Татьяна Леванова - Сквозняки. Ледяной рыцарь
— Дядя! Дядя! Я больше не хочу жениться! Пусть она забирает мой самолетик, только не отдавай меня им… Посреди часовни стояла привениха. Прекрасная, великолепная, в серебряном роскошном платье, волосы рассыпались по плечам. Только на губах, ее алела кровь, словно помада. Да в глазах медленно угасал янтарный отсвет.
— Зверюга! — выплюнул кто-то, — Нечисть! — заверещала какая-то дама.
л — Предательство крови! — закрича-0 л о несколько голосов. л Рыкоса отступила к съежившемуся от страха Сердюку.
Ji5 — Я не понимаю, — звонким, мелодичным голосом сказала она. — Что вас Ж возмущает? Вы же знали, что я чистопо-% родный потомок Великого Гривухи. Или Ц кто-то сомневался?
лГ4 — Госпожа сударыня, — белый, как мел, Андрей убрал, руки с плеч Маши и
Ванечки и сделал шаг к привенихе. — Что с вами только что произошло?
— А что особенного? — подняла брови Рыкоса и обернулась к Сердюку. — В моей семейной рукописи сказано, что только истинный потомок Гривухи способен принять его облик. Во времена моих родителей это было обязательной проверкой на чистоту породы. Уверена, что большинство присутствующих не выдержали бы…
— Да, но… — даже в минуту опасности Сердюк не упускал возможности поспорить, — не по желанию испытуемого, а в соответствии со сложным ритуалом,
в високосный год, в день Черной луны, после месяца поста и пяти принятых звездами жертв, традиционно овец… Вы, госпожа сударыня, оборотень, проклятый Звездами на горе. Согласно опыту предков, отведавший родственной крови — крови родителей, либо братьев, либо детей своих… Осмелюсь предположить, вас до сих пор тянет на кровь — рысар-скую либо простую людскую… — Зверюга!.. — выдохнул потрясенный Андрей, обнажая меч. — Ужас Горы Ледяной угрозы, убийца Елисея Грива-стош и жены его! Это ты? Это за тобой я столько лет!..
— Да! — рявкнула Рыкоса, согнувшись. Голос ее изменился, как в замке, как на дороге, вспомнила Маша. — Да, это мои когти разукрасили тебя, шестипалый урод! Это я опустошала замки и деревни вокруг моей горы! Это я перебила всех рысарей во время осады моего замка! Это я напала на девчонку на дороге и разогнала дикушек в лесу! Потому что это я устанавливаю свои законы, безо всяких беспрекословных приказаний, по праву сильнейшего, по праву славной крови Гривухи! Я одна стою всех вас, беспородные рысари!
— Проклятая! Ты предала свою кровь! — закричал кто-то.
Бледный Андрей медленно шел по проходу прямо к привенихе. Люди пов-0 скакивали с мест, ропот нарастал. Рыко-л са попятилась, но тут ее глаза остановились на Маше.
— Вам ли рассуждать о предательстве крови! — расхохоталась она. — Вы без
X сомнении приняли в свою стаю шелуди-§ вых псов и даровали титул безродней-S шей из безродных. Венцесса — самозванка! Настоящая венцесса и ее мать? заморожены, а эту я подобрала, чтобы вас всех одурачить, Но вы не дали мне этого сделать. Я не сказала ни слова. Вы сами себя одурачили, приняв плохое воспитание наглой выскочки за чисто-гюродие. Шелудивые псы! Выкрикнув последнее ругательство, она прыгнула в окно, в полете меняя облик с человеческого на рысий, За ней, не мешкая, сиганул Андрей с мечом в руках. Через мгновение послышалась удаляющаяся дробь копыт Радуги. Кто-то выбежал наружу, кто-то остался на месте, но, когда все смолкло, взоры всех присутствующих обратились к Маше.
— Я погибла, — пробормотала она, И была совершенно права. Ее ни о чем не спросили. Ей ничего не сказали. Сильный рысарь просто скрутил ей за спиной руки, и вскоре прямо в красно-белом платье невесты девочка оказалась в замковой тюрьме. Это была длинная узкая комната в подвале замка, с крохотным окошком наверху, до которого Маша не могла дотянуться, даже когда взбиралась на стол, крепкий, хоть и неуклюже сбитый и почти неструганый. Кроме того, здесь были еще койка — доска на кам- "г^Г?? нях вместо ножек, накрытая мешком, набитым шуршащей соломой, да дырка в полу, вроде как туалет. Подвал, естественно, был сырым и холодным, зато из окошка долетал запах моря, на ночь девочке приносили жаровню и свечу, воняющую топленым свиным салом. Первые дни девочка маялась от скуки и холода, поддергивала на плечах сползающее платье. Потом ей принесли шерстяное платье, не такое красивое, как то, что было у нее, пока она считалась вен цессой, но зато теплое. Еще у нее была броня с фонариком колокольцев. Чтобы вернуть их, достаточно было лишь щелкнуть пальцами. Только синий лучик не мог вывести ее через закрытую дверь.
А еще девочка жалела об утрате камен ных бус и портрета венцессы Калины. л
0 Но бусы ей не принадлежали на самом деле, как и портрет, поэтому у нее не по лучалось вызвать их магиеи. рЗ — Что бы ты хотела на ужин, само званка? — спросил ее однажды вечером да охранник.
§ — С чего это вы меня спрашивае В те? — отозвалась девочка. V* — Догадайся сама, — ответил охран? ник. — Так ты будешь заказывать? Иначе я принесу тебе хлеба с салом.
— Бесе, сами такое ешьте. Хочу куриную ножку и… Что тут у вас растет вместо картошки… Свеклу, что ли. Pi молока. Ужин принесли позже обычного, когда уже совсем стемнело. Маша с удовольствием принялась за еду, которая была очень вкусной, впервые за много дней, когда ее потчевали подгоревшей овсянкой — редкая гадость, между прочим. Вдруг из угла послышалось старческое кряхтение.
— Кто здесь? — воскликнула девочка и закашлялась от того, что пища попала ей не в то горло. Ее можно было понять — в темнице она уже изучила отведенное ей пространство вдоль и поперек. И в том, что она здесь одна, никак нельзя было сомневаться.
— Вкусно пахнет, — сказал кто-то из темного угла, и на свет выполз маленький человечек. Он ковылял, опираясь на палку, моргал воспаленными глазками,
и казалось, что весь состоял из одной головы — настолько непропорционально мало было его тело, скрывающееся под растрепанной бородой.
— Кто ты, сосед? — спросила Маша. ЖЛавв*?
— Ну дак сосед, — объяснил человечек. — Тюремный я. Ох и вкусно же пахнет, Угостишь? Тебе что, завтра выйдешь отсюда, а мне тут веками мучиться.
— Пожалуйста, — Маша пододвинула ему тарелку, ее настолько озадачила фраза насчет завтра, что ради такой новости и с едой было не жаль расставаться.
— А откуда ты знаешь, что я завтра выйду?
— Потому что сегодня тебя кормят хорошо, — ответил с набитым ртом человечек.
— Не вижу связи…
— Все, досиделась, завтра на круг позора — и прощай…
Грудь словно стянуло плотным ремнем от такой новости, Круг позора и топор палача, говорила привениха. Неужели Машу казнят? «Не может быть, я, Q во-первых, еще ребенок, во-вторых, всем 5 т* же понятно, что меня Рыкоса заставить ла», — подумала Маша, но ее сердце сжимало ужасное предчувствие. Что же сделать, что придумать, осталась всего од-т
