Антон Кильдяшев - Дворяне и ведьмы (СИ)
Хол шёл за лодочником и почитывал надписи на надгробиях. Человек тот-то, умер так-то. Редко-редко встречалось и что-нибудь ещё. В некоторых местах виднелась разрытая земля и пустые могилы. Ихрь говорил, что рано или поздно найдёт те кости, что должны там покоиться - лес прибрал себе некоторых товарищей моряка.
- А вот этот был странным. - Указал Ихрь на один такой камень. Надпись была с другой стороны, и Хол решил его обойти. - Никогда не снимал не шлема и не говорил. Я всё думал, что он был изуродован, может, с вырванной челюстью, но я ошибался. Долго, очень долго я искал его голову в лесу. Забавно, наверное, было за мной наблюдать - ведь он лишился её так давно, что об этом сочинили тысячи сказок.
Увидев надпись, воитель обомлел. "Здесь лежит Холстейн. Его убил он сам".
Лодочник в мгновение ока оказался прямо у него за спиной, но Хол был быстрее. Ржавая сталь сверкнула и разрубила Ихря напополам. Из рук у того выпал нож, а с лица так и не успело сойти выражение крайнего счастья. Наверное, он уже ощущал, как возвращает своему товарищу давно потерянную голову.
Вытащенный из ножен клинок шептал и жаждал крови. Хол не стал ему отказывать и вставил прямо в разлитую красную лужу. Вокруг не было ни души, и наёмник решил пройтись по рядам могил. Где-то здесь должен был быть закопан Тоноак, вероятно, ещё живый, и конь вместе с ним. По пути он читал надписи. Летящие в облаках крепости всё никак не давали покоя и заставляли задумываться о том, когда это было.
Джинн тоже что-то искал. Он рассматривал надгробия, кресты, фыркал и хохотал. Видимо, он знал многих из погибших здесь, если не каждого из них.
- Эй! Эй! Шестак, погляди! - Чёрт держал над головой обгрызенную человечью бедренную кость. - Наш с тобой старый знакомый. Даже следы моих зубов есть.
Это была свежая, едва присыпанная могила. Внушительный холмик земли возвышался неподалёку - весь этот ряд состоял из ещё не закопанных ям. Надгробие гласило: "Первак, убитый Холстейном. Всем его братьям суждено лежать рядом". Джинн показал на следующее за ним: "Надья, которую очаровал клинок. Холстейн убил её за это".
- Ты тоже их всех знаешь. - Говорил джинн. - Точно так же, как и я. Мне довелось превратить этих людей в демонов. Тебе - сделать из них трупы. Видишь, Шестак, как мы дополняем друг друга?
Другой камень говорил о каком-то Улене. О нём Хол нечто смутно помнил. Он хотел убить всех, кого встречал. Всего чуть-чуть не повезло - по той же дороге, которой шёл он и оставлял за собой кровавые следы, путешествовали и Холстейн с его ведьмой.
- "Путь его трагически прервался". - Прочитал вслух джинн. - Помню дело. Дурачок думал, что узнав секрет резаков сможет создать один и стать в один ряд с Ржавым Богом.
- Зачем ты это делаешь?
- Я это уже говорил, хозяин. Люди вечно желают чего-то недоступного им и бросаются во все тяжкие, чтобы этого достичь. Я создан таким образом; сотни тысяч душ, что жаждали, были слеплены воедино чтобы даровать своему создателю его мечту. Кто ж виноват, что людям хочется того, что их убьёт?
- Ты виноват, чёрт. Без тебя исполнение таких желаний почему-то не заканчивается смертью.
- Заканчиваются. Уж поверь мне, хозяин. Просто смерть не такая явная и совсем-совсем недолгая. Вспомни свою ведьму, Хол. Ты хотел убить её, и убил. Ты хотел убить свою семью, и убил. А мёртв ты до сих пор.
- Я их не убивал.
- Но уж точно желал им смерти. - Подмигнул джинн. - Ты желал, и желание твоё сбылось твоими же руками. Скажи мне, кто же это делал, как не ты сам? А чувство удовлетворения, хозяин, разве не было его?
Хол ответил "нет" и остановился. Свежая, совсем недавно закопанная яма, а над ней камень. "Тоноак, которому суждено было жениться на своей сестре, но кое-кто решил иначе". Рядом - посох и лопата, скрещенные, как и все остальные орудия над могилами.
Он копал так быстро, как только мог, и вскоре отрыл белый саван. Вот только тот был пуст. "Только зря потратил время". Если Тоноака не было здесь, значит, он вообще не в этой долине. У Хола на этом кладбище больше дел не было.
- Смотри, скольких ты убил. - Провожал взглядом бесконечные ряды надгробий джинн. - Хозяин, должно быть, очень горд собой. Каково это жить и знать, что тысячи закончили свою жизнь от твоей руки? Наверное, намного приятнее, чем исполнять желания идиотам и дуракам.
- Все они черти.
- Нет. Вот этот, к примеру, был человеком.
Хол просто отмахнулся.
- Эти сами хотели стать чертями. Или...
- Или лезли под руку. - Закончил за него джинн. - Я же говорил - оправдание всегда найдётся. Тебе хочется убивать, и ты не видишь причин себе отказывать. Поэтому вопрос тебе, хозяин: почему ты не хочешь им всем смерти? Я буду счастлив исполнить твоё желание. Ты и сам рад будешь, когда все эти существа погибнут.
- Сам справлюсь.
- Чертей будет только больше. Хозяин, тебе сложно убить одного врага, а их будут тысячи тысяч. Ёнаи же нет, так что никто не знает о твоём существовании.
- Всех убью. И тебя. Особенно - тебя.
- Попытайся. Не буду тебя держать. Не мне же умирать из-за собственной глупости, а тебе. - Улыбнулся во все зубы чёрт.
Обыскав хижину и поставив всё с ног на голову Хол вновь ничего не нашёл. Много вещичек не из этих мест здесь было, но ничего того, что ответило бы на вопросы наёмника. Резак в ножнах сыто молчал. Ещё одна проблема, вставшая перед Холом: трещина на ржавом клинке росла всё больше.
- Я ненавижу пауков, Хол. - Вдруг произнёс джинн. - Ты знаешь, почему?
- Потому что сам паук, и ты боишься, что в твою паутину будет попадаться меньше добычи.
- Верно, хозяин. Так что иди и убей эту тварь.
Хол вскочил с места с клинком наготове. Хижина ничуть не изменилась. Он ждал минуту, две не меняя позы, но никто так и не появился. Джинн смеялся всё это время. Ему очень понравилась его же шутка.
Третью ночь Хол провёл в тепле и уюте. Подушки служили мягкой кроватью, оставшаяся в котле похлёбка утолила голод, а бояться дыр и открытых дверей было не нужно - никого, кроме него самого в этой долине не существовало. Даже нападки джинна не помешали отдохнуть. Резаки лежали рядом и охраняли его сон. Если население долины вдруг станет больше, то Любящие Жена и Дети помогут его сократить.
Он проснулся рано утром из-за плача. Неразборчивый раньше шёпот жаждущих крови клинков вдруг сменился стенаниями на жестокую судьбу. Трещина росла всё больше, и Хол ничего не мог с ней поделать. Просто проведя рукой по клинку он смахнул целой слой ржавчины, что обратилась в пыль.
"Новая кровь вылечит это", - думал Хол. И так уж вышло, что она находилась по пути к Красову. Не встретив чёрта выйти из долины он бы не смог. Именно этой кровью он и собирался омыть клинок. Как он всегда и делал с того самого момента, когда забрал резаки с трупа бывшего владельца.
