Татьяна Леванова - Сквозняки. Ледяной рыцарь
подушку. Парча зашуршала, не желая сминаться…
Но из-за двери не донеслось ни звука.? «Вот и добилась титула, венцесса-не-нсста. И Никиту не спасу, и сама пропаду it этом мире. Ждать до совершеннолетия п Громовой груде — с ума можно сойти. 1С тому же, если Ракушка права, земля остывает, не будет лета — не будет урожая, мы все погибнем уже в следующем I < >ду… Права была гадалка — третий же-пих появился скоро… и он меня каким-го образом погубит», — перед внутренним взором Маши встала бессмысленная улыбка Ванечки, Она снова разрыдалась, не то от жалости к нему, ке то к себе, не то к Никите… Немного успокоившись, она умылась остатками холодной воды в кувшине, выглянула в окно — бесполезно, не пролезут даже плечи. Потом исследовала замочную скважину для ключа. Напрасно, се снаружи заперли на засов. Больше ничего она не могла придумать, легла в кровать и уснула, даже во сне всхлипывая после всех переживаний.
Проснулась уже ближе к полудню. Болела голова, глаза, щеки покрылись алыми пятнами от слез. Маша сразу поняла, что в комнате кто-то был — платье, которое она бросила вчера на пол, прибрали, на сундуке ее дожидалось другое: шерстяное с вышивкой гладью, удобное, явно домашнее. На столе стоял давно остывший завтрак — овсянка покрылась коркой, молоко с медом — пенкой, хлеб зачерствел, сыр засох. Но самое главное — в вазе не было ежиного подарка, ветки кривуги. Недолго думая, Маша щелкнула пальцами — прутик тут же оказался у нее в руках, правда, без листика. Девочка поставила его в воду. В это время со двора ее кто-то позвал. Она высунула растрепанную голову из окна — прямо под башней стоял Никита. Живой.
— Долго спишь! — крикнул он.
— Меня заперли! — отчаянно завопила девочка. — Хотят выдать замуж! Свяжись с дикушками! С Мишкой! Сильные руки отбросили ее от окна, щелкнул крючок.
Q — Мне что, и окна запирать? — нелю-л безно спросила Рыкоса. л — Я их разобью, — угрюмо пообещала Маша,
w
— Не стоит, — покачав головой, при-то л в
Ж вениха удобно устроилась в кресле. — Иначе что-то может произойти с этим симпатичным рысарем. Что-то очень плохое.?
Она неопределенно покачала рукой, 113 рукава высунулся синий цветок — рукоятка кинжала. Подавленная, Маша села на кровать.
— Посмотри, до чего себя довела, — мягко принялась укорять ее Рыкоса. — 11е одета, не причесана, всю ночь плакала, к завтраку не притронулась. Быстро же ты забыла все, чему я тебя учила.
— Если что-то произойдет с Никитой, я всем расскажу, что вы подменили ненцессу, выдали меня за нее, — твердо I юобещала девочка.
— Предашь меня — значит, предашь себя. Не забудь, милая, мы теперь заодно. Я не думаю, что чистопородные ры-сари забудут твое поведение на обеде. Крут позора и топор палача ждут нас обеих. Так что не глупи… А что касается юго красивого мальчика — не беспокойся. Я хотела дать тебе время, чтобы ты успокоилась и смирилась со своей участью, но услышала, что ты кричала о ди- jg|f! сушках… Свадьба состоится через три! Щ дня! За этот срок твой друг не успеет ни- шШ чего предпринять, Оставляю тебя од- лЯШ ну — не сердись. Столько приготовле- W ний, столько дел, вряд ли я смогу навес-гить тебя, так что увидимся на твоей лтГЬ? свадьбе. Кушай хорошо, за три дня голодом себя все равно не заморишь…
С притворной заботой потрепав девочку по щеке, привениха удалилась. Заскрежетал засов. Маша осталась одна в красивой комнате, которой только вчера любовалась. А теперь она стала ее тюрьмой…
Два долгих дня провела девочка в сво ей комнате. Она старалась не уснуть подольше, надеясь разжалобить или подкупить слуг, которые приносили ей еду, но они появлялись только тогда, когда девочка засыпала, видимо, специально следили за ней. Утром, как правило, в комнате оказывалось прибрано, на столе стыла еда, из кувшина пропадала веточка. Маша щелкала пальцами, возвращая прутик без листика, ковырялась в каше, потом развлекалась тем, что рва-О л а простыни и вязала из них бантики, которые потом швыряла из окна. На тре-jS тью ночь она твердо решила не спать. л Хорошенько выспавшись днем, девочка просто лежала в кровати с закрытыми Ж глазами и ждала… Под утро скрипнула § дверь. Зазвякали тарелки из светлой S глины. Маша услышала голос лекаря Т*"4 Сердюка:?
