Тимофей Печёрин - Грани
— Чагай, доктор Кирьян здесь не по поводу вашего трудоустройства, — раздраженно перебила ее госпожа Янук, — скажу даже больше, ваше профессиональное, и даже студенческое будущее в свете последних событий становится весьма туманным.
— В наше учреждение, — начала доктор Кирьян тоном судьи, зачитывающего приговор, причем обвинительный, и, причем к высшей мере, — поступили сведения о многочисленных случаях неадекватного поведения с вашей стороны. Начать хотелось бы с вашего взаимоотношения с другими студентами…
— Ну, тут все просто, — перебила ее Гала, — трудно поддерживать хорошие отношения с теми, кто тебя не уважает. Я же не виновата, что для большинства моих сверстников готовиться к занятиям, отвечать на «отлично» — значит быть «зубрилкой» и «ботанкой». Что за мое равнодушие к спиртному и сигаретам меня зовут «маменькиной дочкой» или тупо «правильной». Как будто последнее — плохо. Причем эти слова я слышу от людей, большинство которых рассматривают учебу в универе как средство откоса от армии, а то и вовсе, как повод еще пять лет, ни о чем не заботясь, жить за счет родителей. Я готова поставить сколько угодно на то, что минимум половина из них, даже на вручении дипломов, не знает, что теперь будет делать дальше.
— Я это все прекрасно понимаю, — голос у Кирьян смягчился, — я сама сталкивалась с подобными нападками в вашем возрасте. Речь ведь идет о том, как вы реагируете на них.
— Ну… это уж простите. Я, осмелюсь напомнить, живой человек, и не могу… не всегда имею возможность предварительно обдумать, а как бы мне так среагировать, чтобы никто во мне не заподозрил психически больную.
— Госпожа Чагай, вы опять ничего не понимаете. Во-первых, я не говорила вам, что подозреваю в вас психически больную. Я не следователь, чтобы подозревать, я врач, мое дело — ставить диагноз, причем, исходя из результатов специальных обследований, а никак не на пустом месте. Заподозрить я могу лишь то, что с кем-то, что-то не в порядке. Как с вами. Потому как ваши реакции представляются чрезмерными… даже для живого человека, как вы говорите.
— Поясните.
— Устроить истерику, с кем-то подраться, или замкнуться в себе — это еще ладно, эти реакции характерны. Еще можно припугнуть папой — «большой шишкой», другом-бандитом… и все в таком духе. Но вы, пожалуй, переходите все границы. Соседи по общежитию, а это зафиксировано в полицейском протоколе, утверждают, что вы побили и в грубой форме выставили из комнаты подселенную к вам первокурсницу Мару Семирог, которая умерла в ту же ночь.
— А вы думаете, если бы я ее оставила, она бы прожила дольше? Или, может, это я ее убила?
— Не надо утрировать. Я знаю, что Семирог умерла на другой грани, и вопрос вашей виновности в ее смерти даже не обсуждается. Просто тот цинизм и грубость, с которыми вы обошлись с обреченным человеком, ничего плохого вам не сделавшим…
— Еще обвините меня, что я бездомных кошек пинаю. Не фиг было мне спать мешать.
— Я не апеллирую к вашей совести, в конце концов, это ваше дело. Но как насчет угроз в адрес других студентов и даже преподавателей? Какой-то сгусток, какая-то магия, которую вы грозились пустить в ход. Разве вы не знаете…
— …что на этой грани волшебства не бывает. Знаю. Не бывает. И не было. Но кто гарантирует, что его и не будет? И не кивайте на научную картину мира. В конце концов, любая наука держится на допущениях. И в том, что касается граней, их взаимодействия, наука многое объяснить не может. Откуда, например, берутся так называемые одногранные, те, кто здесь давно мертв, а там живет и здравствует. Впрочем, откуда — и так ясно, а как? А какой ученый знает о руинах современного города на другой грани, про которую принято считать, что она застряла в средневековье и не развивается? Кстати, город-то не какой-нибудь, это мой родной город, просто, там его уничтожило… что? Ядерный взрыв! Вот вам и средневековье, вот вам и отсутствие развития.
Доктор Кирьян и секретарша Янук слушали этот монолог с укоризненно-добродушным выражением лица. Так смотрят родители на расшалившееся дитя, которое слишком мало, чтобы его наказывать.
— Видите ли, Гала, — сказала доктор, иронично улыбаясь, — можно я вас буду так называть. Видите ли, вы полагаете себя какой-то первооткрывательницей, потрясательницей, так сказать, основ. Вы на полном серьезе утверждаете, что ваши взгляды имеют научную ценность, новизну, а вам мешают. Смею вас разочаровать — такие, и аналогичные мысли приходили многим до вас. В том числе и клиентам нашего учреждения. Может, я и не совсем компетентна, но попробую ответить вам по порядку. Юные любители магии на другой грани, они и сюда пытались ее принести. Чтоб кому-то отомстить, кого-то напугать. Увы, ничего большего, чем утрата чувства реальности, это им не давало.
Теперь о пресловутой одногранности. Увы, время от времени, это становится модной темой среди определенной части молодежи. Сейчас интерес к ней подогревается некоторыми сетевыми тусовками и полулегальными изданиями. С точки зрения фундаментальной науки одногранность — случайная аномалия с такой крохотной вероятностью проявления, что ни один серьезный ученый не возьмется ее изучать. Не от пренебрежения, а просто от нехватки материала для исследований. К тому же, если вышеуказанная одногранность проявляется за пределами данной грани, и обусловлена факторами, опять же выходящими за рамки этой грани, то изучать ее просто невозможно. Технически. С точки же зрения общечеловеческой нет никакого смысла обычным людям лезть в ту область, где даже у серьезных специалистов опускаются руки.
Известен случай с доктором Матиашем, светилом судебной психиатрии. Он, авторитетный ученый и состоявшийся специалист, взялся раскапывать близкую тему. Не знаю, что он там накопал, но, потратив на эти исследования четыре года своей жизни, Матиаш впал в депрессию и вскоре покончил с собой.
Гала слышала, кто такой Лех Матиаш, портрет которого она видела на кафедре судебной психиатрии. Но об исследованиях, сломавших его жизнь, она не знала — курс истории психологических наук будет только в следующем семестре.
Если у нее будет следующий семестр.
— И те юные создания, — продолжала доктор Кирьян, — что, извините за выражение, ведутся на эту тему, наступают на те же грабли. Не обладая достаточными знаниями с одной стороны, и, слишком эмоциональные и легковерные с другой, они превращают безобидную, на первый взгляд, научную идею в некую философию, рассматривающую самоубийство, как средство уменьшения жизненных трудностей. Ну, понимаете, для таких людей лишняя грань — как лишняя задачка на дом. Или как дополнительные занятия в школе. Сперва эта философия, или, скорее, псевдофилософия, пронизывает весь образ жизни молодых людей, вплоть до стиля одежды и манеры общения. Затем — закономерный итог. Если не принять должные меры.
