Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

Джервоном, о котором я почти позабыла в крепости! Но почему он здесь? Он же хотел искать войско своего лорда?

Я шагнула из-за куста:

– Что ты ищешь на этой дороге, мечник?

– Дороге? – Лицо его смутно белело под шлемом, но заметила я, что изумленно дернулись вверх его брови. Он всегда так удивлялся, хотя не часто приходилось ему удивляться во время нашего странствия. – Я бы не назвал эту чащобу дорогой. Но, может быть, глаза врут мне? А что касается того, что я здесь делаю, разве не говорил я уже, что в наше время опасно ездить поодиночке?

– Но ты не можешь ехать со мной!

Должно быть, я прикрикнула на него. Чувствовалось в нем упрямство, а моя дорога вела вперед, к битве, да такой, которой, быть может, не мог он даже представить и в которой мог оказаться врагом, а не другом.

– Будь по-вашему, езжайте вперед, госпожа…

Он согласился с такой легкостью, что разгневалась я:

– А ты будешь плестись сзади! Говорю тебе, Джервон, тебе не место в этой битве. Я вооружена искусством Мудрых. А биться мне суждено с проклятием Древних, которое и сейчас может сразить любого мужчину.

Правду сказала я ему, иначе нельзя было убедить его остаться.

Но не изменилось лицо его.

– Разве не знал я всего этого, ну пусть и не всего, с самого начала? Что же, бейтесь заклятьями, но за эту землю еще воюют, и, кроме ваших заколдованных мест, в глуши попадаются и озверевшие люди. Что, если на вас нападут стрелой или мечом, когда ваш ум и силы будут отданы колдовству?

– Ты же не присягал мне. У тебя есть свой господин. Попытайся лучше найти его, как того требует долг.

– Пусть я не присягал вам, госпожа Элис, но поклялся себе, что буду прикрывать вашу спину по дороге туда. И не пытайтесь наложить на меня заклятье, чтобы подавить мою волю. Вот что дала мне дама в крепости.

Из-за воротника кольчуги достал он анх, крест в виде буквы «Т» с петлей сверху, сверкнувший лунным серебром. И я поняла, что он прав. Не затратив на это тех сил, что могут мне пригодиться позднее, не осилю я этого оберега. Но анх защитит его и там, где мы будем. Удивилась я, правда, что дама следом за мной послала его, воина, не искушенного в умении Мудрых.

– Пусть будет так, – согласилась я. – Но поставлю тебе одно условие: если почувствуешь ты принуждение извне, сразу скажи мне. Есть заклинания, что могут друзей сделать врагами и открыть дорогу великой беде.

– На это я согласен.

Вот почему остаток дня ехала я не одна. А когда наступил ранний осенний вечер, мы остановили коней на гребне хребта меж двух острых скал и спешились.

– Вы знаете, куда ехать?

Днем Джервон молчал, и, если бы не конский топот позади, я могла бы и забыть о том, что он едет следом.

– Меня тянет туда.

Я не стала объяснять подробнее. Слишком уж явным стало теперь ощущение ожидания впереди меня, беспокойство, томление, словно спало нечто глубоким сном, а потревоженное нами – проснулось. И куда мне было до Древней при всех моих скудных познаниях.

– Где мы – еще далеко или уже рядом? – спросил он.

– Близко уже, а это значит, что ты должен остаться здесь.

– Вспомните-ка, что́ я вам говорил. – Он положил руку на анх. – Я следую за вами.

– Но здесь ведь не встретишь людей… – начала я и по глазам его поняла, что не могут мои слова поколебать его решимость. Лишь меч или заклинание могли бы остановить его. Удивилась я такому упрямству, потому что не было для него причины. – Ты не понимаешь, перед чем мы предстанем. – Все свое терпение вложила я в голос, предупреждая его. – Нам придется иметь дело не с врагом, чье оружие – меч и мощь рук. Чем сражаются Древние, ты даже не в силах представить…

– Госпожа, тот, кто видел, во что превратило Дорн оружие Гончих, не может пренебречь любимым оружием, – с оттенком шутки сказал он. – И еще: ведь после того дня я живу не своей жизнью, по справедливости мне следовало бы умереть рядом с теми, кого я любил и чью судьбу разделял до проклятого дня. Поэтому не дорожу я жизнью, ведь не мне принадлежит она теперь. Но еще не видел я, как бьются Мудрые с неслыханными и невидимыми силами, о которых вы с таким знанием говорите. Если они близко – в бой!

