Дмитрий Казаков - Мера хаоса. Трилогия.
Хорст отдернул руку, волдырь с разочарованным шипением втянулся в стену.
– Это что, магия? – поинтересовался Авти, когда светящаяся зелень растаяла, открыв просторную, совершенно круглую комнату.
– Нет, – фреалсинни повернулся к людям. – Это искусство вы не способны освоить и даже просто понять, а подходящего слова для него в человеческих языках нет.
Хорст стоял, разинув рот: дверей видно не было, а стены сплошь покрывали гобелены – сплетение кустов и странных корявых деревьев с черными стволами, в нижней части – трава и крупные золотые цветы, похожие на чашки. Складывалось впечатление, что вокруг них – лес.
Доски высокого, под рост хозяев, потолка излучали мягкий приятный свет.
– Эх, жаль, – Авти вздохнул, – а то если бы я умел открывать такой проход, мигом разбогател бы… Пара визитов в императорскую сокровищницу – и все дела!
– Располагайтесь, – фреалсинни улыбнулся и повел рукой, – и чувствуйте себя как дома… Так, кажется, говорят у вас.
– А как у вас? – Хорст с подозрением оглядел глубокое кресло, обитое розовой кожей, потрогал и только после этого отважился сесть. Оказалось мягко и удобно.
– У нас… – фреалсинни на мгновение задумался, тряхнул головой, – эти слова можно перевесты так: пребывай в месте своего духа!
– Мудрено! – Авти устроился в точно таком же кресле и внимательно разглядывал стоящий в центре помещения столик. Ножки его были выточены в виде звериных лап, а столешницу покрывала инкрустация из белых, красных и золотых шестиугольников.
– Позвольте вас угостить. – Фреалсинни с легкостью распахнул крышку огромного сундука и полез внутрь. Оттуда он извлек бутыль темного стекла и три бокала. В их толстых стенках искрился и переливался падающий с потолка свет.
– Это что такое? – спросил шут, принимая бокал, наполненный напитком вишневого цвета.
– Вино, – фреалсинни уселся в третье кресло, – а посуда из горного хрусталя. Лучшее средство от отравления – если в напитке яд, то стенки мутнеют.
Хорст отхлебнул, ощутил на языке приятную терпкую сладость.
– Здорово, – сказал он, – а все же, почему вы нас спасли? Что вам за дело до людей?
По напряженному, серьезному лицу Авти было видно, что ответ на этот вопрос интересен и ему.
– Если сказать правду, – фреалсинни допил вино и поставил бокал на столик, – то нам до обычных людей, действительно, нет никакого дела. А вот что касается вас… – Взор необычайно светлых, прозрачных глаз нелюдя ощущался почти телесно, как давление на лицо. Хорст испытывал желание отвернуться, но не отвел взгляд и даже вспотел. – Наша родина очень далеко, и, отправляясь в путь через море, мы берем с собой прорицателя.
– Прорицателя? – удивился Авти. Он выхлебал вино в один глоток и теперь жадно поглядывал на бутылку.
– Того, кто видит линии мира, – туманно объяснил фреалсинни, – кто может провести корабль мимо бурь, водоворотов и морских чудовищ. Так вот наш прорицатель сегодня заявил, что вы оба чем-то важны для мира, и мы, как его часть, должны вам помочь.
– А нам можно узнать, чем именно мы важны? – спросил Хорст. – Или хотя бы встретиться с этим прорицателем…
– Исключено, – на губах фреалсинни заиграла грустная улыбка, – прорицатель не может общаться с чужаками, это опасно для его дара. Даже то, что вы находитесь на борту, уже представляет собой некоторый риск.
– Понятно. – Хорст ожесточенно поскреб голову. Хотя бы одна из загадок фреалсинни оказалась разрешена – так вот почему они не пускают людей на свои корабли!..
– Угощайтесь, – фреалсинни кивнул на бутылку, – и если еще что-то вам интересно, спрашивайте. Во всем, что не касается тайн, я готов удовлетворить ваше любопытство.
Авти торопливо пил вино, шумно прихлебывал, алая жидкость бежала по подбородку, пятнала серую рубаху, точно кровь из раны. Шуту было явно не до вопросов.
Хорст задумался – спросить хотелось о многом: что за деревья на гобелене, почему светится потолок и что за коридор, которым их привели сюда? Но он понимал, что любой вопрос, невинный на взгляд человека, может показаться грубым для фреалсинни. Спросишь не то – хозяин обидится и вовсе откажется разговаривать.
Взгляд сам собой упал на инкрустированный столик.
– Это что, для игры в хнеф… хнефатафл?
– Такой игры я не знаю, – фреалсинни с любопытством уставился на собеседника, – но это, действительно, игровая доска. Сейчас я вам покажу…
Он убрал бутылку на пол, щелкнул пальцами, и на столешнице, соткавшись прямо из воздуха, возникли светящиеся фигуры трех цветов – золотистые, серебристые и будто вырезанные из рубина.
– Три? Почему? – удивился Хорст.
– В нэрли’оэлл играют втроем, – ответил фреалсинни, – у каждого игрока свое войско, и он должен одолеть двух других.
Хорст пригляделся – фигурки были причудливые и очень странные. Некоторые изображали фреалсинни, едущих на животных, напоминающих исполинских свиней, другие – деревья, корабли или вовсе непонятные столбы из положенных друг на друга плоских камней.
– Вот это, – длинными тонкими пальцами фреалсинни дотронулся до чего-то непонятного, смахивающего на пенек, – место духа, его нужно пленить. Тот, кто сделал это, тут же выигрывает…
– А это? – Авти ткнул пальцем в оскалившего клыки зверя, то ли льва без гривы, то ли рысь с длинным хвостом.
– Это – тигр, – пояснил фреалсинни, – он ходит вот так…
Он объяснял и показывал. Хорст запоминал, как двигаются по разноцветным шестиугольникам воины и корабли, деревья и правители, места духа и хранители силы (те самые столбы из камней). Слушая объяснения, он увлекся и забыл, где находится и кто именно является его собеседником. И, взглянув в лицо с зеленоватой кожей, оторопел от неожиданности.
– Можем попробовать сыграть, – предложил фреалсинни, закончив объяснения, – нас как раз трое, а времени до вашего возвращения еще предостаточно. Или вы хотите спать?
Хорст зевнул, внезапно осознав, что сейчас, скорее всего, глубокая ночь. Мускулы ныли, мысли слегка путались, но лечь спать тут, на чудесном корабле, приплывшем из далеких морей? Ни за что!
– После смерти отоспимся, – отозвался Авти и, услышав его слова, фреалсинни удивленно нахмурился. – Так что давай играть…
– А… я понял. – Хорст покосился на изумленную физиономию фреалсинни. Впрочем, вскоре тот был, как и прежде, невозмутим. Бывший сапожник удовлетворенно отметил, что и нелюдя можно смутить или сбить с толку, точно так же как человека, – двигайте кресла ближе…
Обитая розовой кожей мебель оказалась на удивление легкой. Хорст пододвинулся вплотную к столу, к тому его углу, где на клетках трех цветов расположилась золотистая армия.
