Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена

Но, вернувшись домой и упав на кровать, произнесла ту самую фразу, которую не понял Ролан:

– Больше – никогда!

ГЛАВА 40. Желаемое и желанное

Четырнадцатого февраля в Монпансьеле обычно не так уж и тепло. Во всяком случае, не настолько, чтобы отправиться на свидание налегке, не кутаясь в пальто. Но часов в шесть вечера солнце ещё не зашло, окатывая весь мир ярким янтарным светом, и на аллее напротив дома щебетали птицы, и вообще казалось, что уже не будет холодно, ветрено и сыро. Так что Макс, нарядившись, решила, что вместо ботинок нынче будут туфли, тёплые чулки на пару-тройку сезонов спрячутся в нижнем ящике комода, уступив место более тонким, на шею вместо шерстяного шарфа можно повязать тонкую косынку… И, конечно, обойтись без надоевшего за зиму берета.

– Вы настоящая красавица, мадемуазель. Не хуже вашей матушки, бабушки и прабабушки, – заметил Ролан.

– Брось, ты старый льстец, – отмахнулась Макс, не в силах отвести от своего отражения взгляд.

Светло-русые волосы, аккуратно подстриженные и уложенные, так красиво блестели, а голубовато-серые глаза не казались ни усталыми, ни водянистыми, как обычно думала о них Макс. На щеках, конечно, сиял яркий румянец – куда бы она от него подевалась? – но нынче он на редкость был ей к лицу. Наверное, потому, что к пыльно-розовой блузке она прицепила серебряную брошь с розовой шпинелью, и румянец перекликался с нежными оттенками ткани и камня.

Ролан ещё немного полюбовался вместе с Макс на её отражение, а затем подал пальто. Из кармана при этом выпал листок бумаги.

– Хм, интересно, как давно он там лежит? – спросила Макс и прочитала, что было написано на листке. – «В семь за тобой заедет Бени. Следуй его указаниям! Ж.М». Вот же ничего себе, щипаный ты артишок! Что за игры?

– Полагаю, это для того, чтобы было романтичнее, – деликатнейшим тоном заметил Ролан. – Мсье Мильфей показался мне романтиком. А вам?

– Я ему задам, этому пройдохе! – прорычала Макс, забывшая, что решила не быть такой злобной. – Я ему покажу р-романтику!

И, сунув листок в карман, поспешила выйти из дома, потому что на часах было уже без одной минуты семь.

Бени как раз подъехал и, выйдя из машины, открыл перед дамой дверцу. Макс ещё немного сердилась – наверно, от волнения, потому что других поводов для злости не было – и потому даже не поблагодарила немого слугу ловкача. Он ничуть не обиделся, но оставался невыясненным вопрос: как можно следовать указаниям того, кто ничего не может сказать.

– Куда мы едем? – спросила Макс, глядя в окно.

Бени показал пальцем: вперёд. А затем похлопал по дверце бардачка – видимо, предлагая туда заглянуть.

Макс вытащила ещё одну записку, свёрнутую в маленький тугой свиток, и, когда развернула её – с бумажной поверхности взлетели мелкие золотистые буковки. Они гласили: «Когда авто остановится, загляни за красную дверь». Прежде, чем детектив туда вошла, ей предложили цветы – но это был не свадебный букет и даже не подарок, а просто «купите фиалки, мадам!» Поэтому Макс лишь покачала головой, удивляясь, что привычной артиллерии букетами сегодня не случилось.

На широкой и людной улице Трёх Театров была лишь одна красная дверь под полосатой маркизой. И она привела Макс в скромный антикварный магазинчик. Здесь её спросили, чего желает мадемуазель, и, когда детектив ответила, что понятия не имеет, предложили чашечку кофе. Сделав глоток, Макс увидела на блюдечке надпись: «спроси, есть ли в магазине фарфоровые котята».

– У вас есть какие-то котята? – чувствуя себя немного глупо, спросила Макс у лавочника. – Фарфоровые.

