Мара Полынь - Плачущий король
— Агент Шльяфту в распоряжение господина Лайвазони прибыл, — отрапортовал Четвёртый, наконец добравшись до древа Сыска и Тайной службы. Когда Первого не было (а сейчас он, как и все остальные члены Ордена, был где-то на передовых или охранял Императора), все стражи подчинялись напрямую главе Тайной службы, так же как и рыцари Ордена, копьеносцы и другие. Секретарь посмотрела на него долгим взглядом и кивнула в сторону двери: проходите.
Было странно видеть в этом кресле кого-то другого, не Лиестанея. Страж мимолётно подумал, что со времён смещения главы он впервые оказался в этом кабинете. Новый глава Тайной службы выглядел уставшим. Неудивительно при таком накале событий. Странно вообще, что Четвёртому удалось застать его на месте, а не искать где-нибудь в палатках, обсуждающим с генералами очередную тактику движения войск.
— Лиестаней просил отправить тебя сразу к нему, как только ты появишься, — глава порылся в нижнем ящике стола и бросил свиток документов на столешницу. — Пропуска в Рощу и Белый Столп на твоё имя.
Белый Столп! Неужели после всего ему доверят жизнь Императора?! Четвёртому показалось, что он ослышался. Видимо, что-то отразилось на его лице, так как Лайвазони счёл нужным добавить:
— Ты полностью оправдан, и мы считаем, что нет никаких причин отстранять тебя от несения службы. Воинов такого класса мало, и новые появляются не за год и не за два. С нашей стороны было бы расточительством попрощаться с тобой. Да и глупостью, когда ты подтвердил свою лояльность. Поверь: недоверия между нами больше нет.
— На страже Императора, — Страж поклонился, якобы с благодарностью принимая такие лестные слова, на самом же деле подстраховываясь, чтобы ни капли из той ярости, что вскипела в нём, не было замечено.
— Когда прибудешь к Белому Столпу, — продолжал тем временем Лайвазони, — тебе укажут, куда двигаться дальше. Иди, не теряй времени.
Ещё раз поклонившись, Четвёртый вышел. Император, как он и ожидал, не бросился на передовую показать пример чести и мужества. Он заперся в Роще и, возможно, планировал скорое отступление. К чему ему рисковать собой, когда у него есть генералы? Что с того, что он носит звание главнокомандующего армией? Четвёртый силился вспомнить хотя бы одну битву, где Император возглавил бы войска, но не смог. Кажется, последним участвовавшим в войнах Императором был отец нынешнего, а этот всё больше вёл тайные игрища и интриги: именно в его правление стали так популярны яды.
Вот и Императорская Роща. Усиленные наряды, вся Императорская гвардия здесь. Стража несколько раз обыскали, несколько раз прочитали и проверили его грамоты, прежде чем пустить.
«Всё равно ролдарин хранится в Гнезде в надёжном месте, — злорадно думал в это время Четвёртый. — Настоящие злодеи готовят свои пакости загодя». К сожалению, заехать в Гнездо времени не было. Ну, может, и к лучшему. Кто знает, сколько обысков ему ещё предстоит. А оказаться дома и не захватить с собой флакон тёмного стекла — соблазн был слишком велик, чтобы удержаться.
— Ну наконец-то, — вздохнул Первый, когда Четвёртый добрался до них. — Я думал, ты никогда не вернёшься. Шестая не с тобой?
Страж отрицательно покачал головой. Как бы то ни было, всё же были свои положительные стороны в параноидальной секретности, что окружала Орден. Он мог поспорить, что Лиестаней ничего не сказал остальным стражам о своих подозрениях. Никто из них не знал о смерти Шестой. Она просто ещё не вернулась с задания. Нужно будет узнать, как Лиестаней объяснил потом, почему принцесса осталась в столице, а они вдвоём уехали. Да и другие орденцы вряд ли ведали, за кем именно охотился глава в Сиенастей. Разве что прорицатели знали детали происходящего. Да, воины пропадали и раньше, не возвращались с заданий. Но какова была истинная причина этих исчезновений, мало кто задумывался. Может, действительно погибли при исполнении. А может, и запытали до смерти, кто знает.
— Ладно. Пока справимся и так. Глава отбыл встречать противника с рыцарями и остальными. Сейчас здесь восемь стражей, вместе с тобой. Нам в распоряжение оставили ещё одного лекаря и одного прорицателя. Остальные с главой. Идём, покажу тебе твою позицию. Здесь ещё личная гвардия Императора, как обычно.
Страж шёл и коротко кивал то Первому, то встречающимся знакомым гвардейцам: за время, что они охраняли Императора, они успели со многими познакомиться и даже немного сдружиться.
— Часть отбыла с принцессой, но наши все пока остаются с Императором.
Они добрались до лестницы, ведущей в личные каверны Императора:
— Здесь. Через два часа будет смена караула, поменяетесь с Восьмым. Он дежурит в самом кабинете. Когда я видел его в последний раз, он намекал, что скоро подохнет.
Первый пытался шутить, хоть и оставался предельно серьёзен. Ещё по путешествию в Приморье Четвёртый помнил тяжёлый нрав правителя, и тоска изменяющегося, оказавшегося с ним взаперти, была вполне понятна.
— Пока что можешь немного отдохнуть с дороги, но сильно не расслабляйся. Похоже, шпионы сильно недооценили масштаб готовящегося вторжения, раз они аж сюда добрались.
— Как они вообще его прощёлкали? — спросил Четвёртый.
Когда они уезжали в Холмы, ни о какой войне даже речи не шло.
— Непонятно, — пожал плечами Первый. — Похоже, истребление Совета на равнинных подействовало не меньше, чем на вересковых в своё время. Только с вересковыми масштаб был другой, тут намного больше. Никогда не знаешь, когда эта тактика сработает, а когда нет.
Четвёртый промолчал. Всё, что он мог бы об этом сказать, лучше было держать при себе.
Потянулись тревожные часы дежурства. Как таковых пересменок не было — стражи менялись местами, отдыхали всего по несколько часов. Только поздно ночью Четвёртому удалось немного поспать, но и то недалеко от поста, чтобы, если зазвонит тревожный колокол, быть сразу на подхвате.
Когда тревожный колокол всё же зазвучал в коридорах и залах Белого Столпа, Страж воспринял это почти с облегчением: наконец-то можно было начинать действовать, а не ждать непонятно чего.
Зашевелилась многочисленная охрана: враг был близко. Значит, как минимум часть леса пала под их натиском. Пусть это была ещё не победа, пусть Страж сражался на другой стороне, но он втайне ликовал.
У Императора были свои представления о храбрости, и участие в битве вовсе не было их составной частью. Его спустили к экипажам, и хорошо вооружённый отряд отправился в дорогу. Однако от Рощи далеко отъехать не удалось: воины в форме противника перегородили дорогу, и не успел командир гвардейцев прокричать приказ перестроиться, как завязалась битва.
