Наталья Бульба - Открыта вакансия телохранителя
— И ты не хочешь поделиться… — Я делаю робкую попытку найти простые ответы на свои сложные вопросы. Но, как того и следовало ожидать, делиться со мной своими открытиями она не торопится.
— Не хочу. Но, поверь. Там есть за что зацепиться.
И я вынужден согласиться. Надеясь, что успею до того, как мы покинем владения эльфа, перекинуться парой слов с ним и Элизаром. Которые хоть и предпочли не вклиниваться со своими комментариями в баталию, что устроила наша барышня за столом, очень внимательно следили за нашим с нею обменом любезностями. И, возможно, сумели заметить то, что я упустил, пытаясь одновременно разгадывать подкидываемые ею шарады и искать достойные ее речи ответы.
— Хорошо. После обеда и отправляемся. Надеюсь, никто не против?
Возражений не последовало, и не потому, что их не было — никто не успел возразить. В гостиную, даже не получив разрешения, влетает бледная служанка, хрипло повторяя лишь одно слово: 'Там'.
Я выскакиваю из-за стола всплеском языка пламени и, нависая над ней ору так, как никогда не позволял себе кричать на женщин, независимо от рас и возраста:
— Где?
Не знаю что: мой вид или бьющий по ушам рык дракона — приводит ее в состояние, в котором она может более внятно, не заикаясь на каждой букве, объяснить, где находится то 'там', в сторону которого она размахивает руками.
— В комнате у леди. — И едва не оседает на пол. Больше не в силах справляться с испытываемым ею волнением.
И я вылетаю из зала, правда, не успевая опередить телохранителей эльфа. Часть из которых уже исчезла в том коридоре, куда стремимся попасть и мы, а вторая демонстрирует удивительную сообразительность, окружая нас коробочкой.
Сканирующие и защитные заклинания опутываю особняк многослойной паутиной, от которой едва ли не становится трудно дышать.
Дверь ее покоев приоткрыта, и я замираю на пороге. Чувствуя, как ярость жаркой волной окатывает мое тело.
Мягкий свет струится из-за цветных стекол, расцвечивая все игрой красок: разбросанные по полу, кровати, креслам цветы. Яркие, дурманящие свежим весенним ароматом и так несоответствующие пейзажу за окном: белые, похожие на трепещущие крылья бабочек, алые, как капли крови, рассыпанные по манящим невинностью простыням, — невозможно сделать и шага, чтобы нога не коснулась нежного лепестка.
И запутываясь в этой радуге, взгляд не сразу замечает то, что лежит поверх их, на широкой постели под ажурным балдахином — украшенное вышивкой и россыпью камней серебряного оттенка платье. Весьма специфичного покроя. И изумительной работы пара кинжалов, при взгляде на которые мне хочется крушить все, до чего смогут дотянуться мои руки.
Потому что ни у меня, ни у тех, кто столпился за моей спиной, не возникает сомнений, чье послание мы сейчас видим перед своими глазами.
И все, что я сейчас могу, лишь шептать в бессильной злобе:
— Я доберусь до тебя, где бы ты ни находился…
Понимая, что он только что показал не только мне, но и всем остальным, что, ни одна самая хитроумная защита, ни присутствие рядом с ней меня, темноэльфийского Лорда, графа, телохранителей и тарагора, не смогут дать ей даже ощущение безопасности. Что он не просто сделал свой выбор, отдав ей право распоряжаться своей жизнью, он готов бороться за то, чтобы она этим правом воспользовалась.
И две мысли, бьются в моей голове.
И одна из них мрачная и окутанная полным сомнениями смятением: 'Как объяснить это Таши?
И вторая, горькая, в своей несовместимости с моим ощущением чести, но единственная, что еще оставляет шанс спасти ее от этой участи. И я понимаю, что смогу переступить через то, что составляет мою сущность. Я смогу сделать то, чему противится моя душа. Даже если за это мне придется расплатиться потерей уважения собственного отца.
И я сделаю это. Чего бы мне это не стоило.
Глава 13
Судя по тому, что я вижу — их можно брать тепленькими и такой шанс, неожиданно, но очень своевременно подброшенный мне Закиралем, я терять не намерена.
— Марьяла, — девушка-полукровка, что прислуживает в доме Лорда, хоть и едва дышала после пережитого двойного испуга, решилась последовать за нами к моим покоям, — собери цветы и поставь их в вазы: нечего такой красоте пропадать. Пару букетов оставь в моей комнате, а остальные отнеси в гостиную. — Вот что значит привычка немедленно реагировать на начальственный тон: шок в ее глаза уступает место готовности мгновенно исполнить все, что от нее требуется. — Платье определи в шкаф, я примерю его, когда мы вернемся. Клинки передай оружейнику и скажи, что вечером я подойду к нему и опробую оружие.
— Но, Таши…
— Все объяснения, Тамирас, когда вернемся. Или это, — и я головой киваю в сторону красно-белого покрывала из цветов, — столь решительным образом травмировало твою память, что ты решил скоропостижно забыть о нашей договоренности? — И пока дракон делает попытку найти достойный ответ на мои наезды, я оборачиваюсь к скрежещущему зубами Элизару, который, как и наш представитель ящеров весьма негативно отнесся к тому вниманию, что мне оказал мой жених. Хорошо еще, что эльф смотрит на это менее агрессивно и более прагматично: судя по задумчивому взгляду, в его голове рождаются грандиозные планы по использованию Даймона в своих коварных целях. Боюсь только, что его изощренный ум отведет именно мне главную роль в будущих развлечениях. — Граф, ты не будешь протестовать против того, чтобы я наконец-то продолжила исполнять свои обязанности по охране твоего тела от посягательств на него?
Не могу сказать, что подействовало: моя проникновенная речь или здравый смысл решил проконтролировать процесс вынесения смертного приговора одному чернокожему красавцу, но в карих глазах Элизара проявляется осмысленность.
— Лично я намерен потребовать исполнения этих обязанностей, но только после того, как ты подробно объяснишь, что надеешься найти в том доме.
Ну-ну, я так и кинулась им все рассказывать. Тогда они точно не только отправят меня к папочке, но еще, в качестве охраны, ко мне Властителя драконов приставят. А мне в этой жизни свободы хочется. Тем более что по представленным мне весьма мрачным прогнозам, от этой свободы мне не больше года и осталась. А там…
Я гашу шальную улыбку на своем лице, которой я сопровождала свою язвительную речь и, стараясь говорить спокойно, хотя желание шипеть становится уже совсем невыносимым, обращаюсь к дракону, которой сейчас единственный, кто может мне помочь добиться своего:
— Мне кажется, я догадываюсь, почему воины Алраэля не смогли ничего найти. Но обнаружить это смогу лишь я сама, когда увижу этот дом собственными глазами.