Лавочник, не старый ещё мужчина, пожал плечами и поставил на прилавок несколько статуэток, изображавших кошек. Одна из них привлекла внимание детектива: это был довольно упитанный рыжий котёнок, лежащий на спине. На вытянутую вверх лапку сел голубой мотылек. Вещица была явно старинная и с виду очень хрупкая, особенно поражало искусство, с которым сделали бабочку. Макс осторожно коснулась пальцем голубых крылышек из тончайшего фарфора, и вдруг услышала тихую музыку. Лавочник тоже её не ожидал – принялся крутить головой и пожимать плечами. А затем послышались не только музыка, но и пение. «Там, где закат на крыши ляжет, есть лестница, она ведёт ко мне!» – напевал тоненький голосок.

– И как это понимать? – проворчала Макс. – Котика, кстати, заверните, пожалуйста. Я знаю, кому он понравится.

Она и не думала до этой поры, что навестит пожилую даму Орабель Соврю, но тут вдруг решила, что той непременно нужно получить эту фарфоровую безделушку. Стоила она, однако, довольно дорого.

– С праздником, – подавая Макс бумажный пакет, сказал лавочник. – Вот вам, кстати, открытка в подарок!

На открытке были, разумеется, утопающие в цветах влюблённые. Если бы не бесчисленные красные, розовые и белые лепестки – открытка была бы попросту неприличной, потому что помимо цветов, на любовниках ничего не было. На обратной стороне открытки было написано несколько слов.

– Так она не новая? – спросила Макс.

– Тут всё не новое, даже такие посетители, как вы, у нас бывали, – сказал мужчина, – день влюблённых многие желают сделать незабываемым.

– Да. Уж я ему век не забуду, как вместо посиделок в ресторане я была вынуждена бегать по городу в поисках подсказок, где наконец найти того, кто меня пригласил, и поужинать, – пробурчала Макс.

Настроение у неё было странным: то ли окончательно рассердиться и вернуться, то ли поддаться на авантюру и идти по подсказкам до победного конца. И она почти выбрала первое, но прочитала на открытке: «скорей, ведь солнце не ждёт! Выбери самую красивую крышу в лучах заката, и поднимайся!»

Едва Макс вышла из антикварной лавки, как увидела, что солнце уже практически скрылось. Его прощальные лучи заливали крыши Монпансьеля жидкой медью, и в этом сиянии все дома и крыши казались красивыми. Макс сунула кота в приоткрытое окно машины, и Бени с улыбкой положил пакет на переднее сиденье. Он никуда не торопился, из чего можно было сделать вывод, что самая красивая крыша – это где-то здесь. Что ж, детектив ещё раз окинула квартал долгим взглядом. Дома как дома – тут они были довольно старые и не слишком высокие. Крыши как крыши… Разве что на одной было устроено что-то вроде террасы. Всякие там беседки, оградки и ящики с растениями – чего на обычных крышах нет. И да, лестница – пожарная, а не обычная – присутствовала тоже. Макс подошла ближе и поняла, что не сумеет достать до неё даже кончиками пальцев.

– Бени, – позвала она, – ты можешь мне помочь?

Слуга Мильфея вышел из авто с самым невозмутимым видом. Вместо того, чтобы дотянуться до нижней ступеньки лестницы, он приподнял Макс. Делать было нечего – она потянула лестницу на себя, выдвинув её на несколько перекладин вниз, и принялась карабкаться. Да, да, в красивых туфлях, юбке до колен, новенькой блузке и распахнутом пальто!

Но тут лестница сама собой поехала вверх, и оставалось лишь как следует держаться. Дом был трёхэтажный, но Макс успела раз пять помянуть артишоки и шампиньоны, прежде чем ступила на крышу.

Здесь было так хорошо и уютно! Деревянная беседка так и манила поудобнее устроиться за небольшим столом, горел огонь в светильниках, пахло мясом, поджаренным на углях. Но никого, ни души! Макс поозиралась в поисках новых подсказок. Однако ничего не увидела. Возле столика стояли два удобных кресла, на которых лежали толстые тёплые пледы на случай, если станет холодно, на легком весеннем ветру трепетала белая скатерть… На столе стояли вино, цветы, бокалы и горящие свечи. Казалось, тут всё только и ждёт, чтобы пришли двое влюблённых и устроили здесь своё свидание.

Но Макс как-то консервативно была настроена и уверена, что для свидания всё-таки нужны двое!

Она села за стол и налила себе вина, после чего чокнулась с бутылкой и проворчала:

– Надо было взять с собой фарфорового кота, какая-никакая компания!