Сара Маас - Королева теней
- Ты – опасная женщина.
Она опять рассмеялась, чувствуя себя легче, чем за прошлые недели, несмотря на новости, которые принёс Рован. Она была абсолютно уверена, что они покончили с разговорами на эту ночью, когда его голос раздался над кроватью.
- Золотой. Не жёлтый – настоящий, сверкающий золотой.
- Тебе не повезло, - сказала она в подушку. - Я никогда не буду носить что-то, настолько вычурное.
Она почти чувствовала, как он улыбается, пока засыпала.
***
Тридцать минут спустя, Рован всё ещё смотрел в потолок, зубы скрипели, когда он успокаивал бушевание в венах, которое постепенно уничтожало его самоконтроль. Эта чёртова ночная рубашка. Дерьмо. Он был по уши в дерьме.
***
Рован спал, его массивное тело было наполовину прикрыто одеялом, когда рассвет показался через кружевные шторы. Тихо поднимаясь, Аэлина показала ему язык, когда натянула на себя бледно-голубой шёлковый халат, завязала уже бледнеющие рыжие волосы в конский хвост, и протопала на кухню.
Пока Теневой Рынок не был сожжён дотла, эта мелкая торговка зарабатывала небольшое состояние на баночках краски, которые она продолжала покупать. Аэлина содрогнулась от мысли снова отследить продавца – женщине, похоже, удалось спастись от огня. И теперь она,наверное, зарабатывала вдвое, второе больше, на её и так уже слишком дорогой краске, чтобы возместить нанесённый ущерб. А из-за того, что Лоркан мог бы отследить её по запаху, изменение цвета волос не возымеет никакого эффекта. Хотя она надеялась, что королевские гвардейцы, разыскивающие её…О, было слишком рано, чтобы обдумывать, в какое же дерьмо превратилась её жизнь.
Вяло, она заварила себе чай, в основном благодаря мышечной памяти. Она начала есть тост, и молилась, чтобы в охладительном шкафу ещё остались яйца – и они там были. И бекон, к её удовольствию. В этом доме еда исчезала почти сразу же, как только появлялась.
Одна из самых больших свиней на свете приблизилась к кухне по- бессмертному тихо. Она собралась с духом, с полными еды руками, и толкнула шкаф бедром.
Эдион осторожно глядел на неё, пока она шла к маленькой стойке рядом с плитой и начинала доставать миски и кухонные принадлежности.
- Здесь где-то должны быть грибы, - сказал он.
- Отлично. Тогда ты можешь помыть их и порезать. И тебе нужно измельчить лук.
- Это наказание за прошлую ночь?
Она разбивала яйца одно за другим над одной из мисок.
- Если ты считаешь это достаточным наказанием, тогда конечно.
- А готовка завтрака в этот безбожный час – твое наказание?
- Я готовлю завтрак, потому что меня тошнит от твоих подгоревших блюд и их запаха по всему дому.
Эдион тихо засмеялся и подошёл ближе к ней, чтобы начать нарезать лук.
- Ты простоял всё это время на крыше, не так ли?
Она вытащила железную сковороду с полки над плитой, поставила её на конфорку и плеснула масла на её тёмную поверхность.
- Ты выгнала меня из квартиры, но не со склада, так что я решил, что могу принести пользу, и стоял на страже.
Уклончивый, извилистый, старомодный способ отклоняться от приказов. Ей стало интересно, что бы сказали в старые времена о пристойности, присущей королеве. Она схватила деревянную ложку и немного размазала масло по сковороде.
- У нас обоих отвратительные характеры. Ты знаешь, что я не хотела этого говорить, ну, ту часть о преданности. Или о получеловеке. Ты же знаешь, это не имеет значения для меня.
Сын Гареля – святые боги. Но она будет держать рот на замке, пока Эдион не захочет объявить об этом.
- Аэлина, мне стыдно за то, что я наговорил тебе.
- Хорошо, мы оба чувствуем стыд, так давай забудем об этом.
Она размешала яйца, следя за маслом.
- Я понимаю, Эдион, правда понимаю, насчёт клятвы верности. Я знаю, что она предназначалась для тебя. Я совершила ошибку, держа это от тебя в секрете. Я обычно не признаю таких вещей, но… Мне нужно было сказать. И мне жаль.
Он понюхал лук. Эдион опытно нарезал его, оставив аккуратную кучку на одном конце разделочной доски, и затем принялся за маленький коричневый гриб.
- Эта клятва значила для меня всё. Рен и я дрались с друг другом из-за этого, когда были детьми. Его отец ненавидел меня, потому что меня выбрали, чтобы принести её.
