Виталий Бодров - Охотник
Вслушиваюсь получше и понимаю, что обманулся. Не так уж близко барабаны бьют, за городской стеной где-то. Не такие уж дураки зеленые, чтобы ночью в Руину переться. Нас тут и так с лихвой собралось, куда уж больше?
– Поутру могут и сунуться, – отвечает на мои мысли девушка.
Тоже мне, беда! До утра нас, может, десять раз сожрать успеют, стоит ли загадывать? А может, и не успеют, вспоминаю я про стрелятель. Звел даст – отобьемся.
Лежу, вслушиваюсь в барабанный бой, что постепенно затихает. Видно, умаялись двужильные гоблины, то ли после битвы, то ли после похода долгого. Обычно барабаны их так быстро не смолкают…
– Ты спишь? – голос Релли выдергивает меня из полусна. Эх, только засыпать начал!
– Нет. Случилось что?
– Что-то назревает, я чувствую. Вот-вот начнется.
Прислушиваюсь к себе – чувство опасности молчит. Ворочается сонно, зевает, но молчит. Что бы госпожу ректор ни тревожило, случится оно не сейчас.
– Не называй меня госпожой ректоршей, – тихонько просит она. – Даже мысленно.
– Постараюсь, – говорю.
А что тут еще скажешь? Приподнимаюсь, обнимаю ее, целую, она отвечает. Словно и впрямь нет никакой госпожи ректор, только охотник Барго да несмышленая девчонка Релли.
В окно заглядывает бледная луна. Скучно ей там, на небе, скучно и одиноко. Священник рассказывал предание, как Луна с Землей поцеловаться решила и как род людской от этого едва не вымер. Тогда-то и появились эльфы, сошли с Луны да и остались навеки. Сами эльфы другое говорят, что они в этом мире изначально жили, а потом уже люди появились. Как появились, откуда – не объясняют. Потому и верю я больше старенькому священнику…
– О чем ты думаешь? – шепчет Релли, но ответить я не успеваю.
Сильнейший грохот сотрясает землю, за окном становится светло, как днем.
– Что это? – почти кричу, чтобы она меня услышала, забыв о том, что девушка легко может читать мои мысли.
– Герры. – Довольная улыбка скользит по ее губам. – Вот они и проявились. Сейчас засеку направление…
Не знаю, успела ли она сделать то, что собиралась. Потому что громыхнуло уже совсем рядом, чуть ли не за стеной.
– Моя ловушка! – Релли змеей выворачивается из моих объятий. – Тревога! К бою!
Я выскакиваю из комнаты, мгновенно оказываюсь возле лестницы. Темно, ничего не видно, зато запах такой, что меня чуть не выворачивает. Внизу что-то копошится, слышу бессвязные неразборчивые слова. Не иначе отрубы пожаловали.
Стреляю наудачу огнебоем, пламя ревет, разгоняя тьму. Точно, отрубы. Десятка полтора, а сколько еще на улице? Ничего, они неповоротливы, продержимся. Если еще не подтянутся со всего Нижнего города.
Приглушенный грохот заставляет меня на миг замереть.
– Вторая ловушка! – кричит Релли, она уже рядом со мной, и на пальцах ее танцуют искры.
Девушка вытягивает руки, и две огненные змейки скользят по лестнице навстречу мертвякам. Те стараются увернуться, но на лестнице тесно, начинается давка. Живым бы не поздоровилось, а этим хоть бы что. Спокойно сгорают, без воплей и шума. Еще бы без запаха, вообще хорошо было бы.
Лестницу застилает дым, хорошо, каменная, нам сейчас только пожара не хватало.
Рядом возникают господин Излон и Дон.
– Дверь держите, – говорю им, оба слаженно кивают.
Отрубы, идущие со второй лестницы, еще не подоспели, но будут здесь с минуты на минуту.
Среди клубов дыма появляется одинокий отруб, в которого с ревом устремляется огненный шар. И тут происходит невероятное – отруб резко падает, пропуская его над собой.
– Кукловод! – кричит господин Излон. – Где-то на улице кукловод!
Отрубы, сказать по правде, особой опасности не представляют, разве что толпой. И даже в этом случае от них легко убежать или спрятаться, словом, обвести вокруг пальца. Потому как достаточно медлительны и совершенно лишены сообразительности.
Все меняется, если к толпе отрубов присоединяется кукловод. Такой же мертвяк, разве что побыстрее и поумнее, он обладает одной противной способностью: направлять костяков и отрубов, создавать из бессмысленной толпы единое целое. Вся стая с кукловодом во главе действует как единая тварь, огромная, живая и крайне опасная.
Так мне рассказывали. Сам я до сих пор кукловода не видел и нисколько о том не жалел.
Снизу прилетает булыжник, врезается в стену за моей спиной. Кукловод смотрит глазами отрубов, но из-за дыма мало что видит. Как, впрочем, и мы. Но под градом камней нам точно не выжить.
Релли поднимает столб пламени у подножия лестницы, превращая в факелы несколько отрубов. В ответ свистят булыжники, пока еще мимо, наугад бросают. Одиночный отруб возникает прямо передо мной, получает стрелу в прогнившую башку и с грохотом обрушивается вниз.
Эльф кошачьим движением скользит мимо меня, запускает руку в сумку и бросает что-то на лестницу. Толку на первый взгляд никакого, но я знаю, что сейчас произойдет, приходилось уже видеть. Сейчас он споет Песнь Жизни…
Дон начинает петь, и я глохну от звона в ушах. Ощущение такое, что голова вот-вот взорвется. Отрубы останавливаются, бестолково мечутся на лестнице. Думаю, кукловоду еще неуютнее, чем нам сейчас. Долго эльф не продержится, но это и не нужно. Потому что брошенные им семена стремительно разрастаются в развесистые кусты, цепляющиеся корнями за камень лестницы.
В этот момент мощный удар срывает с петель дверь в коридор. Эльфа отбрасывает в сторону, Песнь Жизни прерывается, боевые кусты так же стремительно увядают.
Отрубы лезут уже с двух сторон, отчаянно отбиваемся, отступая. Стрела с огнебоем разбрасывает мертвяков в разные стороны, разрывая гнилую плоть, но те продолжают бездумно атаковать, не обращая внимания на мелочи вроде оторванной руки. Из пола вылетают ледяные шипы, пригвоздив к потолку сразу троих мгновенно заледеневших отрубов, Дон с мечом в руке не подпускает мертвяков ближе. Крутится, как мельница, только гораздо быстрее.
Стреляю, целясь в головы отрубов. Эльфу приходится уже отступать, слишком много тел набросали мы в коридоре. Мертвяков это не смущает, новые и новые упорно лезут вперед, отжимая нас в комнату. Где-то ревет от нетерпения кукловод, посылая своих кукол в атаку.
– В сторону! – кричу, вспомнив о стрелятеле.
И нажимаю спуск, целиться здесь не нужно, не промахнусь.
Коридор мгновенно очищается. Отрубов даже не на куски, в слизь размазывает. Этакое донельзя вонючее болотце, в которое если случайно вступишь, до конца жизни не отмоешься.
Отрубы больше не лезут, только злобно визжит кукловод где-то внизу. Тварь необходимо добить, иначе наберет новый отряд, и все повторится. Подхватываю лук, перепрыгиваю через вонючую лужу, едва не поскользнувшись.
