Орландо Паис Фильо - Энгус: первый воин
Тут я заметил, что весь зал уже затаил дыхание, слушая эту историю. Утихли даже самые горячие головы, и все пытались разгадать, чем же кончится повествование. Но я не спешил.
— Юноша попросил пришедших советников осмотреть землю, определенную под строительство города, и, выполняя его просьбу, они обнаружили озеро, в котором оказались две спящие змеи, одна белая, а другая красная. «Внимательно смотрите за тем, что они делают!» — предупредил юноша. Вот змеи проснулись и начали сражаться друг с другом. И скоро белая, высоко подняв красную, отшвырнула ее далеко от себя. И так повторялось три раза. Наконец красная змея, которая поначалу казалась слабой, собралась с силами и выбросила белую из озера и, вообще, прочь с человеческих глаз. И тогда юноша спросил у советников, могут ли они растолковать такое пророчество, и те ответили — нет. «А я могу, — сказал юноша и обратился к королю. — О, мой король, вот мое объяснение этого видения. Озеро — это наш мир, а две змеи — суть два дракона. Белый дракон — это твой дракон, а красный — дракон народа, который занимает всю Британию от моря и до моря. И наконец люди поднимаются и сбрасывают оковы ненавистных саксов, они топят их в море, — и всем народ обязан тебе. Но что делаешь ты вместо этого? Притесняешь и обижаешь собственный народ! Нет, король должен подняться и начать править своим народом с мужеством и справедливостью». Король потерял дар речи и не смог убить юношу. Вот почему красный дракон — символ этого королевства и по сей день. А имя юного короля — Артур, он сумел объединить двух драконов и выгнать саксов из Британии. Да, то был король Артур Пендрагон.
Так закончил я свое повествование, но и сам не знал, проста ли была история, некогда рассказанная Ненниусом, мне лишь хотелось показать всем, что я кое-что знаю и об их королевстве, и тем произвести некоторое впечатление.
Когда я затих, наступило гробовое молчание, а потом зал взорвался криками восторга и громкого одобрения. Один аббат победно улыбался. Остальные же продолжали кричать, показывая, как приятно им слышать столь героические рассказы о своем народе, особенно когда их рассказывает чужеземец. Даже принцесса Гвенора милостливо кивнула мне, а уж ее сестра прямо-таки расточала одобрительные улыбки.
— Ты хорошо образован, чужеземец, и, как я могу видеть, действительно многому научился у преподобного Ненниуса. Ты будешь моим гостем и проведешь с нами некоторое время, — объявила она, и от нее полился какой-то теплый свет, сделавший ее красоту еще более чарующей. Я с уважением поблагодарил принцессу.
И тут же все заметили, как потемнело от ревности лицо ее фаворита, и, хотя он не произнес ни слова, все поняли, что он перестал быть первым человеком на этом пиршестве. Победное сияние исчезло с его лица, и белая ослепительная улыбка уступила место темной пелене зла — казалось, человек мгновенно преобразился в зверя.
Воспоминания продолжались, пир был в самом разгаре, и все больше людей начинали задавать мне разнообразные вопросы. Теперь я почувствовал себя защищенным, и мало-помалу стена, разделявшая меня и этих людей, начала рушиться. Но все же я считал, что последний удар в разрушении этой стены должен быть нанесен не мной. И вот когда уже все спокойно бродили по залу, а я весело улыбался в ответ на многочисленные тосты за те легенды и сказки, которые были рассказаны мной, фаворит, наконец, обнаружил всю свою злобу ко мне:
— Слушая твои истории, я понял, что норманны — отличные воины. И следовательно, ты сам, скорее всего, должен отлично владеть мечом.
Все сразу притихли, но фаворит принцессы, не стесняясь, продолжил:
— Здесь, в нашем благословенном городе, существует обычай проверять человека в битве. Я собираюсь устроить спустя несколько дней турнир, настоящий военный турнир на нашей военной арене у реки Уск в Кайр Леоне, в сохранившейся римской постройке, в которой тренировались и превозносили победителей римские солдаты. Это место, где рождаются великие воины. Мы отбываем туда через три дня, для того, чтобы устроить военные состязания и определить победителей. Мне приятно будет скрестить мечи с тобой, норманн, поскольку ты наверняка должен иметь и уменье, и опыт.
Гладвин нахмурился и огорченно опустил голову, поскольку прекрасно знал, что оружие, отобранное у меня, было не мечом, а боевым топором. У меня вообще не было меча, это не мое оружие и, скорее всего, владел я не очень хорошо. Фаворит же своим заявлением уже утвердил оружие для поединка. Вероятно, меч был его излюбленным оружием, а отказаться я, разумеется, не мог, и потому вынужден был согласиться.
Я обратил внимание, что многие сочли неприличным подобный вызов, но пиршество все-таки продолжалось и затянулось до утра. Потом быстро промелькнули и три дня перед турниром, в один из которых я долго разговаривал с аббатом Майбоном об уроках Ненниуса. В этой беседе участвовала и принцесса Гвинет, и она даже показалась увлеченной теми истинами, которые я открывал ей. Каждый раз, находя соотношение этих истин с событиями своей жизни, она глубоко вздыхала, а то и вовсе сидела, затаив дыхание. В конце концов, она поблагодарила меня за то, что я явился в их город передать манускрипт, а еще за то, что, по ее словам, открыл ей такие глубокие истины, которые будут ей полезны на протяжении всей ее жизни.
В день турнира я проснулся от шума возбужденных солдат, готовившихся к этому событию, проверявших свои костюмы, полировавших оружие, шлемы и щиты еще прилежней, чем раньше. А я подумал, что этот турнир будет для меня хорошей практикой в деле воспитания в себе настоящего воина.
Эскорт выглядел великолепно. Воины фаворита, все из того барака, в котором я в последнее время жил, казалось, были лучшим элитным отрядом всех времен. Но я мог только улыбнуться, представив себе, как будут выглядеть они в сражении с Айваром… Вот тогда они и поймут, что такое настоящая гвардия… За нами верхом ехали обе принцессы, окруженные женщинами-воительницами, которые очень напоминали мне валькирий в описаниях старого Браги. На принцессах красовались пурпурные плащи с капюшонами, ниспадавшие на спины лошадей. Обе лошади были серыми, в белых чулках. Все это говорило о суетности принцесс даже в такое опасное для страны время.
Мы ехали по прекрасным дорогам, правда, в конце нашего замечательного путешествия немного полил дождь, подпортив всем помпезный вид, но он скоро кончился. Мы прибыли в город Кайр Леон, где нас уже ждали и радостно приветствовали. Дети бросали цветы нам под ноги, повсюду открывались все ворота, и навстречу шествию выбегали все новые рыжеволосые женщины в длинных белых платьях. Они всячески выказывали нам свои уважение и восторг, а еще больше этих чувств выпадало на долю принцесс: как никак, они являлись правительницами всей земли Гвента.
