Роджер Желязны - Ночь в одиноком октябре
— Вот здесь все и произойдет, — сказала она.
— Да.
— Мы будем возражать против жертвоприношения.
— Хорошо.
— Как ты думаешь, у Ларри что-нибудь получится?
— Не знаю.
Мы спустились вниз по другой стороне холма и у его подножия обнаружили свежие громадные отпечатки чьих-то ног.
— Интересно, что стало с тем здоровяком, — проговорила она. — Жаль его. Той ночью, когда он сграбастал меня, то не хотел причинить мне никакого вреда, это было видно.
— Еще одна заблудшая душа, — пробормотал я. — Да, печально.
На некоторое время мы снова погрузились в молчание.
— Когда мы выстроимся полукругом, я хочу стоять рядом с тобой, — вдруг произнесла Дымка. — Викарий, повидимому, будет замыкать арку слева, дальше встанут Моррис с Мак-Кабом, там же займут места Текила и Ночной Шорох, затем, по идее, должна стоять Джилл. Я буду находиться справа и в трех шагах впереди нее. Таким образом, вы с Джеком окажетесь в полукруге рядом с нами.
— О?
— Да, я сама разрабатывала этот план. Ты должен будешь встать справа от меня и немного сзади — то есть слева от Джека, соответственно.
— А зачем?
— Потому что если ты встанешь справа от него, может случиться нечто непоправимое.
— Откуда тебе это известно?
— Так, кое-кто намекнул.
Я обдумал ее слова. Совершенно очевидно, что тот старый кот, из Мира Грез, на ее стороне, а она открывающая. Следовательно, он вполне мог меня подставить. Однако некоторые его замечания относительно Древнейших богов звучали несколько пренебрежительно, и, вроде бы, он был расположен ко мне. Здесь мой разум пасовал. Я понимал, что должен положиться на чувства.
— Хорошо, я так и сделаю.
Когда мы приблизились к нашим домам, я сказал:
— Пойду, добегу до Ларри, посмотрю, не вернулся ли он. Хочешь, пойдем со мной.
— Нет. Та встреча…
— Ну, ладно. Что ж, с тобой приятно было иметь дело.
— Да. Я никогда ни одного пса не знала так близко.
— У меня с кошками тоже были отношения не из лучших. В общем, еще увидимся.
— Да.
Она свернула к своему дому.
Я еще раз пробежался по владениям Ларри, но его нигде не было.
По пути домой я вдруг услышал, как из сорного куста у дороги кто-то прошипел мое имя:
— Снафф, старина, я так рад тебя видеть! Я как раз направлялся к тебе. До чего удачно, что мы встретились!
— Ползец, ты где пропадал?
— Сидел вон в том садике, жрал всякую опавшую дрянь, — ответил он. — Сейчас решил к тебе заскочить.
— А что такое?
— Кое-что узнал. Хотел поделиться.
— Чем именно? — спросил я.
— Похоже, я набрался у Растова дурных привычек. Ты только посмотри на меня. Меня так корежит, будто кожа того и гляди облезет.
— Да нет, вроде, все нормально.
— Знаю. Но я действительно любил его. Когда мы расстались, я сразу пополз в тот сад и начал есть старые, перебродившие плоды. С ним было спокойно. Я чувствовал, что хоть кому-то нужен. А сейчас плоды кончились, и я возвращаюсь в леса. Со мной все в порядке. Но я буду скучать по нему. Он был хорошим человеком. Это викарий убрал его — мне Ночной Шорох сказал. Хотел избавиться от лишних игроков. Поэтому Граф устранил Оуэна, ответив, таким образом, викарию. Обещай мне, что расправишься с викарием.
— Ползец, похоже, ты слегка перебрал. Оуэна убили уже после того, как прикололи Графа.
— Умно, а? Вот это-то я и хотел тебе рассказать. Он обдурил нас. И все еще в Игре.
— Что? Как?
— Прошлой ночью, когда я принял обычную дозу, — начал свой рассказ Ползец, — то внезапно почувствовал себя ужасно одиноким. Я не хотел оставаться один, поэтому пополз поискать кого-нибудь; я бы довольствовался чем угодно — светом, движением, звуком голосов. И направился к цыганскому табору, который идеально подходил моим настроениям. Я свернулся под одной из телег, намереваясь провести там всю ночь. Но тут до меня донеслись обрывки какого-то спора — я заинтересовался и, просочившись между досок, проник внутрь. Я наткнулся как раз на ту самую повозку, в ней дежурила пара стражей. Иногда они говорили на своем родном языке, порой по-английски — тот, что помоложе, хотел попрактиковаться. И вместо того, чтобы провести всю ночь под повозкой, я до самого утра просидел внутри. Но зато услышал всю историю — от начала и до конца. Я даже нашел щелку, чтобы видеть гроб.
— Так он у цыган?
— Да. Днем, когда он спит, они охраняют его, а по ночам, когда он улетает по своим делам, стерегут пустой гроб.
— Значит, он просто инсценировал собственную смерть, — сказал я. — Облачил обыкновенный скелет в свои одежды и сам же проткнул его колом.
— Да, полусгнивший скелет уже валялся в склепе.
— Потому-то на нем перстня и не было.
— Да, и таким образом он прикрыл себя. Всякий, нашедший останки, счел бы, что тот, кто вогнал кол в тело Графа, забрал и перстень.
По спине у меня вдруг пробежали мурашки.
— Ползец, надеюсь, новое место жительства было устроено после «смерти» луны?
— Да. На твои расчеты это не повлияет.
— Слава богу. Но вот чего я никак не могу понять… Граф убил Оуэна, потому что викарий убил Растова. Оуэн был открывающим. Это что, какой-то знак сочувствия со стороны Графа? Или он просто хотел показать викарию, что с насилием пора кончать?
— Не знаю. По этому поводу ничего сказано не было.
Я тихонько рыкнул.
— Дельце не из легких, — заметил я.
— Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.
— Спасибо. Хочешь, пойдем ко мне жить?
— Нет. Я с Игрой завязал. Удачи тебе.
— И тебе, Ползец.
До меня донесся шорох травы — Ползец утек.
Под вечер прошел мелкий дождик, но незадолго до захода солнца прекратился. Я вышел взглянуть на луну, ко мне присоединился Бубон. Небо все еще было затянуто облаками, но на востоке поднимался огромный тусклый круг. Ветер принес легкий морозец.
— Ну вот, — сказал Бубон. — К утру все закончится.
— Да.
— Жаль, что я не участвовал в Игре с самого начала.
— Желание, высказанное при полной луне, — предупредил я, — может исполниться. Ты и так в некотором роде играл. Ты менялся информацией, наблюдал за развитием событий, делал то же самое, что и все мы.
— Да, но, в отличие от вас, я ничего такого серьезного не совершал.
— Основная картина вырисовывается из сложенных вместе маленьких кусочков, и не иначе.
— Да, думаю, ты прав, — согласился Бубон. — Во всяком случае, было весело. Как ты думаешь, можно будет мне пойти с вами? Я хотел бы собственными глазами увидеть, чем все кончится, независимо от результата.
— Прости, — ответил я. — Мы не можем брать на себя такой ответственности. Эта Игра будет не из легких.
