Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака
Нити, едва заметные издали, внезапно стали толще — или их стало больше? — и первые из них коснулись огромных кожистых крыльев.
Взмах — и невесомые волокна разлетались по воздуху, как обрывки осенней паутины. Но, как и при пленении демонов, их место тут же занимали сотни, тысячи и десятки тысяч других.
— Кабуча-а-а-а… — опомнившись, выдохнул, наконец, Агафон и яростно вскинул руки, выбрасывая из пальцев комок бирюзового льда.
С шипением и свистом он врезался в ближайший шар из крылатых — не попасть теперь в него было просто невозможно… и отскочил, будто горох от стенки.
— Не так, идиот!!! — проревел рядом Адалет, схватил его кисть, вцепился второй рукой в пальцы Анчара и прорычал: — На меня! Оба!
Атлан с полуслова понял, что от него требовал старик, ухватил за руку юного волшебника, закрыл глаза и застыл, почти моментально соскользнув в транс. Но Агафон, никогда не работавший с заклинаниями в группе, уставился на них растерянно и беспомощно:
— Что?.. Как?.. Что делать?!
— Почувствуй меня, кретин!!! — рявкнул маг-хранитель, дернул его за руку, словно полагал, что оторванная конечность сильно прибавит вьюноше если не опыта, то сообразительности, и снова выкрикнул — торопливо, отчаянно: — Сосредоточься на мне!!! Ощути меня!!! Гаурдака я найти не могу, но может, хоть Змеев вырвем!!!
Сосредоточиться на Адалете?!
Кабуча! Как он себе это представляет, когда Лана вот-вот упадет?!
Почему он их не прикончит? Ждет, когда устанут, чтобы посадить?
Зачем? Что он хочет с ними сделать? Что ему от них нужно?!..
— На меня, дубина!!!..
Агафон вздрогнул от окрика, зажмурился и честно попытался последовать примеру Анчара, ища, нащупывая, тянясь неведомыми простым смертным чувствами в поисках ответного импульса мага-хранителя… но почти тут же глаза его вновь распахнулись — вольно или невольно, не разобрать — и он опять уставился в небо, где Змеи вели отчаянную неравную битву. Сердце его заныло, а желудок, и так доверху набитый ворочающимся льдом дурных предчувствий, съежился и попробовал завязаться узлом. Маг представил, каково сейчас Змиулании и ее мужу — мечущимся вслепую в неумолимо сжимающемся мешке, задыхающимся, боящимся взмахнуть крыльями — потому что в любую секунду они могли коснуться проклятой паутины и сбиться с ритма, сломаться, бросить их в пике — самое глубокое и самое последнее, представил их страх… незаметный из-за всепоглощающей, слепящей, жгучей ярости, словно мышь за гиперпотамом, горошина подле тыквы, человек рядом со Змеем…
— Лана!!!.. — вскрикнул он.
В глазах его полыхнуло вдруг ультрамарином, вспыхнули, вспухли переливчатые грязно-синие пятна, как нарывы на реальности, растворяя всё вокруг, мир зачем-то закружился, стал таять…
И окрасился матово-белым с индиговым отливом, как дизайнерский саван. А по бледной душной мути извивались странные коричневые полосы и плетеные узлы, похожие на вамаяссьские.
Агафон ахнул — и захлебнулся собственным рыком, затряс головой, тщетно силясь прогнать обрушившееся внезапно безумие, заморгал яростно — тремя парами глаз…
Неистовый рев вырвался из трех его пастей, и три струи пламени ударили в окружавшую его матовую стену, оставляя лишь черно-серые пятна. Крылья его взмахнули…
«К…каб…бу…ча…» — только и смог выдохнуть чародей.
«Агафон?!» — странное тройное эхо прокатилось под черепной коробкой волшебника.
«Лана?!.. К-кабуча капуча… Настроился на Адалета, называется… Ланочка, миленькая, извини, мне обратно надо, к мужикам, мы вас спасать сейчас будем!»
«СТОЙ!!!»
Голос Адалета прогремел во всех пяти головах образовавшейся цепи нетерпеливо и резко.
«А это еще кто?!» — возмутилась Лана.
«Этикеты потом!» — отмахнулся маг от Змеи, как от мухи. — «Что у тебя перед носом?»
«Перед которым?» — чуть брюзгливо уточнила Змиулания, закладывая вираж.
«Перед любым!» — рявкнул старик, и тут же сам себе ответил — потрясенно и восторженно: — «Кабуча ушата хапух!!!.. Это же… это… вязь заклинания полубога!!! Вы ее видите! Видите!!!..»
«Век бы ее не видеть!» — огрызнулась Змея и нырнула к земле.
«На меня, оба, быстро!!!» — снова гаркнул Адалет, и Агафону показалось, будто кто-то рванул его за голову, увлекая вдаль — и одновременно оставляя на месте.
Но не успел он подивиться и задуматься, как почувствовал, что воля его слабеет, мысли слипаются в неуклюжий комок, как забытые в кастрюле пельмени, а нечто, о существовании чего он давно знал, но никогда не видел — его сила волшебника — вытекает веселым ручьем из солнечного сплетения и вливается в грудь мага-хранителя.
«Бери… у меня еще есть…» — с отстраненным удовлетворением проплыла неповоротливая мысль в голове и отправилась путешествовать по словно опустевшей оболочке: от ключицы к легкому, от него — в правое колено, мешая в теплую искрящуюся кашу звуки, ощущения, краски и расстояния…
Похожие ощущения Анчара пришли из ниоткуда: «Бери… я готов…»
Так же откуда ни возьмись, увидел он… услышал… или почувствовал? — вокруг себя десятки разноцветных огоньков: мечущиеся вверху оранжевые и сиреневые — Змеи и яйцелицые, желтые и серебряные на земле — люди и демоны, хоть и не разобрать, кто и где. Гаурдак…
Агафон отстраненно попытался определить, который из огоньков — полубог, и не смог. То ли Пожиратель не отличался от людей, то ли не хотел, чтобы его видели — даже так, то ли просто был невидим сам по себе, и никто ничего не мог с этим поделать…
«Лана… держись…» — потянулся он к оранжевому светлячку в небе, зная отчего-то что это именно она, а не ее супруг — и не ошибся: жаркая волна с запахом свежих опилок и корицы окатила его сконфуженные чувства, и он понял, что это было «Держусь».
«Сами держитесь… и держите связь!» — ворчливый отклик старика — словно эхо мыслей Агафона — обдал колючим, затем вспыхнул короткий миг теплоты и ободрения, замешанных на буром запахе ржаного хлеба — и сразу же — соленый рывок: — «Еще, еще, еще давайте! Я знаю, как это распутать! Еще! Быстрее!!!..»
Теперь, когда Адалет увидел, как сплетено заклятье и понял, где начало и где конец, развязать его было проще простого: изобретательностью и утонченностью творения полукровок не отличались никогда. Имея почти ни с чем не сравнимую силу, искусством они пренебрегали, считая его жалким прибежищем смертных.
Обнаженные чувства мага метнулись к началу, вгрызлись в пульсирующий нерв заклинания и побежали по ним, словно огонь по бикфордову шнуру, оставляя за собой лишь рассыпающиеся в прах фрагменты.
