Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей

— Товарищ инженер, — сказал он, вежливо, но с оттенком спешки, — особый вызов из штаба армии. Вас просят срочно явиться к командующему.

Громов уже был на ногах. Телогрейка, планшет с записями, суконные штаны, валенки. Он одевался быстро, механически. Что-то в голосе связиста заставило сердце пропустить удар. Вызовы со штаба армии без повода не поступали.

В кабинете командующего армией Шумилова было тихо. Генерал-лейтенант стоял у карты, в одной руке — карандаш, в другой — лист с пометками. Ласкин, как всегда, молчаливо сидел рядом.

— Алексей Андреевич, — начал Шумилов, не глядя, — только что пришёл прямой приказ. Подчёркиваю: прямой. Из Кремля. Вас просят прибыть в Москву. Немедленно.

Громов сдержанно кивнул.

— Я могу уточнить цель?

— Там объяснят. Но по содержанию ясно: касается вашей работы. То, что вы показали представителю Ставки, произвело впечатление. Документы переданы, снимки доложены лично. Теперь хотят видеть — не бумаги, а конструктора. Так что поздравляю вас, товарищ инженер.

Командующий продолжил:

— Вас заберут через два часа. Транспортный самолёт, борт 3426. Летит с подмосковной базы, садится на временном аэродроме восточнее Ельшанки. Погодные условия тяжёлые, но экипаж опытный, так что скоро будете в столице нашей родины.

— Один лечу?

— Один, один — кивнул Шумилов. — Особое указание. Только вы и экипаж. Возьмите с собой все необходимые документы. Ну а я, как командующий армией, буду ходатайствовать о присвоении вам высокой государственной награды. Представление я уже отправил. Ну, а какая награда, узнаете позже. С богом, товарищ инженер! Желаю удачи!

До выезда оставался час. Громов быстро собрал всё необходимое: три папки с чертежами, сводный отчёт, съёмки с дронов, ключевые схемы передачи сигнала. Всё упаковано в брезентовую сумку, аккуратно перевязанную ремнём. Все свое хозяйство он оставил на своего заместителя инженера Тимофеева и помощника сержанта Дурнева.

— Берегите нашу мастерскую, как боевое знамя, понятно?

— Понял, товарищ инженер, — коротко ответил Тимофеев. — Не сомневайтесь, не подведем.

Громов ещё раз осмотрел пустеющий угол мастерской. Всё, что можно было сделать на этом рубеже, сделано. Теперь его ждала Москва.

*****

На площадке временного полевого аэродрома ветер швырял снег в лицо резкими, порывистыми ударами. В снежном мареве едва угадывались силуэты техники — пара грузовиков у ангаров и небольшой транспортный самолёт Ли-2, припорошенный инеем.

Возле борта курили двое — командир экипажа и бортмеханик. Завидев Громова, командир бросил окурок в снег и шагнул навстречу.

— Инженер Громов? — спросил он без лишних слов.

— Он самый, — кивнул Алексей, поправляя ремень сумки.

— Капитан Мешков. Летим на «тридцать втором», — он коротко кивнул в сторону самолёта. — Погода неважная, но мы и не в такую летали. Есть вопросы?

— Один, — сказал Громов. — По маршруту — что опаснее всего?

Мешков хмыкнул:

— Все-таки война идет... Может прилететь от немецких зенитчиков в районе Воронежа. Но это маловероятно.

Бортмеханик молча проверял лыжи шасси и натягивал ремни на обледеневших дверях.

Мешков повернулся к нему:

— Готовность?

— Пять минут, товарищ капитан.

Командир кивнул Громову:

— Залезайте. Там на ящиках для вас место приготовили. Не роскошь, но теплее, чем в кузове.

Салон был пустой — только пара деревянных ящиков с маркировкой «Военторг» да натянутая вдоль стены брезентовая полоса для укладки санитарных носилок. Громов устроился на ящике у борта, поставив рядом свою сумку и планшет.

Рядом, в кабине, ожил голос по радиостанции:

— «Тридцать второй», приём. Взлёт разрешаю. Погоду уточните по ходу. Связь держать сквозь северный сектор.

Командир отозвался сухо:

— «Тридцать второй» понял. Взлетаем.

