Елена Хаецкая - Падение Софии (русский роман)
Сегодня же я мог наслаждаться всеми преимуществами жизни сразу! Погода вдруг установилась ярко-зимняя, веселая. Электромобиль помчался по дороге, минуя леса, сейчас для меня безопасные. Я даже не думал о них, захваченный быстрой ездой. Скорость моего электромобиля в несколько раз превышала ту, которую мог предложить электроизвозчик. Впрочем, спустя короткое время я перевел мою машину на умеренный бег, чтобы иметь возможность удобно глядеть в окно.
Я давно миновал наше поселение, затем проехал кладбище с небольшой церковью при входе на него; поодаль я увидел на холме большой господский дом и заснеженный сад перед ним; ни ограды, ни ворот не имелось, и деревья были высажены без особого порядка, «как в природе». Я подумал, что это, вероятно, усадьба Софьи Думенской — «Родники». При нашей встрече она приглашала меня заходить к ней в гости, но сейчас мне вовсе не хотелось сворачивать с дороги.
Поэтому я проскочил мимо, и снова понеслись леса и поля… Однообразие здешнего пейзажа вовсе не утомляло меня, напротив — оно мне сердечно нравилось, оно ласкало мой глаз.
Я еще сбросил скорость… и вдруг заметил на обочине темную фигуру.
В первый миг мне подумалось, что я опять повстречал, на свою голову, разбойников, и я уже хотел было рвануться с места и скрыться, но тут темная фигура пошла ко мне навстречу, пошатываясь и простирая руки в мольбе о помощи. Кем бы ни был этот человек, он не выглядел опасным. Я остановился и открыл дверцу электромобиля.
Выбравшись наружу, однако, я никого поблизости не увидел.
— Эй! — окликнул я. — Милостивый государь, если это шутка, то… Куда вы подевались? Да отзовитесь же!
Ответа мне не было.
Я отошел от машины на несколько шагов и стал осматриваться.
Снег, озаренный полуденным солнцем, весь переливался и слепил глаза. Плоская местность вся была залита светом. Так обычно рисуют на картинах, изображающих «Весну в Арктике».
Я прошел несколько шагов по всем направлениям и наконец обнаружил в канаве на обочине скорчившееся, сжавшееся в комочек тело. Это показалось мне странным: ведь только что этот человек выбегал на дорогу и махал руками! Почему же теперь, когда помощь пришла, он затаился и не подает признаков жизни? Не умер ведь он за те краткие миги, пока я разыскивал его!
Я наклонился над ним.
— Вы живы? — спросил я.
Он пошевелился и глухо застонал. Моя тень упала на него, и он поднял голову. Только теперь я узнал его.
— Вы — Харитин Тангалаки? — проговорил я. — Мы встречались. Вы приходили ко мне в дом с госпожой Думенской. Помните? Я — Городинцев.
— Помогите, — донесся хриплый голос.
— Давайте руку, — решился я. — Я помогу вам выбраться. Что вы делаете в канаве? Вас сбило электромобилем? Вы ранены?
Не отвечая, он ухватился за мою руку. Пальцы его были холодными и влажными. Опираясь на меня, он поднялся на ноги и тут же пошатнулся. Не будь рядом меня, он упал бы.
— Да что с вами такое! — воскликнул я. — Вы больны?
Вместо ответа он прижался ко мне. С его сухих губ сорвался звук, похожий на карканье.
— Я отвезу вас домой, — сказал я. — Вы сможете дойти до моего электромобиля?
Он с тоской посмотрел на голубую сферу, стоявшую у противоположного края дороги. Мне пришлось буквально тащить его на себе. Он оказался довольно тяжел, хотя ростом был меньше меня и выглядел худым, почти истощенным. Его ноги заплетались при каждом шаге. Он скрежетал зубами, встряхивал головой и зло сверкал глазами, но в следующую минуту обмякал до полуобморока и, сильно оскалившись, со свистом выдыхал воздух.
Я втолкнул его в электромобиль и опустил дверцу. Теперь у меня появилась возможность хорошенько осмотреть моего неожиданного спутника. Как мне показалось, ранен он не был — никаких видимых повреждений у него я не замечал.
Харитин сидел, откинувшись и запрокинув голову назад. Глядя на него сбоку, я видел его тонкий нос с сильно вырезанными, дрожащими ноздрями, полузакрытый глаз, опущенный книзу уголок рта. На миг Харитин показался мне ужасающе старым… Даже не старым, нет, а — древним, вроде тех ископаемых, которых Анна Николаевна и Витольд рассматривали, вынимая из ящика.
Наконец Харитин перевел дыхание и повернул ко мне голову. Одна щека у него была совершенно обожжена, чего я раньше не замечал. Темная кожа покрылась пузырями, один из которых уже лопнул и сочился темной жидкостью. Рот с той же стороны был как будто разорван.
— Боже мой! — воскликнул я. — Что же с вами, в конце концов, случилось?
— Ничего… Упал с лошади, — Харитин говорил отрывисто, и после каждой короткой реплики подолгу сипло дышал. — Удрала, проклятая… А тут — солнце.
— Солнце? — не понял я. — При чем же солнце?
Харитин поднял веки и долго сверлил меня взором. Потом прошептал:
— У меня… непереносимость…
— Да вы разве альбинос? — самым неделикатным образом удивился я. — Я слыхал, только альбиносы плохо переносят… Но у тех глаза красные, а кожа совсем белая, как мучной червяк.
Лицо Харитина исказилось гримасой. Я понял вдруг, что он улыбается.
— Я не альбинос, — сказал Харитин. — Это точно.
— Разумеется, я тотчас отвезу вас в «Родники», — заявил я деловитым тоном, желая смягчить возникшую неловкость. — Или, виноват, — быть может, вам предпочтительнее в больницу?
— Софья, — выдохнул Харитин.
Он произнес это имя так, словно оно способно было исцелить его от любой боли.
— Хорошо, — согласился я, — значит, едем к Софье Дмитриевне. Не боитесь огорчить ее своим приключением? Может быть, все-таки сначала в больницу?
Он молча покачал головой.
Я оживил электромобиль прикосновением к панели управления. Харитин склонился набок, приложил висок к затененному окошку и замер. Мы неслись над дорогой. Меня охватило странное возбуждение. Я предвкушал встречу с Софьей Дмитриевной — особой эксцентрической, временами неприятной, но вместе с тем возбуждающей мое сильнейшее любопытство. Мне представится возможность увидеть эту даму в естественной для нее среде обитания. На миг в моих мыслях возник Захария Беляков с его «наблюдениями». Кто мы, как не зоологи, с нашим неуемным любопытством? Зоологи, неустанно изучающие собственный биологический вид и не перестающие удивляться все новым и новым загадкам!
Электромобиль поднялся по склону холма, запетлял между деревьями заснеженного сада (я заметил, что снег здесь не убирали — очевидно, хозяйка усадьбы не совершала прогулок по саду). Наконец мы обогнули дом и плавно опустились перед широким крыльцом.
Я открыл обе дверцы одновременно, так что Харитин чуть не вывалился наружу. Он, вероятно, задремал. Разбуженный столь неделикатно, он вдруг блеснул в мою сторону белыми глазами, верхняя губа у него задрожала, как у хищника, готового оскалиться. Потом он криво усмехнулся и исключительно ловким, красивым движением выпрыгнул из электромобиля. Я в свою очередь тоже сошел на землю.
