Константин Кривчиков - Дочь Озара
— Тому, кто взял в жамы Лалу, приходится слушать с утра до вечера, — без иронии, с неподвижным лицом произнес Корос. Но Симон уловил выпад и ответил с еле заметной угрозой:
— Я слушаю не только Лалу.
Следопыт бросил на собеседника короткий взгляд и тут же отвел глаза. Произнес с примиряющей интонацией:
— Хороший охотник слышит все… Я, вот, слышал, умерла Рами, сестра Вирона?
— Да, это так.
— Наверное, Вирон расстроен?
— Да, Вирон очень горевал. Теперь у него больше забот.
— У вождя всегда много забот.
— Ты прав, — Симон решил, что настал подходящий момент для завершения преамбулы. — Вирон думает обо всем. Он хочет знать: готов ли ты ему помочь?
Корос почти ничем не выдал своего напряжения, но его ответ прозвучал, как резкий удар ножом:
— Нет.
…Руник прекратил топтаться на месте, посмотрел на солнце, словно пытаясь сориентироваться по времени. Снова негромко свистнул, подзывая 'толстушку'. В этот раз женщина подошла быстрее, испуганно взглянула на вождя. Но тот молчал.
— Не бойся, — успокоил Руник. — Расскажи теперь про нож.
— Ну, когда я Короса увидела с этим, 'серым', прибежала в стойбище, — начала 'толстушка'. — Нашла Ору, рассказала. Мол, никакой женщины нет, так, мужчина какой-то. Ора говорит — рано радуешься. Может, это и не человек вовсе, а омана покойного, или дух чей-нибудь. Иначе, зачем Корос с ним тайком встречается? Да еще чуть ли не ночью. Ты Коросу ничего не говори, вдруг в него Черух вселился.
'Толстушка' нервно сглотнула слюну и продолжила:
— Я всю ночь молчала. И все утро молчала. А когда Ору убили, я, значит, испугалась. Не знала, что делать… Тут меня Руник увидел, спросил, что со мной. Я и заплакала. Ору жалко. И Короса жалко… Ну, Руник мне говорит, что Корос хороший. Не плачь. И не бойся. Но в него могли вселиться злые духи. Это Ора правильно догадалась. Может, кто порчу навел на Короса. Значит, надо проверять, что у него под ложем: в ногах и под головой. Если кто зло хочет сделать, то убес* подкидывает, значит, чтобы человек заболел и голову потерял… Ну, вот я и стала смотреть, когда Корос уходил, что у него под ложем. Вчера смотрела — ничего не было. Сегодня утром посмотрела опять, когда Корос ушел. И вот. Нашла там, где ноги лежат. Под ветками.
'Толстушка' засунула руку за пазуху малисы и достала оттуда нож с рукояткой из оленьей кости. Остро заточенное лезвие переливалось малиново-красным цветом. Зукун вытянул шею. Посмотрел на Руника, снова перевел взгляд на нож. Сомнения быть не могло. Этот красивый нож из… Как там Вирон говорил? Из ямши или ясмы? В общем, это был нож, который Зукуну подарил Вирон. А потом Зукун отдал его Рунику, чтобы тот вернул подарок вождю 'волков'. Зукун мог поклясться хоть Черухом — тот самый нож. Только лезвие не блестит, все в темных потеках.
— Э-э, Руник…
— Угу, — сказал Руник, словно подслушав мысли брата. — Тот самый. Да.
— Разве ты не вернул его Вирону?
— Вернул.
— Тогда как нож попал в шалаш Короса?
Руник взял нож из рук 'толстушки' и передал Зукуну.
— Все, — сказал женщине. — Иди к себе. Ты все сказала правильно. Теперь уходи.
Жама Короса неуверенно, как будто ожидая окрика, побрела в сторону стойбища. Пару раз оглянулась. Но мужчины уже забыли о ней.
— Как нож попал к Коросу? — Руник повторил вопрос брата, слегка его изменив. — Посмотри на нож.
Зукун понюхал лезвие, осторожно лизнул. Затем потер пальцем.
— Кровь, — произнес уверенно. — Чья?
— Оры, — подчеркнуто безразличным голосом ответил Руник. — Этим ножом убили Ору.
Зукун взглянул недоверчиво:
— Э, почему так решил?
— А кого еще недавно убивали ножом в племени? — обосновал Руник.
Вождь согласно кивнул. Да, Ору убили ножом. Это верно. От уха до уха горло располосовали. Знать бы, кто?
— Так это что, не дикарь убил? Или дикарь? — с опозданием осенило Зукуна.
— Угу. Дикарь убил и в шалаше у Короса нож спрятал.
— Зачем? — Зукун не сразу заметил издевку. — Э, да. Ну, да. Зачем Дулу там нож прятать? Да и убежал он давно. И вообще, как к нему мог нож попасть? Никак. Ты же нож Вирону вернул?
— Вернул.
— Э! — вождь аж вскрикнул от посетившей его мысли. — Так это Вирон, получается, Ору убил?
Руник с трудом скрывал раздражение. Ну, как мысли могут такие зигзаги выписывать? Совсем у Зукуна с головой плохо стало.
— Нет, — опроверг собственное предположение вождь. — Вирон убить не мог. Тогда кто?
Руник решил, что пора вмешаться:
— Кто нож спрятал, тот и убил.
— А кто спрятал?
— А кто там спит?
Только тут, после 'ненавязчивой подсказки', до Зукуна дошло.
— Так, получается, это все-таки Корос убил, как ты рассказывал? — протянул он разочарованно и замолчал. Мысль о предательстве следопыта не укладывалась у в голове. — А…
— Вирон ему нож подарил, — быстро пояснил Руник. — Вот как получается.
— А…
— Корос колдунью убил, а нож у себя под лежанкой спрятал.
— А зачем? — у Зукуна все-таки получилось задать вопрос.
— А ты бы что, выбросил? Такой бы красивый нож выбросил?
Аргумент бил наповал. Нет, такой нож Зукун ни за что бы ни выбросил. Обязательно бы спрятал где-нибудь у себя в шалаше. В лесу нельзя. Там все ходят и роются под каждым кустом. Вдруг, найдут? А кто нашел, тот и хозяин. Так обычай гласит. Нет, Корос правильно поступил, что нож в шалаше спрятал. Но тогда получается, что он и убил?
— А духи?
— Что духи? — не понял Руник.
— В Короса что, правда, кто-то вселился?
— Может, и вселился, — ответил после длинной паузы Руник. — Черух его знает.
Зукун порой очень медленно принимал решения, но если уж что-то втемяшивалось в его голову, то дальше он двигался неукротимо, как носорог.
— Где он?
— С утра куда-то ушел. Копье взял, лук и стрелы.
— Когда вернется — будем с ним разговаривать.
— О чем? Может, лучше сразу убить?
— Мы должны с ним поговорить, — упрямо произнес Зукун. Искалеченное ухо побагровело.
— Как скажешь, вождь, — согласился Руник. Но глаза его недобро блеснули.
…Симон долго молчал. На лице ничего не отражалось. 'Волк' как будто забыл о собеседнике. Но его отрешенность была обманчива.
— …Ты даже не спросил, чего Вирон хочет?
Следопыт пожал плечами: о чем говорить?
— Мне все равно.
— Ты вырос в нашем роду, роду 'большелапых'.
— Это было давно.
— Ты наш родич.
— Ну и что? Я не желаю вам зла. Но зачем мне помогать Вирону?
Симон раздумывал. На виске пульсировала жилка.
— Вирон не терпит, когда ему отказывают.
