Каверелла - Всегда есть подвох!
— Что? — не выдержала Маша
— Я рад, — коротко ответил орфей.
— Я тоже рада, что не валяюсь среди всех. А вы от чего?
— А ты не догадываешься?
Маша усмехнулась. — Вообще-то имею, некоторое представление.
Орфей спустился с пригорка и приблизился к девушке. — Твое имя Марииль. Ты Первый Хранитель.
— И я об этом, — со вздохом произнесла Маша. — А вы откуда знаете? Ведь я, как мне кажется, выгляжу как простая девчонка. У меня нет ни каких сверх способностей или волшебных родителей, — возмутилась она и подняла челку. — У меня даже шрама на лбу нет.
— Избегаешь какой-либо ответственности?
Маша пожала плечами. — Ничего я не избегаю.
— Каждый Дар проклятьем обернуться может. Это правда. За любую силу придется заплатить. Таков первозданный закон. Каждый Хранитель Реликвий захочет разорвать цепь связывающую их. Возжелает освобождения от предрешенных оков. Не стыдись и ты этого. Но чтобы разорвать эту цепь, нужно убить одного из хранителей. Ты захочешь это сделать?
Маша всплеснула руками. — Надеюсь что нет…
— Единственное в чем у нас есть выбор, это как распорядится тем даром, что нам дается.
— Меня это совсем не радует. Я даже не знаю, что это за дар, да и реликвии у меня нет, что бы это проверить. И вообще, навряд ли мне стоит поднимать эту тему, разговаривая с незнакомцами.
Орфей задумался.
— Трудно судить о наших возможностях, пока мы ими не воспользуемся. Правда? То, что ты хранитель главной реликвии, я знаю наверняка, но то, что она в себе таит и мне не ведомо.
— Так вроде все в строжайшей тайне держится. — Маша подозрительно прищурила глаза.
— Просто я долгие годы, кое-что хранил для тебя.
Маша вдруг вспомнила рассказ о том, что гонцы под видом бродячих музыкантов отправились на поиски хранителей, что бы передать им священные реликвии.
— В связи с выпавшей мне долей, к счастью моему и к моему разочарованию, никто не мог насладиться моим пением. Такова плата за мой дар. Но как-то, очень давно, я взмолился нашему владыке и склонил гордую голову перед королем. Государь великодушен. Он позволил мне быть услышанным. Но это могло случиться лишь однажды.
Маша оглядела спящих: на их лицах играла блаженная улыбка, а снились им, наверняка, исключительно цветные сны.
— Я слышала, как вы поете, — гордо произнесла девушка.
Орфей довольно улыбнулся. — Король выполнил свое обещание. Теперь выполню и я свое.
Тонкая бледная рука с длинными словно палочки дирижера пальцами, потянулась к гибкой шее, и через прозрачную ливрею вытянула серебряную цепочку. На ней сверкало кольцо. Орфей аккуратно, словно самое дорогое что есть в его жизни, положил кольцо на ладонь и протянул его Марии.
— Каждому из нас не выпадет той ноши, которую мы не сможем унести. Если ты смогла что-либо поднять, то это для тебя…
Словно магнитом тянуло хранителя к кольцу, ибо имена их звучали одинаково.
Орфей мелодично продолжал- Но конечно, на любом пути мы устаем, особенно если он не близок… Но помощь будет приходить именно в такие моменты… в моменты, когда захочешь отступить… остановится или вернуться обратно…все остальное время, в наших силах… действовать самостоятельно…
— Эй! Лежебока! Вставааай!
Маша открыла глаза. Над ней стоял рыжий книгочей и весело улыбался.
— Ты чего орешь?
— Просто ты спала дольше остальных.
Мария приподнялась и огляделась: раннее утро; в лучах восходящего солнца просыпались люди; сказка, что ещё ночью гостила на этой поляне, уступила место заметной грусти.
— А где орфей? — удивилась Маша.
Книгочей пожал плечами. — Не знаю.
— А он вообще был?
Марк опять пожал плечами. — У меня противоречивые ощущения. Но мне снился сон… или это был не сон? Он пел песню, о дружбе.
— Он пел песню о любви, — вмешалась Ольга, собирая в ершистый ком полосатое одеяло. — Я тоже его слышала. И он был похож на Орландо Блума. И это был не сон.
— И я его слышал, — запищал Фобос. — Он пел о наваристой похлебке. Так что брешут, все те, кто говорит, что Лаудату нельзя услышать. Вон, каждого на этой поляне спроси и каждый его слышал. Ох, зря бранил своего прадеда Феактиста… слышал и он орфея все-таки.
Часовщик Вира, сгружавший собранные вещи на сильную спину болтливого кентавра весело засмеялся.
— Голос орфея, как колыбель. Всем кто уснул грезилась его песнь. Говорят услышать наяву его пение суждено лишь одному человеку.
Маша довольно вытянула шею, искренне предполагая, что именно ей.
— Кому же?
— Хм, — Феарольф задумался. — Я не обо всем знаю. Разговоров по этому поводу никто никогда не вел. Знаю лишь одно, однажды любому должно повезти. И Лаудату не исключение. Великий дар, никогда не бывает проклятьем. Испытанием да, но никак не проклятьем.
Маша бодро поднялась и подозрительно огляделась, пытаясь вычислить, что было наяву, а что приснилось. — Ясно, потому что мне он тоже пел… и мне казалось, что это было наяву.
— Мне тоже так казалось, — Марк широко улыбнулся и весело задергал бровями.
— И мне! — поддержала книгочея блондинка.
Мария лишь пожала плечами.
— Он мне даже подарил кое-что, — прошептала Ольга и полезла в сумочку, которую после инцидента в торговом центре, больше не выпускала из рук. — Золотую расческу. Где же она?
— Эй-эй, — возразил Марк и запустил руки в карманы. — Мне он, между прочим подарил золотую лупу.
После тщетных попыток отыскать подарки орфея блондинка и книгочей расстроено смолкли. Песнь, услышанная ими всего лишь пригрезилась ребятам, выдавая желаемое за действительное.
— Куда она делась? — удивилась Ольга.
— Боюсь, и не было ее вовсе, — разочаровался Марк. — Как и моей золотой лупы.
Феарольф постучал книгочея по плечу.
— Ребят, давайте поспешим вернуться. Если Горвин не застанет свою внучку в безопасности, боюсь каждый из нас, получит по шее.
— Это точно, — усмехнулась Маша и ради интереса пропихнула пальцы в узкие карманы потертых джинс. Что-то гладкое и круглое оказалось на дне тряпичного тайника.
-'Кольцо'? — напугалась она.
Еще мгновение и цепкие пальцы вытащили бы холодный метал, но полюбившийся ей рыжий парень, разочарованно выдернув руку из своего кармана, имел неосторожность выкинуть ярко-желтый шейный платок на черную землю.
— Марк? — шепнула Маша и поспешила поднять охристый предмет, выдающий принадлежность ее друга к ненавистному здесь магистериуму.
Книгочей обернулся и неловко посеменил к красноволосой девушки.
— Служитель магистериума! — раскатом грома пронеслось по поляне. — Держите ее!
