Константин Кривчиков - Дочь Озара
Однако в развитие ситуации некстати вмешалась любвеобильная колдунья Ора, жама Похуна. Она пришла к жамушу, чтобы потереться с ним.
Корос сидел в засаде, дело близилось к рассвету, а Ора и Похун, войдя во вкус, даже не собирались прекращать любовные игры. Внезапно Короса озарила идея о том, как можно хитроумно избавиться от Дула, свалив всю вину на Ору. Он вспомнил, как днем встретил колдунью, которая возвращалась из леса с пойманной ядовитой змеей. Корос сходил в шалаш Оры и принес оттуда мешок, где сидела змея. Похун и Ора к тому времени, наконец, вволю натерлись. Колдунья отправилась к себе в шалаш, а уставший Похун заснул без задних ног под деревом около землянки.
Дождавшись подходящего момента, Корос подкрался к землянке и запустил внутрь змею. Он рассчитывал, что она укусит Дула. Пустой мешок следопыт подкинул обратно в шалаш Оры, которая крепко спала после бурных ласк жамуша.
Но по каким-то причинам змея укусила не Дула, а Похуна. Узнав об этом в числе первых, Корос, заметая следы и отвлекая внимание, решил направить подозрение на Ору. На нее можно было многое свалить, вплоть до того, что именно она навела людоедов на племя. Кстати, Ора не попала тогда в плен, успев спрятаться в лесу. Это тоже давало повод для подозрения.
Но здесь в происки следопыта вмешался Руник и не дал оклеветать бедную женщину. К сожалению, Руник не мог предвидеть дальнейших событий, а Зукун слишком доверял Коросу.
Когда при проведении обряда гадания с Оман Озарой племя приняло решение казнить дикаря, Корос понял, что надо действовать срочно и решительно. Ведь перед смертью Дул наверняка все разболтает. Следопыт бросился к землянке, чтобы убить опасного свидетеля. Когда он проник внутрь сквозь лаз, дикарь полусидел, прислонившись к стенке, и пиликал на своей свирели. При виде запыхавшегося Короса, он почувствовал недоброе и привстал. Корос подошел и сорвал с шеи Дула веревочку со свирелью.
Несколько мгновений дикарь и следопыт смотрели в глаза друг другу. Рука Короса потянулась к запазухе, где лежал нож. И вдруг он услышал чьи-то шаги. Кто-то быстро приближался к землянке, шлепая босыми ногами по еще не высохшим лужам. Корос приложил палец к губам, многозначительно взглянув на испуганного Дула. Затем следопыт ящерицей выскользнул сквозь заднее отверстие в крыше. Не отрывая туловища от земли, он обполз ствол лиственницы, росшей почти впритык к землянке, и спрятался за ним. Тут же раздался голос Сиука. Это он пришел к дикарю в землянку.
— Чего трясешься?
Дул промычал в ответ что-то неразборчивое.
— Мы уходим, — скомандовал Сиук.
— У?
— Уходим, убегаем. Понял?
— Не-а.
— Ну и дурак! Не дергайся, развяжу веревку. Племя решило принести тебя в жертву. Завтра тебя казнят. Хочешь умереть?
— Нет, — голос дикаря прозвучал уже более твердо.
— Тогда пошли.
Через несколько мгновений две фигуры бросились от землянки в сторону берега и скрылись в кустах.
Дул в очередной раз спасся от смерти, и Коросу не оставалось ничего другого, как на ходу менять план. Дикаря убить не удалось, но по-прежнему можно бросить на него подозрения — подумал следопыт. Пользуясь тем, что почти все племя продолжало находиться в центре стойбища, обсуждая только что завершившуюся церемонию гадания, злодей добежал до шалаша Оры. Он надеялся остаться незамеченным. Ведь жилища колдуний всегда размещались на краю стойбища, чтобы им было удобнее общаться с различными природными духами: леса, воды, солнца…
Ора, сидевшая спиной к входу около трупа жемуша, даже не успела обернуться. Подскочив к женщине, Корос одним ударом ножа перерезал ей горло. Бросив, рядом с еще трепещущим телом, свирель Дула, следопыт забрал копье Похуна вышел из шалаша. И тут он столкнулся нос к носу с одним из мальчиков, игравших в 'вариев' и 'глотов'. Сообразив, что мальчишка является опасным свидетелем, Корос убил несчастного ребенка. Затем злодей, как ни в чем не бывало, поспешил к месту проведения обряда, где смешался с сородичами.
Руник закончил. Зукун молчал. Поначалу он несколько раз порывался перебить Руника, но сдержался. Затем история его настолько захватила, что вождь перестал мешать рассказчику и только внимал, приоткрыв рот. Да еще изуродованное ухо растер до красноты.
Было так тихо, что братья слышали, как плещется рыба в речке.
— Да, брат, — наконец протянул Зукун. — Ну и сочинил ты сказ. Не хуже путника.
Руник скромно промолчал.
— Однако я не понял. Точнее, понял, но… — Зукун тяжело вздохнул. — Ты говорил так, словно сам все видел. Откуда ты все это знаешь?
— Что именно?
— Ну… например, про Вирона и Урика?
— От Дула, — просто ответил Руник.
— От Дула?!
— Угу. Когда племя собралось на обряд, я пошел к дикарю. Ну, чувствовал сразу, что он врет или недоговаривает, и решил его допросить, как следует. С глазу на глаз. Так, говорю, задница черномазая, рассказывай про все. Тогда, может, живой останешься. Или… Ну, в общем, пнул его, конечно, пару раз. Тут он и запел, как утренняя птица. Про все, что знал. И про то, как Урик с Вироном договаривались.
Руник с наивным видом развел руками. Мол, чего сложного? Я спросил — дикарь ответил.
— Значит, это Вирон подговорил глотов на нас напасть? — Зукун покачал головой. — Как он мог? Мы же варии!
— Эх, простой ты, брат, — произнес Руник то ли с сожалением, то ли с осуждением. — Всем веришь. Кроме меня.
— Да верю я тебе, только… Чего же ты молчал столько?
— Про Дула? Так не успел. К тебе тогда в шалаш Корос зашел, потом Ору убили. А потом дикарь сбежал.
— Ну и что? После бы рассказал.
— А ты бы тогда поверил?
Зукун задумался. Да, складную историю поведал младший брат, только вот…
— Без Дула, конечно, поверить трудновато, — честно признался.
— Ну, вот. И я так же подумал, — Руник усмехнулся. — А еще подумал — вдруг дикарь врет? Хочет свою шкуру спасти, на добрых людей наговаривает. На Короса того же.
— Вот-вот, — заметил Зукун. — Про Короса, это верно. С чего ты взял, что он предатель?
— Скажу честно, брат, Коросу я никогда не доверял, — Руник уклонился от прямого ответа. — 'Волк' он и есть волк. Всегда в лес смотрит. Помнишь, ты мне однажды волчонка принес? Я тогда маленький был. Он жил у нас, я его кормил. А потом укусил меня за руку и убежал в лес. Вот, шрам до сих пор остался.
Руник вытянул левую руку, показывая шрам на внешней стороне ладони. Зукун почесал ухо. Как так у Руника получается? О чем речь ни заведет, всегда себя виноватым чувствуешь.
— Подумаешь, шрам. Не надо было тогда у волчонка кость отбирать. Ты про Короса, чего хотел сказать?
