн родилась в Королевской больнице имени Гесперии в конце сентября, за два с половиной месяца до положенного срока. Она оставалась в больнице несколько недель, озабоченные родители навещали дочурку ежедневно и сидели возле нее столько, сколько могли.
После одного из таких визитов, возвращаясь домой в одолженной колеснице, они столкнулись в воздухе с гораздо бόльшим экипажем, набитым пьяными туристами. По словам учителя Хейвуда, Джейсон и Дельфина Сибурны умерли мгновенно.
В роковую ночь метеоритного ливня настоящей Иоланте Сибурн было шесть недель от роду, но она вполне сошла бы за новорожденную. И произошла подмена. Она исчезла… куда-то. А учитель Хейвуд воспитал ребенка генерала Рейнстоун как Иоланту Сибурн.
Тит снова подошел к справочному столу.
– Что ты ищешь?
– Записи Королевской больницы того времени. – Он просматривал различные журналы. – Ни слова о родах Рейнстоун. Однако кто-то оплатил лучшую родильную палату и потребовал полнейшей анонимности. Эта роженица даже не воспользовалась услугами больничного персонала. Но глянь-ка: через полчаса после рождения ребенка забрали в детскую и вернули матери лишь несколько часов спустя, на рассвете.
Когда девочку принесли обратно, это уже был другой младенец.
– А твой опекун приходил в больницу в то же время.
Тит подтолкнул толстый журнал записи посетителей к Иоланте. Она начала листать страницы; шелест отдавался в ушах неестественным грохотом.
Впервые учитель Хейвуд посетил детское отделение в сентябре, вскоре после того как родилась настоящая Иоланта Сибурн. В последующие дни он часто приходил, всегда указывая в качестве причины визита: «Подменить родителей, чтобы они смогли немного отдохнуть». После смерти Сибурнов он по-прежнему приходил несколько раз в неделю, чтобы «навестить осиротевшую дочь друзей».
В какой момент он начал действовать сообща с Пенелопой Рейнстоун, чтобы устроить подмену? С Пенелопой Рейнстоун, которая узнала, что случится с ее ребенком, потому как сунула нос в дневник видений принцессы Ариадны. Упомянул ли он мимоходом о том, что в больнице есть девочка-сирота, которую как раз собирались вверить заботам пожилого родственника, прежде никогда ее не видевшего? Не это ли стало источником вдохновения?
В последний раз учитель Хейвуд посетил больницу в ночь метеоритного ливня. Он отметился на входе в семь вечера и расписался об уходе часом позже. Однако рядом кто-то из персонала больницы добавил примечание, мол, в полчетвертого утра Хейвуда обнаружила охрана и выпроводила из здания.
Но времени на подмену у него было предостаточно.
– Я хочу поговорить с леди Уинтервейл, – сказала Иоланта.
Когда она появилась на чердаке лондонского дома Уинтервейлов, мать Ли чуть ее не убила. И не из-за того, что посчитала Иоланту злоумышленницей, вторгшейся в чужой дом, а потому что возложила на нее ответственность за потерю каким-то человеком чести.
Иоланта сбежала в полной уверенности, что женщина совершенно безумна. Но теперь, зная, что она по большей части пребывает в здравом уме, а приступами страдает лишь изредка, Иола увидела слова леди Уинтервейл в другом свете.
– Неплохая идея – она может знать больше, чем мы думали, – согласился Тит. – Я пойду с тобой.
Пять минут спустя они стояли в гостиной Виндзорского замка, куда ранее леди Уинтервейл перенесла Иоланту.
– Toujours fier, – произнесла Иола.
Долго ждать не пришлось – двери открылись, в гостиную вошла леди Уинтервейл и, заметив принца, склонила голову.
– Присаживайтесь, миледи, – предложил Тит.
– Благодарю, ваше высочество. Мне позвонить, чтобы принесли чай?
– Нет необходимости. Но мы будем рады, если вы сможете ответить на несколько вопросов моей подруги.
– Разумеется, ваше высочество.
– Не могли бы вы рассказать, миледи, – начала Иоланта, – почему я переместилась в ваш дом, когда покинула Державу?
– Ты незаконнорожденная дочь моего покойного мужа, – спокойно пояснила леди Уинтервейл, – и он пообещал по мере необходимости защищать тебя и заботиться о тебе.
