Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего
— Марианна.
От смешливого настроения Марианны в мгновение ока не осталось и следа. Медицинская выучка и опыт были у нее в крови. В этот момент Кристофер не был ни ее другом, ни даже просто знакомым. Он был пациентом с еще не определенной болезнью, которому необходимо немедленно поставить диагноз. В ее руках мгновенно оказался розовый чоп, который с помощью невидимых и неосязаемых энергетических лучей исследовал состояние и химический состав тела Кристофера.
— Никакой патологии, — спустя некоторое время сказала Марианна; она взглянула на пациента и, кажется, только сейчас поняла, что перед ней стоит Кристофер собственной персоной.
— Что случилось?
— Этот психопат… — Кристофер несколько раз глубоко вдохнул, чтобы избавиться от головокружения. — Он швырнул мне в лицо…
— Я сейчас же приведу тебя в полный порядок, — уверила его Марианна.
— Вряд ли… — Он помотал головой: — Вряд ли в полный. Он забрал мой чоп.
Марианна испуганно заморгала, но первой на эту весть несколько грубовато отреагировала Шарлин.
— Забрал? Ну и пусть подавится. Что он с ним будет делать-то?
— Вы… не понимаете, — Кристофер посмотрел на всех троих испуганным взглядом. — Мой чоп не застрахован.
— Почему, черт возьми? — удивилась Шарлин.
— Катя иногда пользовалась им…
— Какая еще… — Шарлин не договорила. — Впрочем, Бог с ней. — Она сосредоточенно наморщила лоб: — Для каких функций он предназначен?
— Для стандартных… Отслеживание дорожного движения, обеспечение связи… — Шарлин несколько успокоилась. — Ну и Катя кое-что модифицировала.
Шарлин снова посуровела.
— Спрашивай смелее, — очень тихо посоветовал Мэддок. — Ты же не успокоишься, пока не узнаешь.
— Кто такая эта ваша Катя, черт бы ее побрал? — спросила Шарлин, с трудом сдерживая раздражение.
— Русская шпионка, — ответила вместо Кристофера Марианна. Из присутствующих одна только Шарлин не знала об этом.
Некоторое время все молчали, затем Марианна стремительно направилась мимо Кристофера к двери и поспешила в кабинет, из которого осуществлялось наблюдение за изолятором. Еще не вполне пришедший в себя Кристофер, спотыкаясь, пошел вслед за ней. Шарлин, слегка поддерживая его за руку, поспешила следом.
Мэддок тоже направился было к двери, но обернулся, чтобы в последний раз окинуть взглядом изолятор. В дальнем углу комнаты спокойно и мирно стоял никем ранее не замеченный Стенелеос Магус LXIV. Он обнаружил небольшую раковину с водопроводным краном и, включив холодную воду, занимался своим привычным делом. В его руках души-платочки переливались тысячами ярких пылающих цветов, которые никак не желали тускнеть даже под струей ледяной воды.
— Я знал, что снова увижу тебя, — радостно сообщил Мэддок.
Стенелеос посмотрел на него взглядом, в котором не было ни одобрения, ни осуждения.
— Ничто не меняется, — прозвучал его высокий, отдаленный, нечеловеческий голос.
Маленькие квадратики ткани дымились и шипели, находясь на грани возгорания.
Глава семнадцатая
Лицо Уорэлла Уилтона прямо-таки горело от ярости. Искусственные шрамы, горячие и красные, жгли его череп. Кристофер, шагающий рядом, мог почти физически ощущать боль Уорэлла, проникавшую сквозь его черную шляпу. Парень непрерывно поднимал вверх руки, чтобы плотнее натянуть ее на свой голый, пылающий череп. Когда очередной, даже для него самого удивительный приступ злобы накатывался на него, шрамы будто начинали вгрызаться в голову юноши. Но ненависть была для него спасением, поскольку обеспечивала средства к существованию в темных ночных клубах.
Он ненавидел больницу, он ненавидел розовых, холеных медсестер и он ненавидел Кристофера. Он ненавидел весь город. Он ненавидел свою жизнь. Представления, в которых участвовал Уорэлл в ночных клубах, никак нельзя было причислить к искусству, но они являли собой своеобразный пример выносливости и смелости и многим завсегдатаям этих клубов поднимали настроение и боевой дух. Для того чтобы привести Уорэлла в состояние слепой ярости, ему надрезали череп. Во время и после этой операции он яростно ругался и, проклиная окружающую публику, получал в ответ аналогичные оскорбления и ругань. Но никто не мог переорать его, Уорэлл был несгибаем.
Большинство участников этого дикого соревнования в конце концов отпадали, одуревшие от запаха табака, наркотиков, крови и от жутких проклятий, мечущихся по залу. Оставались только самые железные бойцы, но и они не могли устоять против его ненависти. Никто не мог перененавидеть его. В качестве последнего средства его противники во все горло ревели какие-то полуритуальные песнопения, чтобы преодолеть ярость, которую продолжал обрушивать на них находящийся в трансе Уорэлл. Но исход сражения всегда был предрешен — он был непобедим.
К денежному призу, который полагался Уорэллу за победу, добавлялись приличные чаевые от хозяина клуба; иногда кто-нибудь из зрителей дополнительно вознаграждал несгибаемого воина ненависти.
В обычные дни Уорэлл работал грузчиком на одном из складов в порту, что обеспечивало ему возможность платить за квартиру. А ненависть, которую он выпускал на волю в выходные дни, приносила ему приличный доход и уважение.
Сегодня он явился в госпиталь, как того требовал закон. Свои трубки он принес с собой, поскольку это не запрещалось. Он сделал все, что должен был сделать. Никто не мог запретить его ночные шоу, но каждую неделю Уорэлл был обязан проверяться в госпитале. Сегодня он, как полагалось, пришел для очередного осмотра. И вдруг все пошло кувырком. В этом не было его вины, почему-то по отношению к нему изменились правила игры. Когда Уорэлл вошел в вестибюль госпиталя, его стали выталкивать обратно в дверь. С присущей ему бойцовской яростью парень прорвался-таки к регистрационному офису.
Кончилось все это тем, что его заперли в каморку вместе с какой-то бабенкой и человеком-животным, который проделывал с пойманной рыбой разные тошнотворные вещи. Вспомнив это, Уорэлл буквально затрясся от ярости. Трудно было удержаться от дикого рева, но аудитория в данный момент состояла из одного только Кристофера, и он не стал попусту тратить силы.
Весь этот вечер состоял из одних оскорблений. Собака рыбак нарушил все правила. Он пытался ударить Уорэлла. Ударить кулаком. Затем его попросту выгнали, не извинившись и не оказав медицинского приема.
Уорэлл никогда в жизни не был сумасшедшим. Не был он им и раньше, не был и теперь. Ему всегда говорили: «Ты не можешь изменить законы и правила, поскольку они даны Богом и потому святы. Никто не может быть выше закона».
