Каверелла - Всегда есть подвох!
Горожане заговорили об орфее и устремили свои взгляды в сторону полной луны. Маша поняла, что сейчас увидит единственного в своем роде и решила подобраться ближе. Сделав несколько шагов, девушку пронзила острая боль. Чье-то беспечное копыто отчаянно прогулялось по ее золотым кроссовкам.
— Эй! — Маша развернулась, желая схватить невежу за руку, а получилось за хвост.
Уже знакомый нам рыжий кентавр виновато скрутил губы в трубочку.
— Ой пардон. Ах, это вы! Виноват, виноват. Я ничего не отдавил вам?
— Фобос? Отдавил! Ногу!
— Не хотел, правда не хотел. Я здесь, чтобы орфея послушать. — Кентавр нагнулся к уху девушки. — Только Ромулу не проболтайтесь. Если узнает, то с удовольствием опустит меня в корыто осуждений. Это будет ужасно.
— Не волнуйся, у меня на него зуб. — Маша покачала головой. — Как хорошо, что и ты здесь. А где все?
Фобос удивленно обвел присутствующих глазами. — Так вот они. Весь город здесь.
— Марк и Оля где, да хозяин твой?
— Ах, эти все? Там, пойдемте, я отведу.
Маша смело пошла за Фобосом, прекрасно понимая, что за побег ее все равно накажут, но так же осознавала, что прямо сейчас не отправят обратно.
На поляне стало заметно тише. А пришедшие один за другим усаживались на землю.
— Это ещё что? — удивилась Маша, прихрамывая следуя за кентавром.
— Это что бы падать было ниже.
— В каком смысле?
Фобос почесал затылок. — Вы что не знаете, чем славится Лаудату?
— Кто такой Лаудату?
— Это орфей.
— Ну, то, что он сын эльфа и русалки.
— Ха!
Маша закатила глаза и выдохнула. — И чем же он славится?
— Маша! — послышался знакомый голос.
— Марк? — Маша неподдельно обрадовалась. — Ну, наконец-то.
Книгочей радостно подскочил. — Пришла орфея послушать?
— Не могла не пропустить, — ответила девушка и встретилась взглядом с часовщиком. — Я была осторожна, честно.
— Держи, я и для тебя захватил, — произнес стоявший рядом с Марком Феарольф и подал Марии шерстяное одеяло. — Чтобы не замерзла…
— И для меня? Я же под домашним арестом, — удивилась девушка.
Господин Вира лишь улыбнулся.
Книгочей подмигнул девушке и передав ей одеяло прошептал. — Я надеялся, что улизнешь.
Маша усмехнулась, с благодарностью приняла одеял.
— Давай-ка, мы присядем. — Марк потянул девушку за собой вниз и зашептал. — Чтобы не упасть, когда все заснем. Я сам ни разу не слышал орфеев, поэтому мне любопытно.
Надо признать, что ни с одним человеком, а уж тем более парнем, Маша не чувствовала себя так комфортно, как рядом с книгочеем.
— В каком смысле заснем?
Книгочей вспомнил, что девушка ни капли не осведомлена в волшебном мире. — Если кто-то тебе однажды скажет, что слышал как поет орфей. Не верь ему. Никто никогда не слышал, как он это делает. По крайней мере, в реале. Лаудату, так прозвали единственного в своем роде. Русалки и эльфы враждебны друг к другу и встретить другого такого навряд ли удастся. Уверен, что среди присутствующих полно тех, кто пришел просто поглядеть на чудо. А не оценить его пение. — Марк засмеялся. — И я в их числе. Пение орфея действует как колыбель, все тут же засыпают. Хоть и не буду помнить ничего, зато впечатление останется. Будет чем хвалиться перед другими книгочеями. Нам ведь строго настрого запрещено узнавать о мире, как-либо, способом, кроме как из прочитанных книг.
— Может хватить бубнить, — проговорила блондинка и выглянула из-за книгочея.
— О, — улыбнулась Маша. — Я тоже рада тебя видеть. Это здорово, что ты наконец-то решила расширить свой кругозор. На концерты ходить стала.
— В отличии от тебя…
— Имейте уважения. Заткнитесь, — донеслось откуда-то из толпы, и в девчонок полетела баночка с сушеным укропом. Звонко треснув о голову блондинки, стекляшка подкатилась к ногам Марка.
— Погодите-ка, это…
— О, началось, началось, тихо вам, — зашептал Фобос.
Горожане совсем стихли.
На высоком пригорке, под огромной полной луной появилась фигура. Высокая и стройная. Существо казалось не то призраком, не то тенью. Мутно белого и прозрачно лазурного цветов одновременно. Не то страх, не то почтение вызывало. И холодом и пламенем сверкали его огромные глаза. Тишина ожидания сменилась восхищенным молчанием.
Трудно было описать внешность орфея. Он олицетворял незримую красоту, и для каждого она была особенной. Особенным был и его голос. Как только бледные уста извлекли первое слово, сидевшие ближе всего, поникли и сладко засопели. Ввысь взмыло второе слово, третье, пятое…
Сложно было описать, все то, что пел орфей, ибо это не передать ни словами, ни музыкой, ни в цвете. Можно лишь предложить примерный текст песни, который слышала Маша, пока остальные все спали:
Великие легенды блуждали по миру,
Множась простыми людьми.
Готовьтесь поэты к турниру.
Выйдем из боя зверьми…
Дни становятся меньше чем ночи,
Тени друг друга — намного длинней.
Кронос, король закрыл свои очи,
Великий герой предстанет пред Ней.
Той, что ушла поневоле,
Та, что зовет нас к себе.
Плачьте поэты и падайте в горе,
Тщетно взывайте к судьбе…
Миром теперь некому править,
И Чудо ни кому не спасти.
Скорбный сей день — не будем лукавить,
Светлая сказка теперь позади.
Дерево жизни давно увядает,
Падают листья на нас.
Свет короля теперь угасает,
Кронос, однажды, то дерево спас…
Теперь нам осталось не так уж и много,
Хватит идти по чужому пути.
Неправильный выбор теперь слишком строго-
Лучше чем сделать, лучше уйти.
Великие легенды блуждают по миру,
Забавляя лишь наших детей.
Сюда мы пришли для скорбного пира,
Испить чашу слез… за короля всех людей.
Маша не то спала, не то мечтала. Сладкая дремота блуждала по телу, пробирая дрожью до самых косточек. Но она слышала этот голос! Она его запомнит.
Свое удивление орфей скрыть и не пытался, а песню свою быстро закончил. Наступила тишина. Только музыка ветра, изредка позванивая, тихо говорила. Его открытые холодные голубые глаза прожигали Машу насквозь. То, что орфей был сыном русалки и эльфа, она уже знала, но ей показалось, что он являлся к тому же и правнуком медузы Горгоны. Маша не могла пошевелиться, и боясь, в конец остолбенеть, опустила взгляд.
— Здравствуй, — тихо произнес орфей.
Маша лишь кивнула.
— Посмотри на меня.
Девушка пересилила себя и чтобы не подумали, что ей страшно посмотрела орфею прямо в глаза. Тот улыбался и молчал.