Она забрала у него лук и бросила его на сковороду, шипение заполнило кухню.
- Нет ничего, что запрещало бы тебе принести мне клятву, ты же знаешь. У Маэвы есть несколько поклявшихся ей на крови членов двора.
Которые сейчас пытались превратить её жизнь в ад наяву.
- Ты можешь принести мне клятву, и Рен – тоже, если вы только захотите, но... Я не разочаруюсь, если ты откажешься.
- В Терассене должен быть только один принесший клятву.
Она перемешала лук.
- Всё меняется. У нового двора – новые традиции. Ты можешь принести мне клятву хоть сейчас, если пожелаешь.
Эдион покончил с грибами и положил нож, прислоняясь к стойке.
- Не сейчас. Не до тех пор, пока я увижу тебя коронованной. Не до тех пор, когда мы будем перед толпой, перед целым миром.
Она забросила в сковороду грибы.
- Ты даже более театральный, чем я.
Эдион фыркнул.
- Поспеши с завтраком. Я уже помираю с голоду.
- Приготовь бекон, или ничего не получишь.
Эдион никогда не двигался так быстро.
Глава 30
Глубоко под каменным замком была комната, которую демон, скрывающийся в нем, любил посещать.
Иногда демон даже освобождал его, с помощью глаз, которые когда-то были его.
Это была комната, скрытая нескончаемой ночью. Или возможно темнота исходила от демона.
Но они могли видеть; они всегда могли видеть в темноте. В месте, откуда пришел демон-принц было так мало света, что он научился охотиться в тенях.
В круглой кривой комнате были сделаны изящные пьедесталы, на которых лежали черные подушки. И на каждой подушке находилась корона.
Сохраненные здесь как трофеи – сохраненные в темноте. Как он.
Секретная комната.
Принц стоял в ее центре, рассматривая короны.
Демон взял тело полностью под свой контроль. Он позволил ему, из-за той женщины, со знакомыми глазами, которая не смогла убить его.
Он ждал демона, чтобы покинуть комнату, но принц-демон заговорил вместо этого. Шипение, холодный голос, который прибыл из-за звезд, говорил с ним - только с ним.
Короны завоеванных стран, сказал демон. Скоро их будет еще больше. Возможно, также короны потусторонних миров.
Ему было все равно.
Тебя должно заботить это - ты будешь наслаждаться этим, поскольку мы разрываем королевства в клочья.
Он отступил, попытался уйти обратно, в карман тьмы, где даже демон не смог бы найти его.
Демон смеялся. Бесхребетный человек. Неудивительно, что она потеряла голову.
Он пытался заглушить голос.
Пытался.
Ему было жаль, что та женщина не убила его.
Глава 31
Манона ворвалась в массивный военный шатёр Перрингтона, оттолкнув в сторону тяжелую брезентовую створку так яростно, что ее железные ногти порвали материал.
- Почему мои Тринадцать лишены доступа к шабашу Желтоногих? Объясните. Сейчас.
Как только последнее слово вылетело из нее, Манона остановилась как вкопанная. Стоя в центре тусклого шатра, герцог дёрнул её в сторону, его лицо потемнело - и Маноне с трепетом пришлось признать, что это немного пугающе.
- Убирайся, - сказал он, и его глаза вспыхнули как тлеющие угольки.
Но внимание Маноны было зафиксировано на том, кто стоял за герцогом.
Манона шагнула вперед, как раз, когда герцог двинулся на нее.
Ее черное просвечивающее платье словно соткано ночью, Кальтэна наблюдала за стоящим на коленях, дрожащим солдатом, ее бледная рука была протянута к его искажённому лицу.
И вокруг неё горела адская аура тёмного костра.
- Что это? – спросила Манона?
- Вон, - рявкнул герцог, и даже нашёл наглость ухватить её за руку. Она дёрнула свою руку с железными ногтями, обходя герцога даже не взглянув на него. Все ее внимание было обращено на темноволосую леди.
Молодой солдат - один из личных солдат Перрингтона - тихо всхлипывал, когда завитки чёрного огня, исходящие от кончиков пальцев Кальтэны, скользили по его коже, не оставляя следов. Человек обратил заполненные болью серые глаза к Маноне.
- Пожалуйста, - промямлил он.
Герцог схватил Манону снова, и она метнулась от него
- Объясните это.
- Ты не отдаешь приказов, Лидер Крыла, - отрезал герцог. - Теперь убирайся.
- Что это? - повторила Манона.
Герцог встал перед ней, но тогда шелковый женский голос выдохнул:
- Сумеречный огонь.
Перрингтон замер, будто удивленный тем, что она говорила.
