Людмила Астахова - Невиновных нет
«Но маленькая хёлаэнайя не поймет. Они другие, они – ролфи, их ждет иное посмертие, в котором нет места для шуриа, – размышлял Джэйфф, дав женщинам себя обогнать и теперь, сугубо по-мужски, наслаждаясь целеустремленной походкой Грэйн, видом ее стройных ног и упругих ягодиц. – Но этот шуриа сделает все, чтобы ее маленькая жизнь не закончилась на острове Шанта».
– Все! Пришли!
В неприметном овражке, заросшем кустами снежноягодника, бывший рилиндар устроил себе очередное лежбище. Полянка крошечная, но зато с кострищем и тентом из циновок на случай дождика. Ночь же обещала быть звездной и теплой. На ужин была все та же каша с кусочками вяленого мяса и чай из брусничного листа, который Джона успела полюбить даже больше кадфы. Ну, привыкла, бывает.
– Надо поделить дежурства, – сказала Грэйн.
Джэйфф улыбнулся.
– Твоя стража все равно третья, эрна, – и развел руками. – Уж извини, но ты связалась с шуриа, и у нас под утро самый крепкий сон. Беспробудный.
И подмигнул хитрым синим глазом.
– Я буду сегодня сторожить первой, – вызвалась Джона.
Спать ей не хотелось совсем, а хотелось побыть наедине со своими мыслями, коими полнилась голова. Разложить все впечатления по полочкам, поразмыслить над увиденным и – самое сложное – хотя бы приблизительно спланировать дела грядущего, короче, сделать все то, для чего в последние дни не оставалось ни времени, ни сил.
– Хорошо, – Грэйн равнодушно повела плечом и сосредоточенно огляделась, прикидывая, как бы поудобней очертить рунный круг. – Мне все равно, когда спать, где и как. А третья стража, к слову, всегда была у меня самой любимой. О ней ведь так и говорят – «волчий час».
И зевнула, одной рукой распутывая шнурок в косе. Если уж есть возможность, косу надо бы вообще расплести на ночь, да и расчесать не худо бы… А шуриа пока пусть выясняют, кому первому выпадет честь делить с ролфийской волчицей циновку. Самой Грэйн это было безразлично. А вот чем руны чертить по шурианской земле – это вопрос! Ножа-то нет. Попросить у бывшего рилиндара нож, чтоб рисовать ролфийские руны? О, это было бы ново! Но неприемлемо. Во-первых, не даст, а во-вторых, Грэйн и сама не возьмет.
Эрна Кэдвен пожевала губу. Десны по-прежнему зудели, а отрастающие зубы слезно просили что-нибудь погрызть. К несчастью, походный ужин не одарил страдающие ролфийские челюсти славной косточкой… а жаль!
Обнаружив, что в задумчивости начинает покусывать драгоценный шнурок, выплетенный из волос, Грэйн с досадой сплюнула. И решительно прокусила уцелевшим клыком указательный палец. В такой ситуации и палец сгодится. Право же, богам не все ли равно?
Не обращая внимания на Третьих, эрна Кэдвен обошла стоянку по весьма приблизительному кругу… хотя не обошла, конечно, а скорее, обползла, потому что на четвереньках делать это было гораздо удобней. Периодически отбрасывая мешавшие волосы, она старательно рисовала кровящим пальцем нужные плетения, с удовольствием чувствуя, как они наполняются силой. Прекрасно! Как же прекрасно это – дышать и взывать к силе богов, не опасаясь, что в спину вдруг вопьются привлеченные рунной магией совиные когти эсмондов! Вот уж кого тут точно нету, так это диллайнских магов. Их бы Грэйн уже почуяла. А шуриа… шуриа не возражали. Оба. Ну, с Джойн понятно, она за время совместного пути привыкла и не к такому, а вот Элир… Ролфийка тихонько фыркнула, хмуро подумав: любопытно, доводилось ли шурианскому воину в своей долгой жизни хоть разок ночевать под защитой ролфийского рунного колдовства? Пожалуй что и нет!
