Стэн Николс - Магия цвета крови
— Не знаю. Но выигрыш слишком велик, ради него никаких трудов не жалко.
Кэлдасон не отвечал. Его взгляд был прикован к волнующемуся ртутному озерцу.
— Рит?
— Он, казалось, не слышал. Костяшки пальцев, сжимающих перила, побелели от напряжения. Рит?
— Да? Ох, прости! — Он потряс головой, как бы проясняя мысли. — Я... Мне словно что-то почудилось.
В магическом озерце возникло небольшое извержение, как если бы миниатюрный вулкан начал выбрасывать лаву. Здесь, правда, извергались блестящие капли и по стенам ямы сползали обратно в озерцо. Снизу накатила волна еще более сильного холода.
Карр потянул Рита за руку.
— Наверно, лучше нам отойти. Пусть чародеи с этим разбираются.
Они отступили. Звуки бурления жидкости стали тише.
— По-твоему, они знают, что делают? — шепотом спросил Кэлдасон.
— Если Соглашение не знает, тогда не знает никто. Надеюсь, ты, по крайней мере, отвлекся от мыслей о Кинзеле.
— Отчасти. Но ты ведь не за этим привел меня сюда, правда?
— Я хотел, чтобы ты своими глазами увидел, какие ставки у нас на кону. И, признаюсь, надеялся, что, убедившись, насколько мы тебе доверяем, ты настроишься на решение проблемы с доставкой золота.
— Ты ничего не делаешь без умысла, да, Карр? — спросил Рит, но без враждебности в тоне. — Ну, я уже более-менее решил, что буду делать.
— И это решение порадует меня?
— В зависимости от того, хочешь ли ты, чтобы золото было доставлено, или нет.
— Прекрасно! — просиял Карр.
— Далиан...
— Слушаю тебя внимательно.
— Я насчет Кинзела. Дислейрио в разговоре со мной и Серрой высказал одну идею...
— Насчет убийства? То же самое он предложил и Совету.
— И каков был результат?
— Мы единодушно отвергли его предложение. Оно для нас абсолютно неприемлемо. Как такое можно? Чем мы будем лучше своих гонителей, если утратим всякую человечность? По правде говоря, Рит, мне трудно санкционировать даже смерть врага, а уж тем более одного из наших.
— Ты не думаешь, что Братство праведного клинка может предпринять какие-либо действия самостоятельно?
— Нет. Мы достаточно определенно заявили ему, что это совершенно недопустимо.
— Вообще-то я понимаю ход его рассуждений. Сейчас, когда в Беальфу прибыл человек из Совета внутренней безопасности, да с их умением развязывать людям языки...
— Кинзел никого не выдал. Если бы это произошло, мы, несомненно, уже знали бы об этом. Такое мужество стоит более достойного вознаграждения, чем убийство, тебе не кажется?
— Может кто-нибудь из нас проникнуть туда?
— В зал, где будет проходить судебное заседание? Абсолютно исключено. И мы проверили каждый дюйм дороги туда из штаб-квартиры паладинов. Ни щели, ни трещинки, сколько ни искали. — Карр вздохнул. — Бедняга Кинзел! Боюсь, ему остается надеяться лишь на самого себя.
20
Имелась ли необходимость доставлять его в кандалах? Конечно нет, но они поступили именно так. По мнению Руканиса, это было сделано нарочно — чтобы его воспринимали как опасного человека, безусловно заслуживающего наказания. Однако, оказавшись в суде и вглядевшись в лица его обвинителей, он пришел к выводу, что все их усилия напрасны. Быть предубежденным против него еще больше — просто невозможно!
Его пытали, и порой он чувствовал, что вот-вот сломается, но все же каким-то чудом нашел в себе силы устоять. Даже когда ему угрожали вырвать голосовые связки, навсегда лишить голоса. Он гордился тем, что сумел достойно ответить на этот вызов, что в некотором роде одержал над ними победу, но при каждом вдохе все его тело отзывалось мучительной болью.
В зале суда галерея для публики пустовала и за столом для адвокатов тоже никого не оказалось. Должностных лиц было всего трое. Единственный судья, взгромоздившийся высоко надо всеми, суровый на вид; клерк, сидящий чуть ниже; и писец, который должен был вести протокольную запись.
За столом обвинителей сидели трое, Кинзел знал их всех. Айвэк Басторран, верховный вождь паладинов, вместе со своим племянником и будущим наследником, Девлором; и комиссар Лаффон, похожий на нахохлившегося грифа. Счет его противников завершали два охранника.
Суд начался без всяких проволочек.
Клерк поднялся, развернул пергаментный свиток, прочистил горло и приступил к неизбежным формальностям.
— Вы — Кинзел Руканис, певец про профессии и гражданин империи Гэт Тампур, официально проживающий в городе Меракасе?
Все, на что Кинзел был способен, — это пристально смотреть на него, как будто он вообще разучился говорить.
— Вы должны отвечать, — сердито проскрипел судья.
Кинзел проглотил ком в горле.
— Да.
Его голос звучал слабо и неуверенно.
— Вам будут предъявлены обвинения, — продолжал клерк, — и затем начнется судебное разбирательство. Все ясно?
— По закону я имею право выразить протест... — ухитрился выдавить из себя Руканис.
— Молчать! — Судья стукнул молотком по столу. — Сейчас не время произносить речи. Отвечайте только на вопросы, которые вам задают. Приступаем к чтению обвинительного акта. Кинзел Руканис, вы обвиняетесь в том, что неоднократно и во взаимодействии с не установленной личностью или не установленными личностями умышленно и по злому умыслу сговаривались различными способами распространять доверенную вам конфиденциальную информацию с целью нанести вред и причинить беспокойство императрице, ее слугам и гражданам. Вы также обвиняетесь в том, что в сговоре с другими планировали насильственные действия, направленные против законных властей и различных установленных законом учреждений, призванных служить этим властям. И наконец, вы обвиняетесь в том, что замышляли, сговаривались, предлагали помощь и подстрекали врагов государства совершать изменнические действия с целью нарушить мир в королевстве путем различных противозаконных действий и в конечном счете уничтожения государства. Вы признаете свою вину?
— Бессмыслица, чушь! Каждый волен понимать эти обвинения, как ему угодно.
— Отвечайте, как положено! — прогремел судья. — Вы признаете свою вину или нет?
— Со мной плохо обращались. Меня пытали. Мои права были...
— Обвиняемый должен вести себя как подобает, или будет лишен слова. Охрана!
Стражники подошли совсем близко к Кинзелу, болезненно натянули кандалы и подтолкнули к ограждению с такой силой, что едва не вышибли из него дух.
— Вы признаете свою вину? — повторил клерк. Кинзел вздохнул.
— Нет.
— Заключенный может сесть.
Его резко дернули за кандалы, принуждая опуститься на привинченный к полу деревянный стул.
— Обвинение может озвучить позицию государства, — заявил судья.