Двигатели взревели, самолёт дрогнул. Казалось, что весь корпус скрипит от напряжения. На миг Громову показалось, что крылья дрожат, словно собираясь оторваться сами по себе.

Взлёт был тяжёлым. Ли-2 вырвался с разбитой полосы с третьей попытки, рассекая снежную пелену тяжёлыми лопастями.

Громов сидел молча, чувствуя, как каждый толчок отдаётся через пол в спину. За тонкой обшивкой гудело серое небо — мокрое, тяжёлое, как свинец. Окна запорошило снегом. Внизу — белая безмолвная степь. Где-то там, в этом снегу, остался его Сталинград.

Командир выглянул из кабины:

— Всё нормально. Высота — семьсот метров. Не дёргайтесь. Если будет трясти — держитесь за ремни.

— Понял, — ответил Громов.

Два часа полёта прошли в напряжении. Порой самолёт трясло так, что казалось — крылья оторвутся.

Громов держал сумку на коленях, словно это был последний якорь в небе. Он почти физически чувствовал важность груза: схемы, протоколы, сводки испытаний. Всё, что теперь принадлежало не ему лично, а всей стране.

Через час после взлета двигатель захлебнулся один раз — коротко, но страшно. Самолёт провалился на десяток метров. Бортмеханик с руганью кинулся к насосам. В кабине раздался голос командира:

— Нагрузка на левое крыло! Корректируем.

Через минуту самолёт выровнялся. Мешков обернулся к салону:

— В порядке?

— Да, — коротко ответил Громов.

— Тогда держитесь. Москва уже недалеко.

Посадка была на удивление мягкой. Лыжи шасси Ли-2 плавно опустились на посадочную полосу. На снежном поле под Подольском стояла пара грузовиков и серая служебная Эмка.

Лётчики быстро заглушили моторы. Капитан Мешков спрыгнул первым, помог выйти Громову.

— Удачи, инженер, — сказал он, пожимая руку.

Громов поблагодарил летчиков и попрощался. Офицер НКВД, стоявший у машины, уже держал дверь открытой:

— Здравствуйте, товарищ Громов. Мы вас ожидаем. Садитесь в машину.

Громов сел в машину. За окном проплывали сугробы, серые деревья, редкие огоньки деревень.

Москва ждала.

И вместе с ней — всё будущее, которое ещё предстояло построить.

*****

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

о присвоении звания Героя Социалистического труда инженеру-конструктору тов. Громову Алексею Андреевичу

В связи с разработкой и внедрением нового вида вооружения – специальных беспилотных летательных аппаратов, предназначенных для оперативной воздушной разведки, корректировки артиллерийского огня и перехвата вражеских сигналов, а также с учетом значительных успехов, достигнутых в ходе боевых действий в районе Сталинграда, присвоить инженеру-конструктору тов. Громову Алексею Андреевичу звания Героя Социалистического труда.

За период с октября 1942 года по январь 1943 года тов. Громов организовал создание опытной серии беспилотных летательных аппаратов, использованных непосредственно в ходе операции «Кольцо». Полученные фото-материалы и технические отчеты свидетельствуют о высокой эффективности данных средств разведки, что позволило своевременно подавить наступление немецко-фашистских войск, сократить потери и обеспечить успешное выполнение боевых задач 64-й армии Сталинградского фронта.

Тов. Громов проявил не только профессиональную инициативу, но и личную самоотверженность, организовав производство оборудования в сложных боевых условиях. Технические разработки, представленные тов. Громовым, отличались практичностью, надежностью и высоким боевым качеством, что подтверждено документально и наблюдением непосредственно представителя Ставки, а также результатами испытаний, проведенных в полевых условиях.

Просим Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик рассмотреть данное представление в порядке строгой секретности и принять соответствующее решение.

Командующий 64-й армией

Генерал-лейтенант М.С. Шумилов /

Начальник штаба

Генерал-майор И.А. Ласкин

Дата: 08 февраля 1943 г.

*****

Машина въехала в Москву ранним утром. За окнами промелькнули окраины — деревянные дома с залатанными крышами, редкие фонари, тротуары, заметённые снегом. Везде стояли вооружённые патрули, изредка пропуская санитарные машины, грузовики со строительными материалами, штабные «эмки».