Александр Савинов - Дорога на Киев (фрагмент)
Так и прошло три дня, ничем не примечательные. Утром просыпались, ели и отправлялись в дорогу, по которой Данило гонял меня с котлом. Одно утешение: я старался готовить побольше, чтобы котел стал полегче. На привалах мой воинский начальник острил оружие, рассказывал о Киеве, о дворе князя Владимира, о богатырях и поединщиках, об их славных подвигах. Учил меня рубиться мечом и прикрываться щитом. Учителем он был неважным — часто серчал и топал ногами, давал команды вроде «Махни назад мечом!», однако боевого опыта у него было немало; одно то, что он дожил дружинником до таких лет, вселяло в меня надежду.
Однажды, крепко осерчав, Данило пообещал меня выдрать за непослушание, как сидорову козу, на что я, тоже осерчав, ответил, что сам могу его выдрать. Немного полаявшись, решили бороться на кушаках.
Я парень не хилый, с малолетства валил лес, колол дрова, пахал да сеял. Да и жизнь силушкой не обидела, но Данило — хоть и стар — был здоров, как кряжистый дуб и напорист, что твой лось в сезон гона. Из пяти раз все пять я оказывался на земле. В последний еле поднялся: мой спутник намял меня, что твой медведь, к которому я хоть и не попадал, но думаю, что справиться с ним было бы легче.
— Хочешь еще? — победоносно спросил Данило.
— Не-е, с меня хватит. Я сейчас и муравья на землю не уложу.
— То-то. Будешь знать, как над княжеским старшим дружинником надсмехаться. Но из тебя толк выйдет…
Я радостно заулыбался.
— А бестолочь останется, — с удовольствием заржал Данило и хлопнул меня по плечу, от чего я опять чуть не упал. От победы он пришел в хорошее настроение, и теперь от его проявлений дружеских чувств следовало держатся подальше.
Через пару дней вышли к городу. Ничего подобного я еще не видел. Он был обнесен земляным валом, на котором стояла высокий частокол из вековых дубов и неглубоким рвом с дном, утыканым острыми кольями. На частоколе в нескольких вершках под краем были вытесаны узорчатые просветы — чтобы сподручнее было обстреливать осаждающих да поливать их кипящею смолой, пояснил Данило. У стен были разбросаны кучками простенькие хаты, кое-где стояли даже крепкие избы.
— Слободы, — сказал мой спутник. — Живут в них разного рода ремесленники.
Над городскими воротами возвышались смотровые башни с тесными бойницами для лучников, за ними виднелись крыши домов, крытых не соломой, а потемневшей от непогоды гонтой. Такие же башни стояли на дальних углах стены. У ворот вольготно расположились два толстых стражника с копьями, в не чищенных кольчугах и при мечах.
— По какому делу? — остановил нас один, у которого из-под короткой кольчуги провисало пузо.
— По торговому, — ответил Данило. — Хозяин послал товаров присмотреть — кожи, мехов, пеньки…
«Какой хозяин?» — чуть было не брякнул я, но он вовремя пнул меня ногой. И больно…
Стражник с сомнением оглядел мощную грудь в кольчуге, потертую рукоять меча, сапоги и хотел что-то спросить, как второй уже вперился хищным взором.
— А деньги на меха у тебя есть?
— Да что ты! Я ж сказал, прицениться только.
— Смотри не воруй тут. А то ходют всякие… — разочарованно протянул тот, сел на приступок и потянулся за стоящим рядом кувшином.
— С виду защита крепкая, — пробормотал Данило, когда мы отошли, — а стража отъевшаяся, к бою мало годная. У них, небось, и мечи-то заржавели.
— Куда мы идем? — спросил я.
— В корчму. Отдохнем с дороги, перекусим как следует, да не мешало бы запасов на дорогу сделать, коней купить.
По дороге глазел на городских людей в непривычных одеждах, некоторые были разнаряжены так, что появись они в нашей веси, приняли бы за князя, а некоторые, похоже, забыли, как выглядит баня изнутри. Вдруг на глаза попался степняк, и я вздрогнул. Данило это заметил.
— Успокойся, некоторые нашим князьям служат, и неплохо.
Корчма оказалась просторной двухповерховой избой, стоявшей недалеко от городских ворот. О таких высоких избах только слышал, но никогда не видел. Будь я в другом месте, долго стоял бы, разинув рот, но сейчас сильно удивиться не успел: из раскрытых настежь дверей корчмы доносился головокружительный запах жаренного на вертеле мяса, наваристых щей и крепкой просяной браги. В животе у меня плотоядно заурчало.
— Знаешь, — сказал Данило, тоже учуявший ароматы кухни, — наверное, перед трудной дорогой нам с тобой здесь надо пару-тройку дней пожить, чтоб сил набраться.
— Я согласен, — ответил я. — Если найдется чем платить.
— Об этом не беспокойся. Степняки рылись второпях, не все отыскали. Мы на самом деле не зерно везли — оно только для отвода глаз было. В двух мешках казна богатая была спрятана. Ее-то наверняка и разыскивали… да не нашли. Я калиту с золотыми прихватил.
— Где ж вся казна?
— Не твоего ума дело.
Теперь я понял, что он делал у телег и зачем отлучался в лес, спросив, где могила его соратников.
В корчме было шумно, дымно и жарко. На лавках сидели, ели, пили, кричали, ссорились и мирились торговый люд, посадские, ремесленники и разная голь. Я заметил даже двух калик; на шее старшего белели обереги, а на том, что был помоложе, висели массивные железные цепи. Бабка Евфросинья по праздникам тоже вешала на шею бусы, но не так много и жемчужных.
В углу пировали несколько вооруженных стражников, мало отличавшихся от тех, кого мы встретили на воротах. Увидев Данилу, они о чем-то зашептались.
Данило выбрал место рядом с каликами и пошел договариваться с хозяином. Я тем временем стал разглядывать соседей.
Посадские и купцы сидели на другом конце залы, за нашим столом, заставленным блюдами с огрызками и костями, кувшинами и чарами разместился народ попроще. Все были красные, разгоряченные, говорили громко, в нескольких местах дело доходило чуть ли не до драки, двое уже уткнулись мордами в грязные столешницы, и только сидевшие напротив калики тихо переговаривались между собой, что не мешало им споро разделываться с огромной ляжкой кабана.
Слева от меня несколько молодых горожан внимали старику, судя по одежде, охотнику.
— … И вот, бредем мы по пояс в снегу, а волки за нами. Ветер. Холод. Мороз такой, что плевок замерзает на лету. А ну-ка налей мне еще!
Последовала пауза. Затем охотник продолжил:
— Да-а… Осмелели волки, подходят все ближе и ближе, чуть за ноги не хватают. Мы бежать. Двое зверей, самых огромных — с лошадь, не меньше — за мной. Н-налей-ка еще чарку!
Снова пауза.
— Да-а… Я — н-на дерево. День сижу, другой, а снег все сыплет и сыплет. Насыпало столько, что ветка подо мной прогибаться н-начала. А волки снизу прыгают, вот-вот достанут. Ну, д-давай еще!
