Сергей Костин - Охотник за бабочками 2
На третьи сутки хаотичного мотания по вселенной, мы, наконец, вышли на прямой зрительный контакт с искомой планетой гантелевидного типа.
Это был, несомненно, вселенский феномен. Две планеты, словно два сиамских гигантских шара слиплись боками, а потом, в попытках оторваться друг от друга, образовали между собой толстую кишку. Да так и остались.
Один из шариков был покрыл сверкающей коркой льда, а второй весь залит водой. Только на перешейке двух планет оставался кусок зеленой суши. Именно туда нам было и надо. Именно там мы могли узнать средство борьбы со зловещим КБ Железным.
— Вряд ли мы здесь что-то найдем, — Кузьмич никак не мог отойти от праздничного обеда и все время икал, чем страшно меня раздражал. Как можно заниматься делом, когда у тебя из кармана все время икает, — В этом бардаке жизнь невозможна.
Я тоже сомневался в наличии жизни. Сомневался, но не до конца. Хуан может ошибаться в мелочах, но в главном никогда. Привел же он нас в эту забытую всеми законами гравитации вселенную. Значит и в остальном прав. Хуан просто не может ошибаться.
— Ну что там? Неужели нет ни одного гада? — Корабль уже час крутился вокруг перекладины гантелины в попытках обнаружить разумную жизнь.
— Да понимаешь, командир, чертовщина какая-то. Разум так и прет изо всех щелей, а на этой штуке нет ни городов, ни сел, ни даже деревень. Стоит на берегу моря халупа какая-то, на сарай похожая, и все. Нет, ни подо льдом, ни в толще океана ничего нет. Я с Хуаном еще пообщаюсь, может свежей информации подкинет. А пока в масштабе сарай и прилегающая к нему территория.
При значительном увеличении сооружение, названный Кораблем объект представлял глубоко вкапанный в землю бетонный блиндаж с одной единственной дверью и узенькой щелью-окном. От блиндажа в сторону моря вился окоп, обложенный плитами из ракушечника. Заканчивался окоп грубо сколоченным из досок маленьким причалом. На причале стояло ржавое и погнутое ведро.
Это все. За полчаса моего наблюдения из блиндажа никто не выходил и никто в блиндаж не входил.
— Хуан проверился и пере проверился, — включился Корабль, — Говорит, все верно. Координаты точь-в-точь, как в памяти отложились. Так что, командир, вниз спустимся, или сразу все взорвем.
— Взрывать, дорогой, будешь в другом месте. Если взрывалка вырастет конечно. Здесь с умом надо. Все-таки это наша последняя надежда узнать про КБ Железное. Давай вниз и без фокусов.
Вселенский приземлился на удивление без происшествий. Ничего не взорвал, ничего не погнул, даже травку не примял. Даже сам удивился.
— Вы там пока разбирайтесь с сараем, а я проверю посадочные чипы. Что-то больно тихо сели, не сломалось ли чего.
Кузьмич, первым высунувший на улицу нос, сообщил, что с кислородом все в порядке. Оно так и должно быть. Кому интересно слушать про то, как я долго натягиваю на себя скафандр, как неторопливо застегиваю все застежки. Как тяжело переставляю магнитные башмаки. Тоска. А так все, как нужно. Одним предложением. Открыл люк, спрыгнул на траву, вынул ногу из кучи местного удобрения.
— Красота, — потягивается рядом Кузьмич, вдыхая воздух и пробуя местную атмосферу на предмет подъемной силы.
— Грязно очень, — очистить кроссовку от местного удобрения об траву как-то не поднялась нога. Пришлось смириться с совестью и обстучать всякие прилипчивые штуки о посадочную лапу Вселенского. Все равно он сейчас занят проверкой чипов и ему не до меня.
— А пахнет-то! — не унимался Кузьмич.
— Землей пахнет, — кроссовка вроде чистая стала, а вот Кораблю надо одну звезду лишить, за грязные посадочные лапы, — Хватит воздухом хрипеть. За тобой воздушная разведка. Если что, свисти.
Кузьмич сказал, что ему это за удовольствие и взмыл вверх. А я двинулся прямиком к блиндажу. По дороге выломал из местной растительности палку на случай возможного инопланетного нападения. Нож, конечно, замечательно, но больно короткий.
Вблизи блиндаж показался более ухоженным. Аккуратно подстриженные квадратами кусты дикой крапивы заслоняли от любопытных глаз бетонные стены. Узкая каменная тропинка по кругу, тщательно натерта наждаком. Несколько мин ловушек, да с десяток скелетов, вот и весь пейзаж.
Я поднял один из черепов, заглянул ему в пустые глазницы и ничего не сказал. В таких случаях нельзя ничего говорить. Вот Кузьмич, например, наверняка бы вякнул что-нибудь подходящее про бедный, бедный череп.
Из черепа выползла змея, увидела меня, испуганно пискнула и юркнула в подстриженные кусты дикой крапивы. Вот дура, нет чтоб укусить. Определенно, здесь что-то не так. Увеличив осторожность на порядок и проверив, на месте ли сверху смотрящий напарник, я ползком двинулся дальше к блиндажу.
Узкое окно, к сожалению, было завешено горизонтальными жалюзи. Так что мне ничего не оставалось делать, как переползти поближе к входу. Спрятавшись за воображаемый угол, я постучал палкой по металлическим дверям.
Дверь моментально приоткрылась, сквозь щель просунулось дуло нейромета и полетели нейроновые импульсы по направлению к морю, чуть не сбив на пристани ржавое ведро.
— Пониже на два деления, — посоветовал я невидимому мазиле.
Из-за дверей донеслось бормотание, дуло опустилось как было посоветовано и ведро взлетело высоко в воздух.
— Отличный выстрел, приятель, — с такого расстояния даже мне трудно попасть в ведро, — У меня в сейфе значок раритетный лежит. Нахимовский стрелок первой степени. Хочешь, подарю?
Нейромет втянулся в щель и вместо него показалось лицо. Худое, загорелое, в возрасте, немного встревоженное.
— Правда? — спросило лицо, — Первой степени?
— С какой кстати мне врать, — я значок этот у паПА позаимствовал. Вроде как талисман на удачу.
— Ты кто? — поинтересовалось худое и загорелое.
— Костя. Сергеев. Может, слышали?
Немного встревоженное лицо стало менее встревоженным.
— Не приходилось. Ты, выходит, не от нее явился?
Лицо стало говорить загадками.
— Я сам по себе. А кто она-то?
— Подожди…
Дверь закрылась, звякнула цепочка, и дверь снова распахнулась. На этот раз практически на всю ширину проема. Лицо оказалось бородатым седым дедом, в холщовой рубахе и полуспущенных до уровня пупка штанах.
Первым делом дед внимательно осмотрел окрестности, убеждаясь, что я сам по себе, и только потом немного опустил нейромет.
— Извини, хлопец, что чуть пострелял. Она меня совсем достала. Каждый месяц свежих присылает по мою душу. Совсем достала. В дом зайдешь, или здесь погуторим?
— Здесь, — решил я, располагаясь на бугорке, заросшим щавелем, — Ненадолго я. Некогда чаи распивать.
