Николай Романецкий - Конь в малине
– Виталенька, – говорит, – я хочу от тебя ребенка.
Я застыл. Потом повернулся к залу, погрозил Альбине кулаком – мол, шею сверну. А она мне три волоска показывает, которые я, в натуре, с такого расстояния видеть не должен, но – вижу!
А Катя взяла меня за руку, пальцы мои стиснула.
– Виталенька, – повторяет, – ты меня слышал?.. Я хочу от тебя ребенка.
И опять я не нашел, что ответить. Лишь молча обнял ее. Надо, думаю, уходить в пампасы.
Но где они, пампасы? С одной стороны Альбина, с другой – шлюхи из «Прибалтона». А посередине – между Сциллой и Харибдой – Катя.
Будь, что будет.
10 ноября
Вчера пришел абзац!
После разговора о ребенке я к Екатерине носа не показывал.
Сняли с Альбиной еще одну «рубашку» (младенец остался жив). Потом позвонил Пахевич, сообщил, что нашел очередного клиента и что тот уже расплатился. Пришлось мне ехать в славный город Псков (клиент оттуда). Там все прошло уже привычным макаром. Встретились, передал я ему шкатулку, объяснил технологию, он открыл крышку, вырубился, я сунул ему нашатыря под нос, и разбежались. Вернулся в Питер, получил у Пахевича нашу с Альбиной долю, поинтересовался, как ему удалось получить оплату за такой товар вперед. Пашенька угостил меня коньяком и предложил не лезть в его епархию. Пришлось убраться в состоянии неведенья.
В клинике расплатился с Альбиной. Серьезного базара не было. Видно, сложившийся расклад ее полностью устраивает.
Вечером покатил в «Прибалтийскую», снял на пару часиков путану, оттянулся во весь рост. Все-таки с этим сортом женщин много проще: им не надо от тебя ни любви, ни дитяти – лишь бы бабки отстегивал.
Позавчера позвонила Катя, лила в трубку слезы – неужели я, такой-разэтакий, ее разлюбил?.. Терпеть не могу Катиных слез. Вчера поехал к ней.
И не пожалел. После моего похода в пампасы все было, словно в первый раз. А потом она мне и врезала между глаз.
– Виталенька, – говорит, – я беременна. Но ты не пугайся! Я сделаю аборт. И не в твоей клинике.
– Не ошибаешься, – спрашиваю, – с беременностью-то?
– Нет, – отвечает, – сделала тест. Но завтра пойду проверюсь.
На меня вдруг такое спокойствие нашло. Все одно к одному. Значит, в натуре, все-таки это судьба. А судьбе не противятся даже боги.
– Про аборт и думать забудь, – говорю. – Рожать будешь у меня. И проверяться изволь ко мне.
Она вдруг потупилась.
– Не могу, – говорит, – я теперь у тебя. Господи ты боже мой! Одно дело – просто врачу показываться, а другое – своему…
Замолкла, не договорив. То ли хахалю, то ли любовнику…
– У меня для тебя, – отвечаю, – и просто врачи найдутся. Будешь наблюдаться у Натальи. Помнишь моего администратора?
Скукожилась вся.
– Хорошо, – говорит. И, не поднимая глаз: – А ты меня не бросишь?
Ну просто завал с этими бабами!
– Теперь, – говорю, – я тебя уже не брошу.
Расцвела, будто я ей миллион баксов завещал. А я нашел в себе силы для ответной улыбки.
1 декабря
Дневник совсем забросил.
Удивительное дело, когда сводил девок с ума ради кайфа, хотелось об этом писать, писать и писать. Теперь же будто кучу на виду у всех наваливаешь. И ведь знаю, что не прочтет все это никто (разве лишь в мемуары потом вставлю), а все равно! Завязать, что ли, совсем с этим словоблудием?..
Вкратце:
а) работы по снятию и продаже «рубашек» продолжаются;
б) дети остаются живыми, но Альбину порой просто удавить готов. Я не слепой – вижу, что она все время ревнует меня к Екатерине. Вот ведь характер сраный!
А у Кати будет сын.
Мой сын!
Теперь она живет у меня.
2 января
Вот и Новый год миновал. На тридцать первое Альбина вдруг пригласила меня и Катерину в кабак. Причем мне, су-у-ука, ни слова не брякнула. Позвонила прямо Кате. Я идти не хотел, но пришлось: не расстраивать же беременную женщину.
Для чего им обеим понадобился этот вечер – понятия не имею. Вели себя как закадычные подружки, хотя Катя поначалу и выпендривалась: вот, мол, какого мужика я у тебя сманила! Уже ночью, когда вернулись домой, спросила.
– Чего ты, – говорит, – в этой рыжей нашел?
– Откуда, – спрашиваю, – знаешь?
Она усмехнулась той улыбкой, которой бабы встречают глупость своих мужиков.
– Господи ты боже мой! – отвечает. – Да о вашей связи вся клиника сплетничала, когда я лежала.
