Екатерина Тимохова - Сафари во времени
Сколько людей мы уже потеряли в этом жутком сафари и останутся ли в живых те, кто сейчас был со мной? Я вспомнила дни, когда мы собирались в Кению. Все это казалось игрой, развлечением для уставших от рутины людей. Легкий задор, радостные предвкушения от сборов, нетерпение во время перелета и эйфория от первого знакомства с Найроби. Все мы были настроены на приключения и романтику, пока вдруг наша история не стала ужасающей, словно киношный хоррор.
Потеря Романа стала безумным сном, не имевшим конца. Хотелось проснуться и оказаться в своей постели дома. Но, к сожалению, все это было удручающей действительностью, которая ввергала нас в шок.
Катрина прижималась к моему плечу и плакала навзрыд. Я, как могла, старалась успокоить ее, но чувствовала, что слова не помогают. И вправду, нужды в словах не было, просто хотелось все вернуть назад. Я ревела вместе с подругой так, что глаза уже начало саднить от усталости и слез. Истощенная бессонной ночью, отсутствием еды и беспросветным горем, я чувствовала, как начинаю отключаться.
Казалось, что я еще находилась в сознании, когда ко мне подошла светловолосая женщина в белой развевающейся одежде, с ярко-голубыми глазами. На них не возможно было не обратить внимания. Она улыбнулась мне, как старой знакомой и поманила за собой.
Я хотела предупредить друзей, но, оглянувшись, поняла, что их нет здесь. Посреди саванны стояли лишь только мы с ней. Это испугало, но женщина взяла меня за руку, и страх постепенно отпустил. Голубоглазая внушала доверие. Она кивнула мне, и мы тотчас оказались в центре каменного тандема.
Выглядел он не таким, каким я его запомнила, когда стояла там с четой Кулагиных. Создавалось впечатление, что он только-только воздвигнут чьей-то божественной рукой. Ни пылинки на нем, ни травинки. Каменная гладь испещрена письменами и рисунками, которые светились изнутри ярким голубым светом. Я по-прежнему не могла распознать значение этих символов. Их смысл все время ускользал от меня.
Посредине базальтовой плиты, где были установлены мегалиты, красовалось грозное солнце. Оно было изображено в виде огромного круга с нахмуренным лицом и широкими лучами у его основания, которые искривлялись и сужались к концу, словно змейки. Каждый из них соединялся с высоким камнем тандема. Солнце несколькими широкими витками опоясывала спираль, символизируя вихрь.
Женщина молча указала рукой на небольшое углубление в середине рисунка, туда, где должен был располагаться нос солнца. Я посмотрела, но не заметила ничего особенного. Тогда голубоглазая дотронулась рукой до моего кольца, кивнула в сторону выемки, и я все поняла. Она улыбнулась, и я услышала за спиной, как кто-то позвал меня. Обернулась и проснулась.
Оказалось, что я задремала в обнимку с Катриной, которая тоже забылась неспокойным сном. Алексей звал нас. Его нос сильно распух, на лице уже наливался синяк. Он был перепачкан землей и кровью, а футболка намокла от пота. Пешехонов сообщил, что к прощанию с Ромой все готово. Жаль только, мы сами были не готовы к нему – ни морально, ни физически. Я осторожно растолкала Катрину, и мы вместе с ней подошли к друзьям. Мужчины завернули тело Романа в брезент и опустили на дно могилы, оставив лишь лицо не закрытым.
– Так странно хоронить его здесь, – дрожащим голосом произнесла Катрина. -Вдалеке от дома, от родных…
– Мы обязательно заберем его отсюда, когда сможем, я тебе обещаю, – сказал Вадим, обняв ее за плечи. Катрина прислонилась к его груди и снова заплакала.
Мы стояли над могилой, не зная, что сказать и как проститься с другом, который был нам так дорог. Такавири и Томми, которые помогали копать, сейчас стояли поодаль, понимая наше горе и предоставляя нам возможность отдать дань уважения.
Никогда до этого момента мне не приходилось хоронить друзей или близких. И сейчас, стоя над еще не закопанной могилой Романа, я думала о том, как это странно – оставлять его одного здесь, в сырой земле. Сейчас я жалела о том, что, оказывается, так мало знала о нем. Он всегда был со мной приветлив и добр. Но я даже не подозревала о том, что он любил, чем интересовался, кроме работы, и, кто, в конце концов, его близкие друзья. Он никогда не говорил о проблемах, но часто выслушивал меня. Как мне хотелось бы в этот момент отдать все за то, чтобы послушать его рассказ о себе и своей жизни.
Когда Такавири посчитал, что прощание закончено, он закрыл Искандерову лицо брезентом и руками принялся сгребать землю обратно в яму. Томми и Алексей поспешили ему помочь. В этот момент Катрина в исступлении закричала и вырвалась из рук Вадима. Она упала рядом с могилой и зарыдала в голос:
– Мы хотели пожениться! Мы должны были быть счастливы! Зачем он оставил меня?! – Катрина захлебывалась слезами и почти не могла дышать. – Почему я такая неудачница?! Почему он не может просто жить?! Почему судьба забрала его у меня?!
Алексей подошел к ней и увел подальше от места захоронения. Пешехонов посадил ее в тени деревьев и сел рядом. Пока она содрогалась от плача, он что-то нашептывал ей на ухо и гладил по взъерошенным волосам. Возможно, это низко, но меня иглой пронзила ревность. Я отогнала от себя неподходящие в этот момент чувства. Мне самой так хотелось утешения и тепла. Но после всего произошедшего Вадим и не подумал даже прикоснуться ко мне, не то, что утешить. Он и остальные мужчины продолжили свою печальную работу. Брезент с телом Романа медленно покрывался слоем земли, а меня словно терзали изнутри. Хотелось остановить мужчин, броситься в могилу и потрясти друга за плечи. Хотелось кричать и умолять: "Проснись! Проснись сейчас же!" Я обняла себя за плечи, словно пытаясь сдержаться, и пыталась представить, что все будет хорошо. Но было ясно, что хорошего уже точно не будет ничего.
Неподалеку отсюда, без лишней церемонии, в одной могиле похоронили и обоих Кулагиных. Друзьям явно было неприятно прикасаться к их обезображенным телам, но и оставить их так мы не смогли.
Когда землю на могилах разровняли и поставили в изголовьях кресты из переплетенных толстых веток, Такавири отозвал меня в сторону.
– Я привел вас, куда было велено, – сказал он, уверенно глядя мне в глаза. – Теперь отпусти и ты меня.
– О чем ты? Я никого не держу. Мы наняли тебя, но сейчас это не имеет никакого значения. Если ты хочешь уйти, дело твое.
– Нет, – перебил он меня. – Я прожил сотни лет в ожидании тебя, теперь я тоже ищу упокоения.
– Упокоения? – глупо повторила я за ним. – О каких сотнях лет ты говоришь?
– Город Мертвых – это мой дом, а я – тот самый сын вождя, которому Видящая сохранила жизнь. Но теперь время пришло, и я должен воссоединиться с ними.
