Игорь Ковальчук - Дорога к вечности
Арман в отчаянии застонала. Потом с ужасом оглядела себя.
– И как же мне теперь называться?
– Ну… Может, Дайаной? Дайана Арман.
– И как я отцу расскажу? – в голос зарыдала новоиспеченная Дайана.
– Что случилось, детка? – заплетающимся языком осведомился один из посетителей, давно с интересом поглядывавший на странную девицу. – Ты ненароком залетела?
– Заглохни, болван! – оскалилась девушка. Из ее глаз глянуло на незнакомца такое бешенство, что тот мигом протрезвел и почел за лучшее отодвинуться подальше.
– Дэйн… Э-э… Дайана, ты потише, ладно?
– А что я Такэде скажу, а?
– Хочешь, я скажу?
– Ну нет. Слушай, можно я у тебя переночую? Такэда не выносит запаха водки… Впрочем, – Дайана с тоской оглядела себя. – Теперь это уже неважно. Господи, – она спрятала лицо в ладонях. – Какой ужас…
– Честно говоря, – Гэр потихоньку начал терять терпение, – не вижу здесь ничего настолько ужасного, чтоб так убиваться. Половина всех человеческих существ принадлежит к числу представительниц слабого пола, и вряд ли видит в этом что-то действительно ужасное. А изрядная доля бессмертных страдают гораздо серьезнее, чем ты.
– Но… Попробовал бы ты пожить в теле женщины!
– Я думаю, ты привыкнешь.
Дэйну-Дайане было страшно даже подумать явиться к супруге в таком виде, ей становилось плохо при мысли об округлившихся в ошеломлении глазах и окаменевшем лице леди-Накамура. Но и бегать от встречи с Такэдой было нельзя. Поколебавшись, она вызвала такси и приехала к отцу. Уже по дороге в голову новоиспеченной девушке пришла мысль, что можно будет попросить у матери что-нибудь из одежды. «Ну вот, – обреченно подумала она. – В голову уже успели проникнуть бабские мысли. О тряпках».
Если Мэльдор был растерян и изумлен, он не подал виду. Он оглядел Дайану с ног до головы и развел руками.
– Ну что ж. Раз так получилось. Значит, теперь у меня две дочери. Дебора!
Супруга главы семейства Арман выглянула с верхнего этажа и ахнула, разглядывая неизвестную ей миловидную девушку в мешковатой мужской одежде. В ее глазах уже зажглись опасные огоньки, готовые испепелить мужа, но он поспешил ей все объяснить. Объяснения не сразу достигли ее сознания – она уже готова была уличить супруга в неверности, – но когда достигли, подозрения сменились интересом и даже восхищением.
– Ну надо же! И как это из моего бестолкового младшего сыночка получилась такая премиленькая девица. Конечно, я подыщу тебе подходящую одежду. И белье, конечно, тоже. И, наверное, мне многое надо будет тебе объяснить, да?
– Что например? – насторожилась Дайана.
– Ну, например, что такое женские дни.
– Я прекрасно знаю, что это такое! – вспылила она – и внезапно побелела. – Ты хочешь сказать, что у меня теперь все это тоже будет?!
– Конечно. Ты же стал полноценной женщиной, как я понимаю, – Дебора решительно махнула рукой. – У тебя должно быть все, что полагается. Пойдем. Я охотно отдам тебе все необходимое. Мне все равно придется менять гардероб.
– Почему? – без интереса спросила Дайана, буквально раздавленная последней новостью.
Дебора посмотрела на Мэльдора. Поразительно, как в одном единственном взгляде могли ужиться ласка и ярость, граничащая с ненавистью, но факт оставался фактом – если бы новоиспеченная дочь главы семейства находилась во вменяемом состоянии, она изрядно бы повеселилась такому выражению лица. Ее мать была мастерицей бросать на любимого супруга и обожаемых детей подобные взгляды, и, хотя по логике это должно было ставить домочадцев на место, каждый раз наоборот только развлекало и вызывало поток шуточек.
– Потому что твой папаша умудрился заделать мне ребенка! Говорила я ему, что больше не хочу детей! Неужели четверо – это мало?
– Дорогая, ты же хочешь стать супругой патриарха и, соответственно, матриархом клана. Чтоб наше семейство стало кланом, оно должно увеличиться в размерах, причем значительно.
– Но не я же должна его увеличивать! – дежурно ощетинилась Дебора. – Я нарожала детей – пусть теперь они мучаются!
Если б Дайана не рухнула в такие бездны отчаяния, она бы тоже повеселилась, пока же дальше улыбки дело не пошло.
Правда, реакция Такэды на случившееся удивительным образом успокоило Дайану. Оставшаяся в результате шуток аномалии без супруга, представительница клана Накамура не изменила собственной сдержанности. Она с любопытством оглядела девушку, ставшую стараниями матери не только миловидной, но и стильной, со вкусом одетой красоткой, и успокаивающе улыбнулась.
– Понимаю, – неторопливо сказала она. – Всякое бывает, тем более в области магических аномалий. Наверное, сложнее всего будет объяснить дочке, куда делся папа.
– А сыну, думаешь, просто будет объяснить?
– Полагаю, самым сложным будет на работе доказать, что ты – это ты. Ты сможешь преподавать?
– Почему бы и нет, – угрюмо ответила Дайана. – Могу.
Она медленно приходила в себя. Чисто мужские привычки и манера поведения далеко не сразу отпустили ее, но постепенно и незаметно она стала вести себя все более и более приемлемо для девицы. Конечно, на юбки она по-прежнему смотрела с ненавистью, на несколько дней в месяце запиралась в доме и не высовывала нос на улицу, но походка и жесты ее становились все более и более естественными. Впрочем, ничего удивительного – привыкая к новому телу, Дайана привыкала и действовать по-новому.
С работой в Галактисе все-таки не заладилось – девушке было невыносимо появляться перед теми, кто знал ее мужчиной, и она написала заявление об уходе на имя ректора, лишь ему разъяснив подробности происшествия. Университетская канцелярия работала четко, и уже через неделю Арман получила официальный ответ с отказом удовлетворить просьбу, но с готовностью предоставить бессрочный отпуск за свой счет в связи с заболеванием магического характера. К официальной бумаге было также приложено неофициальное письмо ректора, где глава Галактиса заверил – он не хочет потерять отличного преподавателя, но понимает ситуацию, в которой тот оказался, и готов дать ему время решить свою проблему.
«С магами случается и не такое, – приписал он в постскриптуме. – Для меня это не новость, и механика выхода в вынужденный отпуск по личным обстоятельствам магического характера давно отлажен. Не волнуйтесь, ваше место будет за вами оставлено, и вы также сохраняете право пользоваться университетскими лабораториями. Если это будет необходимо, я дам вам разрешение использовать их и в ваших личных целях, если это будет способствовать вашему выздоровлению».
– Я здорова, – раздраженно проворчала Дайана – и поняла, что впервые отозвалась о себе в женском роде неосознанно.
