Глеб Борисенков - Возвращение Урмана-1
«Чёртов Максимус мне не доверяет! – разозлился Марий. – Да, что он о себе возомнил!»
Рыцарь решительно шагнул вперёд, выпятив челюсть.
– Хватит пряток! Вперёд!
Он первым ворвался в дом и зацепился шлемом о дверной косяк. Ругнулся, прошёл через сени. Пахло недавней попойкой. Под ногами хрустели черепки. За спиной шёл Бузина и Хомут.
– Эй, если ты опять нассал с крыльца, то получишь в дыню от Кольца! – послышался женский голос. Кто-то заржал в полный голос. Марий рванул вторую дверь на себя и влетел внутрь.
В полутемной комнатке рядом с низким столом полулежали мужик, лет сорока, и какая-то девушка. На столе лежали карты, чарки и кувшин с вином. Пахнуло винными парами.
– Что за? – пробасил мужик. Он чуть замешкался, прежде чем потянулся к оружию. Это его и сгубило, Марий рванулся к нему и ударил лезвием по руке. Хомут вырвался из-за спины и добил кричащего от боли противника. Бузина закрыл рот визжащей девушке.
– Проверь дом! – приказал Бузина. Хомут скользнул в другую комнату, но вернулся с пустыми руками. – Так, милашка, я задаю вопросы, ты отвечаешь. Закричишь – засуну меч прямо в матку, ясно?
Пленница затравленно кивнула. Марий плюхнулся напротив и подвинул к себе кувшин и чарку.
– Ещё есть люди на хуторе?
– Нет! Все ушли на встречу. Отпустите меня, Кольцо вернётся – у вас будут неприятности!
Ладонь Бузины оставила красный след на щеке девушки. «А она ничего так, – подумал Марий. – Приодеть, нацепить что-нибудь более достойное – и я не прочь бы порезвиться с ней пару ночей».
– Ты, кажется, не поняла, с кем разговариваешь! – напомнил Бузина. Он с силой дёрнул её за волосы и задрал голову. – Знаешь, как тяжело… удержаться? Изуродовать тебе личико? Как зовут, девка?
– Я не девка… Ай! – новый удар разбил губу. – Беата! Не бейте, пожалуйста! За меня заплатят выкуп!
– Беата? – вырвалось у Мария. – А мы разве не её пришли спасать? Ты дочь Ингрид? Не может быть! Дворянка в разбойничьем гнезде!
Бузина ослабил хватку.
– А говорили, что тебя похитили, – заметил Хомут.
– Я сама ушла. Томас мой жених! Он вас проучит!
– Ладно, шлюха, испугала! – загоготал Бузина. Он снова потянул девушку за волосы. – Сир, мешкать нельзя. Мешок на голову и возвращаемся, пока не поздно. В Кернау разберемся, что к чему. Если это не она, то, по крайней мере, захватили пленника.
– Уходим! Только сначала спалю всё! – согласился Марий. Он уже собирался применить одно из выученных заклятий, как его остановил Хомут. Оруженосец кивнул на горящий очаг и глаза весело блеснули.
– Проще надо, господин, проще!
Воины вернулись назад, к трясущемуся проводнику. За спиной поднимался густой дым. «Скоро Рюген познает мою силу!» – радовался Марий.
Сирмат совсем забросил дела. В трактир больше не ходил: объяснил, что вышел в заслуженную заставку. Да и годы поджимали. Если бы сын был рядом… Но сын отправился за море и сгинул, и никого нет рядом. Некому поднести воды.
– Я жил как истинный рыцарь, – шептал Сирмат. – Кодекс не был для меня просто мёртвой книгой. Я поступал как должно, защищал сирот и немощных, щадил врагов, посвящал победы Создателю. И где я оказался? Куда завела меня рыцарская честь?
Он был ещё крепок, в жилах текла кровь истинного витязя. Рано умирать.
Сирмат подошёл к окну. На улице что-то случилось: радостные крики, будто приехал кто. На мгновение сердце взмыло вверх в надежде. Неужели Урман? Торопливо, но, стараясь сохранять внешнее равнодушие, Сирмат накинул плащ и прицепил затертые ножны.
– Какой мужчина! – воскликнула одна девушка. Стоящие рядом захихикали. Сирмат насупился. Он увидел конника, что уже было редкость, в хвастливом алом плаще. Короткие полы раздувал ветер. Всадник был с непокрытой головой, непослушные волосы взъерошило лихими вихрами. С ним пешими шли сопровождавшие. Старик заметил, что все они были вооружены кистенями и топорами.
– Кто это? – спросил Сирмат.
– Томас Кольцо! Прославленный воин и защитник слабых! – Старик хотел спросить про прозвище, но гость подъехал ближе и он заметил блеснувшее кольцо в носу. Томас неспешно проехал мимо, гордо глянул сверху вниз и сплюнул под ноги Сирмату.
Не успел старик возмутиться дерзостью, как навстречу Кольцу уже вышла делегация сельчан. В группе были только самые богатые жители. Один из них, сын рыбака, Антоний вышел вперёд и поклонился, приложив правую руку к сердцу.
– Пагорки приветствуют вас, Томас! – высокопарно воскликнул парень. – Давайте к столу! Мой отец угощает!
– Пагорки! – Томас поднял руку и засмеялся. Сирмат нахмурился. Он прожил в селе почти пятнадцать лет, но ничего такого не помнил. Творилось что-то странное, будто все с ума посходили. Сельчане стали какими-то… неестественно радостными, энергичными. Будто чем-то одержимы или задумали недоброе. На память пришли волнения в Поморских городах. Толпа голой грудью наваливалась на копья, умирала с улыбкой. Сравнение напугало старика. «Уж не задумали ли сельчане бунт? – подумал Сирмат. – Против кого? В Пагорках нет сеньоров».
Все новости можно было узнать только в одном месте. Ноги сами собой вели туда, куда старик привык ходить каждый день – в трактир.
«Известно, где народ привык дела обсуждать», – смекнул Сирмат. Он тихонько вошёл в помещение, поздоровался с хозяином и кивнул прислуге. Если посудить, то кроме работы вышибалой у него ничего не было. Знакомые родные стены навивали ностальгию. Сирмат взял кружечку пива (за счет заведения) и присел в темном уголку, как привык, чтобы всех видеть и оставаться незамеченным.
«Мне нет и шестидесяти, а меня иначе, как старик никто больше не называет, – с горечью размышлял Сирмат. – А всё из-за этой перцовой гривы! И с чего я решил, что она мне идёт? Завтра же обрежу начисто»!
Постепенно трактир заполнялся народом. Шумели, спорили, ругались, и все дружно требовали пива. В общем, всё, казалось, шло обычным ходом, но Сирмат нюхом чувствовал беду. Завсегдатаи были слишком возбуждены, всё чаще звучали резкие и злые речи.
– Зажрались свеи! И усташи! Да, мужики, я только оттуда, – Старик узнал Чайку, торговца сушеной рыбой. – Ходят надутые, как сизари, гордые – нечета нам. И каждый норовит обжулить, унизить. Налоги дерут за всё – поднятую пыль, проезд, торговлю! Каждый раз думаю – всё, в последний раз еду, одна только нужда заставляет!
– На кол их всех! Жили б как встарь, сами себе! Чем плоха была республика?
Сирмат коснулся ножен и успокоился. Они пьяны. Или нет? Что за настроения? Раньше при нём никто такое не посмел бы и подумать. Взял бы за шкирку и на улицу, мордой в поилку для скота, освежиться! Но сила уже не та, спина болит, колени дрожат.