Я поморщился: в натуре сплетничали, было.
– Все давно, – говорю, – прошло. Теперь мы с нею просто сослуживцы.
Катя опять усмехнулась.
– Это она, – говорит, – для тебя сослуживица. А ты для нее – мужчина всей жизни. Я знаю, я видела, как она на тебя смотрит. Гляди у меня!
И кулаком погрозила.
Пришлось слегка помять ей ребра. Вернее, правильнее будет сказать, что она мне помяла, поскольку и живот Катин, и ребра, и все прочее мы теперь бережем.
1 февраля
Катя начинает прибавлять в весе.
Дело с «рубашками» продолжается.
3 марта
Все идет своим чередом. Была, правда, одна заморочка, но нас она не коснулась. Очередного предложенного Пахевичем клиента нашли мертвым. А потом «Утренняя звезда СПб» опубликовала сообщение, что тот за пару дней до смерти связался с журналистом, ведущим в газете рубрику «Тайны нашего времени» и намеревался предоставить ему сенсационный материал. Журналиста после обнаружения трупа больше никто не видел. Органы тут же объявили его во всероссийский розыск. При очередной «банной разборке» я слегка провентилировал Пахевича. Тот пожал широкими плечиками: к нашему делу эта смерть никакого отношения не имеет. По мнению следствия, сам журналист своего информатора и грохнул. Да, свежо предание…
1 мая
До родов остается около трех месяцев. Говорят, Катя изрядно подурнела, но я с этим категорически не согласен. Мне она сейчас нравится больше, чем прежде.
5 июня
«Рубашки» пользуются устойчивым спросом. Имен клиентов Пахевич мне больше не сообщает. При встрече с покупателем обмениваемся заранее оговоренным паролем. Три волоска ко мне поступают тоже через Пашеньку. Все прибирает к своим рукам, сучара ментовская!
4 июля
Вчера, когда я заявил Катерине, что роды буду принимать самолично, она закатила мне скандалиус.
– Ты, – говорит, – меня после этого разлюбишь.
Я ее грубо высмеял.
– Ваши воронки, – говорю, – уже двадцать лет вижу. И в твою не раз заглядывал. Будь так, как тебе кажется, я бы в тебя и не влюбился.
Эта «грубость» была оценена высоко. Правда, уже не спим, но и в «Прибалтон» не бегаю. Терпеть даже интересно, а кроме того не зря человечество выдумало такую штуку как оральный секс.
29 июля
У Кати дело идет к родам. Последние обследования не дают повода к беспокойству – для Кати. У меня же едва крыша не едет: жалко сына. Оказывается, твой ребенок – совсем не то, что ребенок вообще. Недели две назад я попытался поговорить с Альбиной. Тщетно. Это «рубашка», которой цены нет, за нее мы рано или поздно выручим такие деньги, которые мне и не снились. И вообще, если я не хочу неприятностей, должен выполнять договоренности.
А я не хочу их выполнять!!!
Катя, конечно, ничего не узнает, но как ей потом смотреть в глаза!
Поняв, что никакие разговоры Альбину с места не сдвинут, начал подумывать, не убрать ли сучку из клиники на время родов. Нанять кого-нибудь, чтобы сломал ей пару ребер. Пусть полежит на больничной койке. План показался мне неглупым. Поскольку убивать ее не собираюсь, она ничего не почувствует. И волки будут сыты, и овцы целы. Назначил встречу одному типу из тех, по ком тюрьма плачет. Однако в ночь перед встречей вдруг ни с того ни с сего прихватило сердце. Пришлось даже «неотложку» вызвать, но едва врачи приехали, все прошло само собой. Катя переволновалась – гаси свет!
А утром Альбина встретила меня ехидненькой улыбочкой.
– Как, – говорит, – здоровье, будущий папа? Сердчишко не прихватывало ночью?
Я так и сел.
– Выходит, – говорю, – это твоих рук дело?! Удавлю тебя сейчас, зараза!
Только на нее руку поднял, тут же с копыт. Она и пальцем не шевельнула, а у меня ноги подогнулись. И сразу все прошло. Плюхнулся на диван, лоб испариной покрыт.
А сука зеленоглазая виновато улыбается.
– Извини, – говорит, – Виталенька, моих это рук дело. Иначе ты глупостей наворотишь, а они нам с тобой ни к чему. Потерпи, – говорит, – осталось недолго. Нельзя же нам от твоего посредника всю жизнь зависеть. Эти две «рубашки» мы продадим сами, с посредником твоим за все рассчитаемся, а потом я за тебя замуж выйду.
Я с большим трудом, но сдержался. Нужна, думаю, ты мне, как верблюду сопли!
А у нее улыбочка застыла так это, словно лицо в сосульку превратилось.
– Только имей в виду, – говорит, – Виталенька!.. Вздумаешь мешать, я тебя самого на время родов в койку отправлю. В нашем деле теперь можно и без тебя обойтись, Наталья роды тоже принимает, а способ к ней в акушерки попасть я найду.