— Вот он прутик, здесь. Просто колдовство какое-то. Куда вы лезете с примеркой свадебного наряда, приходите утром. Накройте кашу тарелкой. Лучше бы прямо в чугунке принесли, венцессам гоже нужна горячая пища. Идите. Я за» хвачу эту веточку…
Маша дождалась, пока лекарь подкрадется к тумбочке у ее кровати, затем инезапно села и сказала:
— Так вот кто ворует мой прутик! Лекарь охнул, схватился за сердце и сел на кровать.
— Я понимаю, нехорошо, — согласился он. — Но где же мне взять листья крипу ги? Идти в долину однорогов? Я там и часа не продержусь. А лекарство обледе-11 евшим каждый день надо…
— Так пусть ваши обледеневшие сходят за листиками в долину, — предложила Маша,
— Никита вон все собирается, да других дел по горло…
— Никита! — подскочила девочка. — А когда он вернулся?
— Да он вроде и не уходил никуда… — пожал плечами Сердюк,
— Как? — помертвевшими губами спросила Маша. Она-то надеялась, что он найдет Мишку и они помогут ей, а он и вовсе забыл про нее…
— А куда же он пойдет, без лекарства? — удивился лекарь, — Ты веточку не отдаешь, заколдованная она у тебя, что ли. А ему снадобье каждый день принимать надо, не то застынет…
Маша закрыла лицо руками — последняя надежда на освобождение пропала…
— Ты это, чего, — заволновался Сердюк. — Из-за свадьбы переживаешь? Эх, да что там, замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Кого тебе в суженые-то прочат?
— Ванечку, — проревела девочка. — Дурачка…
Сердюк почесал за ухом, потом сказал озадаченно:
— Вот оно как… Дурачка… Муж из него, конечно, никакой, да и ты пока не доросла до жены. А впрочем, муж-дурачок — не так уж плохо, говорят в народе. Ванечка, он добрый малый, я его с мало летства знаю. Мастерит себе тележки да л крылышки, никого не трогает. Слуги, Ж конечно, за ночь крылышки разбирают, в а то построит их да и брякнется… Ниче-Ц го, стерпится — слюбится. Погоди, ты в)Г"4 что же, за Никиту замуж собиралась??
— Да ни за кого я не собиралась! — обозленная Маша швырнула подушку через всю комнату. — Тетке моей с веником породниться надо! А меня она в замке запрет!
— Ну что же, не ты первая, не ты последняя. Веточку-то дай мне. Для боль-11ЫХ.
— Берите пока, — разрешила девочка. — Передайте Никите, что свадьба у меня… Впрочем, все равно…
Вот эти собственные слова — «все равно» — оказались для Маши решающими, Она уже ни на что не надеялась. Легла в кровать и уснула, и разбудили ее только служанки, пришедшие наряжать ее к свадьбе. Неизвестно чье свадебное платье — белое с красным — было слишком широко и длинно, его подгоняли «на живую нитку», лишь бы маленькая невеста не запуталась в нем. Ей нарумянили щеки, подкрасили брови, непонятно зачем, ведь весь «макияж» скрылся под й вязаной пуховой паутинкой фаты-шали, которая скрывала девочку почти до самых пяток. «Вот уж не думала, что выйду замуж раньше Светки Новорусо-вой. Да и вообще раньше всех в классе», — подумала Маша, увидев себя в зеркале: блестящий любопытный глаз в пушистой ячейке фаты. Она ожидала, что ее проведут коридорами до зала торжеств, но вместо этого ее вывели на улицу, усадили в повозку, набросили на плечи шубу золотистого меха, ту самую, что подарила ей тетя Марья. С ней остался один незнакомый рысарь, да еще возница, тот самый, что вез ее из Опушкина в замок Морского ветра.
