Пол Кемп - Маска полуночи
Востим почувствовал страдания Ростка, вырванного из своего инкубатора на личном Плане. Скручивающаяся масса его корней и позолоченных отростков на мгновение с тревогой скорчились, ища себе новый дом в Плетении и в Теневой Пряже. Корни впились в каменный пол, устроившись в Теневой Пряже. Отростки взошли до потолка, но кончики исчезли в сетях Плетения, не дойдя до крыши. Оно тоже замерло.
Востим почувствовал, что волнение ростка сменилось довольством. Спокойно отдыхая, он попытался установить мысленную связь, хотя и не думал, что Росток сможет понять его. А может это он не сможет его понять. Росток родился в тени чтобы служить священникам богини ночи. Как и Востим, он был уязвим к солнцу, но в отличие от Востима от не познал лишений от своей уязвимости и ему не нужно было побеждать свою слабость.
Росток просто существовал, и он довольствовался простым существованием.
Востим смотрел на живой артефакт. Он подозревал, что Росток довольствуется простым существованием только потому, что его способности к восприятию ограничены. Не до конца осознавая своё существование, Росток ничего не жаждет, ни в чем не нуждается, ничего не желает. Он был устроен совсем не так, как Востим, и не так как все живые существа.
Проклятое сознание, Востим знал, что им движут желания, амбиции. Он был рождён неудовлетворённым. Востим был ярким примером для сравнения. Удовлетворяя свои желания он разрушил мир, погибли миллионы людей.
Разумеется, он не чувствовал никакой вины за свои поступки. Вины не могло быть, поскольку она не была абсолютной величиной. Востим научился этому тысячи лет назад. Математика был единственный абсолютом во всей вселенной — дважды два четыре. Нравственность же была просто условностью, которой люди с радостью обманывали друг друга. Нет никаких нравственных истин, просто предпочтения, и одно из них ничем не лучше другого.
— Найди утешение, в своей простоте, — сказал он Ростку.
Он прочитал заклинание левитации и выплыл из святилища. Он закрыл за собой дверь и защитил её серией заклинаний, скорее из за привычки, чем из за необходимости. Никто не знает о его убежище на Скалистом Пути. Никто не знает, что он намерен там сделать, даже его слаады, а к тому времени, как он завершит дела, всё будет кончено.
Он плавал по залам башни, пока не достиг центральной комнаты двумя этажами ниже святилища, комнаты примерно в середине башни. Медленно и мучительно он опустился на пол. Лёжа на спине на голом камне, он широко раскинул руки и развёл ноги. Пол отдавал прохладу через его одежду. Настроив себя на энергию камня он закрыл глаза и начал напевать. Как только он это сделал, сила собралась в нём. Он направил силу через своё тело в каменную башню. Когда он почувствовал легкую вибрацию камня в ответ, то перешел от напевания к монотонному пению. Его голос, несущая сила в его интонации и тоне зазвучала в большой комнате, отражалась от стены, потолка и пола. Камень впитал в себя мощь и слабая вибрация сменилась лёгкой тряской. Он почувствовал, как пол размягчается под его телом, будто собирается обнять его. Он прервал своё невнятное пение и произнёс слова силы. Они сорвались с его губ и начали сотрясать камень. С этими словами он поднял мощь скал на поверхность. Возникло ощущение, будто он воскрешает мёртвых. Он понял, что ему это удалось, когда под ним стал тёплым, как живая плоть.
Мощь пробудилась.
На этом он почти закончил свой ритуал, но решил сделать кое что еще, что не задумывалось изначально, последний подарок для своих сыновей от их приёмного отца. Они его заслужили.
Востим знал, что слаады провели большую часть своей жизни, стремясь к превращению в следующую, более высшую форму. Азриим и Долган думали, что им будет достаточно превращения в серых слаадов, но Востим знал их лучше. Превращение в серых это просто рождение нового стремления — необходимость преобразоваться в другой, еще более высший вид слаадов. Эта форма будет самой мощной, из тех, что его сыновья в состоянии достичь, и только в таком виде они смогут найти удовлетворение. Именно его и Востим надеялся добиться, создав Венец Пламени.
Он решил, что избавит их от длительных поисков средств к преобразованию. Вместо этого, он сам преобразует их и это станет его наследием.
Он изменил интонацию при произношении своего заклинания и добавил в свои слова еще одно, которое вступит в силу, когда его сыновья зайдут в башню. Как только они появятся в пределах башни, то будут преобразованы из серых слаадов в смертельных слаадов.
Востим представил себе удовольствие, которое получат его сыновья и улыбнулся от этой мысли.
Когда он закончил заклинание, то присел, почувствовав головокружение. Востанавливаясь, он сделал несколько вдохов, а потом настроил своё зрение, чтобы увидеть двеомеры. Он сразу увидел не просто магию, а сложную матрицу волшебных нитей, пересекающих стены башни, потолки и пол.
Вся башня теперь была настроена, так что Востим мог бы использовать её для усиления мощи, которую он бы хотел вскоре применить к Ростку Пряжи.
Он осторожно встал на ноги. За спиной он увидел свой слепок, оставленный в камне. Он некоторое время рассматривал оттиск своего тела. Он и не понимал, насколько хрупким стал.
Это уже не имеет значения, подумал он, и отвернулся. Его работа была почти завершена. Все приготовления завершены. Осталось лишь дождаться его сыновей и посадить второе семя Ростка Пряжи в оболочку Саккорса.
А затем, он вызовет Венец Пламени.
* * * * *Второй корабль присоединился к первому. Ссессимиф почувствовал крошечные суда в море, намного выше его самого, плавающего в пучине, обратил внимание на Источник. Буря, которую он послал, не отбила желание у экипажа. Они побывали в её пасти и выжили. Он знал, что корабли прибыли отобрать у него Источник. Иначе, что им еще здесь было нужно?
Он прекратил бурю, когда его приспешники приблизились к поверхности. Им будет легче напасть на стоящий корабль, чем на движущийся. Он применил силу спящего Источника, чтобы наполнить своих приспешников яростью и жаждой человеческой плоти.
Пируйте, дети мои, приказал он им. Пируйте.
К его разочарованию, источник продолжал питать его лишь вполсилы, реальность, которую Ссессимиф чувствовал, но не принимал. Его гнев наростал. Он попытался снова забрать всё внимание Источника себе одному, разделять свои грёзы только с ним. Почувствовав сопротивление, тело Ссессимифа вздрогнуло от контакта. Он впервые за долгое время почувствовал пульсирующую боль в голове, руины вокруг, холод воды, тёмные глубины. Его сон наяву был куда прекрасней, чем реальность, которой не было конца. По крайней мере, сейчас. Когда он это сделал, то почувствовал то, что не чувствовал века: ярость. Он не позволит своей вселенной так легко ускользнуть от него.
