Николай Туканов - Голова оборотня
Могильщики одобрительно кивнули. Пожилой могильщик – сильно загоревший здоровяк с седыми усами подтвердил:
– Киртайл – наш казначей, говорит, что больше десяти лет! Каждый из нас отдает гильдии пятую часть заработанного, а оттуда десятая часть предназначалась на строительство.
– Да, – вздохнул Мерги, – у нашей гильдии столько средств нет. Люди платят за починку обуви не больше полбератула. Из них мы отдаем почти треть Руарху, который спускает их за один вечер в кости.
Могильщики рассмеялись – страсть к костям и мотовству Руарха была известна не только сапожникам.
– Так что передай отцу своего племянника – пусть не скупится! – покровительственно сказал Бадух, уже слегка захмелевший от пива. – Это окупится!
– Так и скажу! – заверил сапожник, вставая со скамьи.
Попрощавшись с могильщиками Мерги направился на ипподром – узнать о конюшне гильдии могильщиков. Ответа на вопрос, есть ли у могильщиков чужие деньги пока не было. Словам хвастливых могильщиков и их казначею бывший хитрец не поверил – никто не видел сколько денег откладывалось на переделку резиденции и откладывались ли они вообще. Сказать можно что угодно…
На огромном ипподроме, раза в два большем чем в Лантаре, людей было много – зеваки ждали когда появится Ветерок, которого тренировать здесь велел Керсал Толстый.
У пронырливого нищего за мелкую монету сапожник узнал последние новости и сплетни. Самое главное – гильдия могильщиков купила скакуна из далекого Лаграта.
– Говорят, что Миарх отдал за него три тысячи бератулов! – доверительно сказал щуплый человечек, сильно загоревший от постоянного пребывания на открытом воздухе.
Действительно, откуда, подумал сапожник, Может, могильщики откладывали еще одну десятую часть заработка на покупку скакуна? Десять лет.
– Говорят, Миарх в прошлой луне выиграл в кости много денег у настоятеля храма Турула, что находится у южных ворот , – сказал кто-то из зевак, слушавший разговор сапожника с букмекером.
– Икадух проигрался в прах! – подтвердил другой зевака. – Все об этом знают.
– Откуда у него столько денег? Мора нет, люди редко ходят к ним, – вслух удивился первый зевака.
– Живут же люди! – завистливо сказал дородный мужчина, до этого молча слушавший разговор.
– Они живут, а мы помираем, – пошутил лошадник.
Сапожник отошел в сторону, удовлетворившись информацией лошадника и найдя лоточника купил кусок пирога с яблоками и кувшин кваса. Пережевывая кусок, Мерги признался себе, что в сумасбродной затее Вилта есть зерно истины – могильщики действительно стали внезапно тратить много денег. Шансы, что у них есть чужие деньги возросли, но оставалась вероятность, и не малая, что деньги и впрямь заработаны за столом с костями или лопатой на кладбище… Пожалуй, подумал сапожник, пережевывая кусок яблочного пирога, стоит поискать более веские доказательства.
***После некоторых размышлений глава авантюристов решил проинспектировать состояние главного храма Турула, расположенного рядом со старой пристанью за южными воротами Сар Берата. “Если и там идет ремонт, то на могильщиков действительно свалилось золото”, – решил Мерги.
Чуть постояв, Мерги нанял повозку.
Через час старый экипаж, запряженный сонным дряхлым мерином, оставил позади себя шумные улицы столицы и высадил клиента перед южными воротами, стерегущих третий каменный вал. Высотой метров в семь тяжелые дубовые ворота обшитые толстыми медными пластинами стояли распахнутыми. В город шли обитатели пригородных кварталов, крестьяне из ближайших деревень, королевские гонцы и путешественники. Подозрительных бродяг стражники сразу заворачивали, если те не могли доказать свое благосостояние пожертвованием столичной страже.
Потратив еще полчаса, Мерги очутился за стенами третьего оборонительного вала. Здесь Терна, по обеим сторонам которой раскинулся город, делала резкий поворот на восток и полукольцом охватывала Сар Берат с юга, образуя естественное водное препятствие для решившихся напасть врагов. Ширина реки около столицы достигала десяти полетов стрел, а крутой берег со стороны города сильно затруднил бы штурм Сар Берата.
Главный храм Турула находился в трехстах шагах от берега. Насколько знал Мерги еще в старину горожан отправляли в последний путь к большому острову, расположенному в трех тысячах шагах от берега. Здесь было кладбище на котором покоились многие поколения столичных жителей. Отправляли их в последний путь могильщики, а задабривали Турула жрецы рядом расположенного храма. Теперь по прошествии многих веков большинство горожан предпочитали быть погребенными в других местах, определенных их гильдиями и общественным положением. Но жители бедных южных районов, особенно расположенных между третьим и вторым кольцом предпочитали находить покой на старом месте, где были похоронены их предки. Местный храм Турула по-прежнему считался главным несмотря на снижение поступления покойников.
Здание в виде высокого цилиндра с трехгранной остроконечной крышей, облицованное плитами темно-серого гранита доминировало над местностью. Гигантская статуя Турула все из того темно-серого гранита высотой не меньше пятидесяти локтей, державшего в правой руке цепь, а в левой Нож Забвения, внушала страх и уважение к грозному богу, который всегда находился в мрачном настроении. Лишь на пирах у Линна он веселился и шутил. В остальное время шутки в свой адрес, особенно со стороны смертных, воспринимал как неуважение и никогда не оставлял безнаказанными.
Территорию храма очерчивала каменная ограда высотой в три человеческих роста, скрывая от смертных все, что происходило внутри. При храме жили только жрецы и юноши из семей гильдии могильщиков, из которых подбирали будущих служителей мрачного бога. Родные и близкие усопшего терпеливо ждали окончания службы в храме, имея право только сделать пожертвование Турулу и пожелать умершего веселой жизни в царстве младшего брата Линна. В подземелье, где находился алтарь и где происходила передача души умершего в руки бога смерти, допускались только жрецы.
К огорчению сапожника ремонт храма не производился – подводы со стройматериалами не спешили к мрачному храму. Других признаков большого пожертвования, который храм мог получить от могильщиков, Мерги также не увидел.
“Даже могильщики боятся лишний раз беспокоить Турула, – усмехнулся сапожник. – Особенно когда появляются лишние деньги”.
День выдался на редкость теплым даже по меркам бератской поздней осени и Мерги решил вернуться обратно идя вдоль набережной – вотчине местных рыбаков и любителей выходной рыбалки. Отсюда открывался один из живописнейших видов: Терна, напористо преодолев шестнадцать больших мостов и охватив Сар Берат полукольцом, чуть замедляла в этом месте свой бег, словно передумав покидать столицу, и повернув на запад, разливалась особенно широко, неся свои воды к плодородным землям Лернской провинции.