И столько было решимости в его словах, что не сумела я ему ответить. Только слегка спустилась пониже, чтобы разведать путь. Неясны в потемках были очертания долины, куда нам надлежало идти, хотя свет трепетал еще на вершинах.

Внизу сумела я разглядеть дорогу Древних, не дорогу даже, а скорее тропку, что вела в нужную сторону. Узкой она оказалась, только иногда могли мы ехать рядом. Привела тропа нас в лес и зазмеилась среди деревьев такой толщины, что было ясно: не одно столетие росли они здесь.

Очень тихо было в этом лесу, время от времени бесшумно облетали с ветвей листья, еле заметные в полутьме, но не слышно было ни птиц на деревьях, ни мышей в опавших листьях. И крепла во мне уверенность: медленно-медленно просыпалось впереди Нечто.

– Нас ждут, – шепнул Джервон, и тихий его голос криком отозвался в этом лесу. – За нами следят…

Значит, он тоже способен чувствовать это. Но пока еще не было никакой угрозы, просто ощущение, что наше приближение заметили.

– Я ведь предупреждала… – В последний раз попыталась я заставить Джервона вернуться, пока еще не поздно. – Наши битвы – не битвы мужей. Да, за нами следят. И чем все это кончится, я не могу сказать.

Вновь промолчал он. Не смогла я убедить его повернуть назад.

Так вилась меж деревьев тропинка, что даже я потеряла всякое чувство направления. Но не потеряла ту нить, что вела меня к лабиринту, и знала, что приду туда. Наконец из темноты деревьев выбрались мы на залитую лунным светом равнину. И там увидела я то, что явило мне дальновидение: спираль колонн. Снежно-белые, словно покрытые инеем, высились они на равнине.

Позади меня вдруг вскрикнул Джервон, я обернулась и застыла от изумления. Как бриллиант блистал на его груди анх, словно и не из лунного серебра был отлит он. Всю силу его пробудило к жизни то, что гнездилось в центре спирали.

Вдруг тепло стало колену, и увидела я, что засветилась правая седельная сумка. Расстегнула я застежку на ней, достала чашу. Только тоненькая полоска серебра еще блестела у обода кубка – так мало времени у меня оставалось. Но и эта малость уже сокращалась. И с каждой минутой становилась все меньше и меньше.

– Останься здесь, – приказала я.

Послушается он или нет – его дело, но все свои силы должна я теперь сосредоточить на Элине, на предстоящей битве. Джервон сам выбрал свою судьбу и теперь должен быть готов к тому, что ему предстоит.

С чашей в руке шла я вперед, стиснув в другой руке посох из очищенного от коры рябинового ствола, вымоченного в соке ее ягод и пролежавшего ночь в полнолуние в обители Древних, что заставила меня взять с собой дама. Легок был этот посох по сравнению с мечом на поясе. Но и меч не отстегнула я. Ведь выкован он был из металла, что мать с отцом принесли из заклятого места, и тоже обладал оградительной силой.

Так с посохом и чашей, понимая, что в одиночестве суждено мне биться в центре спирали, миновала я первый столб и вступила на извилистую дорогу.

6

Каменное поле

Поначалу словно речной поток подхватил меня и понес. А потом оттолкнул и бросил. Там, в сердцевине, должно быть, почувствовал некто, что не зачарована я зовом, как другие, и затих, размышляя. А я тем временем все шла вперед, как щитом, оградившись чашей, и посох к бою, как меч, приготовив. А потом…

Велика была сила натиска, хоть я и готовилась к этому с самого начала. Пошатнулась я, как от удара, но удержалась, не пала на колени, не отступила. Словно со страшной бурей боролась.

Не шагами, а малыми шажками переступая, напрягая все силы, шатаясь, продвигалась я вперед. Подавила я в себе неуверенность, заставила думать только о том, что предстоит еще сделать. Ведь страх, если ему поддаться, мог оставить меня беззащитной.

Лишь малая искра надежды у меня оставалась. Не встречали мы с Ауфрикой ничего сильнее противостоящей мне ныне Силы, но теперь знала я: не посвященный адепт породил ее…