Закончив, Грэйн тщательно зализала прокушенный палец, пока кровь не перестала сочиться, а место укуса не затянулось, откинула с лица рассыпавшиеся волосы и обнаружила, что на циновке уже развалился змей-с-косами, да, похоже, и заснуть успел. А может, и нет, однако глаза закрыты, и дыхание ровное и легкое. Вот и славно, если заснул.
После начертания рун всегда становится жарко, таков побочный эффект этой магии – сердце бьется быстрей, и кровь вскипает. Отлично зная, что замерзнуть не придется, эрна Кэдвен сняла и свернула теплую безрукавку и соорудила себе нечто вроде подушки, а потом, подумав, сняла еще и шурианскую рубаху, рассудив, что ее собственной тонкой нижней рубашки вполне хватит для соблюдения видимости приличий. Опять же, «подушка» так стала гораздо мягче. Напоследок с удовольствием расстегнув ремень, ролфи наконец-то улеглась и, хоть ей и было вполне тепло, решительно отобрала у соседа половину единственного одеяла. Спина у шуриа наверняка тоже была теплой, но Грэйн было сейчас так жарко, что Элир показался ей источником прохлады. Во всяком случае, неприятным такое соседство не стало. «Хорошо!» – подумала ролфи, закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон, словно в темную воду с разбега.
Леди Янамари обхватила руками лодыжки и положила подбородок на колени, поместившись целиком под полами своей фатжоны. Привычка из детства – стать маленькой и незаметной, которую Бранд называл «опять свернулась в узелок» и считал какой-то национальной странностью. Высокому, рослому Аластару сразу же начинало казаться, что у Джоны что-то болит, если она вся сжалась. Но ведь ночь на дворе, и каждая живая тварь, будь то собака, или кошка, или зверь лесной, норовит свернуться клубочком, спрятать мягкий животик, но выставить чуткие уши.
Вот даже Грэйн и Джэйфф, которые поначалу легли спиной к спине, едва увидев первый сон, тут же устроились удобнее. Ролфийка обхватила мужчину и прижала к себе обеими руками. Ее мощную хватку Джона познала на себе в полной мере – не вырвешься из этих объятий никакими силами. Хоть за нос кусай – не проснется. Но как ни тяжко было привыкнуть к Грэйниному сопению, всхрапыванию и поскуливанию, но лучше уж так, чем холод и обжигающее дыхание Порога. Вместе тепло и нестрашно. Впрочем, шурианский муж тоже не упустил возможности порадовать ладони плавными изгибами. Что и говорить, в этом отношении ролфийкина фигура благодатнее, чем у сородички.
Дежурить оказалось не так уж и скучно – приходили поздороваться лесные духи, чтобы кошками потереться о плечо, где-то вдалеке осторожно перекликались совы, а в подстилке шуршали мыши. Думалось же леди Янамари о вещах весьма и весьма далеких от лесных звуков затерянного в северном море острова.
Когда она теперь увидит детей? И как? Если судить по масштабам погони, устроенной эсмондами, со всеми кордонами и колдовскими туманами, то поимку двух женщин они считали делом архиважным. А почему? Потому что тив Херевард окончательно уверился, что Джона везет архив казненного Лердена Гарби на Ролэнси. А если это так, то содержимое тайничка в саннивском доме не просто опасно, оно смертельно для Эсмонд-Круга. За время, пока ловили Грэйн и Джону, тот дом можно было разобрать по камушку, найти искомое и успокоиться. Знак, который подал Лерден с эшафота, трактовался однозначно: «Оно в моем доме». Значит, эсмонды не искали в Санниве, а следовательно… Дальше думать было страшно. Не за себя, на Ролэнси леди Янамари окажется вне досягаемости, а за мальчиков. Рамман, конечно, позаботится о Совенке, но кто позаботится о самом Раммане? Ему же только будет семнадцать!
