Александр Савинов - Дорога на Киев (фрагмент)
На сей раз пауза длилась дольше.
— А один раз…
— Ты погоди! А что волки-то?
— К-какие волки? А-а, те! Съели! — рассеянно махнул рукой рассказчик.
Не успел я удивиться, как это его съели, когда он сидит здесь живой и здоровый, как калика с цепями, увидев, что я глотаю голодные слюни, с хрустом выдрал добрый кус мяса с костью и протянул мне.
— На-ка, замори червячка, пока твой соратник занят.
Второй, оторвавшись от еды, молча и внимательно смотрел. Глаза у него были удивительные: зеленые, словно весенняя листва, и печальные. Но больше я раздумывать не стал: навалился на мясо и хлеб, который одной рукой пододвинул ко мне старший, второй он начал перебирать обереги.
— Молодец, времени зря не теряешь, — подошел Данило. — Исполать вам, калики перехожие.
Подскочивший отрок грохнул на стол блюдо с мясом, горшок с ухой, кувшин и еще что-то, чего я не увидел, так как был сильно занят. Несколько дней трапез с Данилой меня кое-чему научили.
Калики снова о чем-то тихо перемолвились, и младший спросил:
— Куда путь держите, добры молодцы?
— Вквукнзю… — ответил я.
— Куда-куда?
Я торопливо прожевал, проглотил кусок и повторил:
— В Киев к князю.
Старший чуть заметно кивнул. Калика с цепями собрался было спросить что-то еще, но нас прервали. К столу вразвалку подошел толстый — в три обхвата — стражник толстой и наглой мордой, с засаленными волосами, к его нижней губе прилипли крошки, подбородок был тоже в чем-то вымазан.
— Кто такие? — спросил он, протягивая руку к столу. Данило вовремя перехватил свою чару, одним махом осушил ее, вытер рукавом губы и только тогда ответил:
— Приезжие. — Стало быть, не только я у него учился.
— Это я и без тебя вижу. Откуда и куда путь держите?
Я заметил, что разговоры поблизости от нас стихли. Многие повернулись к нам, у большинства в глазах читалась неприязнь к стражникам и у всех — интерес к тому, что должно было произойти.
— Вот что, мил-человек, твоя работа — за порядком в городе смотреть да воров ловить, а ты к честным людям пристаешь. Сядь лучше по-хорошему на свое место и не крутись под ногами.
Стражник, не говоря ни слова, размахнулся, но Данило быстро нанес ему короткий удар локтем в живот. Стражник охнул и согнулся. Остальные бросились на помощь. Данило вскочил навстречу подбежавшим и по-молодецки замахнулся. Под удар попали сразу двое. Первый отлетел к своему столу, с грохотом упал, расшвыривая блюда, чары, кости и остался лежать. Из второго брызнули кровавые сопли, он без звука осел на земляной пол. Третьего я поймал за воротник и мотню, поднял над головой и бросил о стену. Он сполз по ней, как кусок холодца без единой косточки. Оставшиеся двое резко затормозили так, что из-под кованых каблуков стружкой поползла слежавшаяся земля. Один потерял равновесие, упал и проворно пополз на четвереньках назад. Последний рванул в дверь так, что чуть не вынес ее вместе с косяком.
— Берегись!
Я повернулся и увидел, что завязавший драку стражник прямо за спиной Данилы вынул нож. Кулаком не дотянуться. Я схватил со стола тяжеленное блюдо и с размаху опустил его на голову стражника. Тот кулем повалился на пол и затих. По сальным волосам побежала тонкая струйка крови. Народ в корчме разочарованно отворачивался: все закончилось слишком быстро.
Из задней двери выскочили отроки, поволокли лежащих стражников во двор. Подошедший хозяин был хмур.
— Зря вы так. Это городская стража. Они вам теперь прохода не дадут.
— Так что же нам, щеки подставлять? — удивился Данило.
— Щеки не щеки, а княжьего суда не избежать.
— Не впервой, — махнул он рукой.
Мы вернулись за стол. Я был во власти боевого задора и ожидал одобрений, но калики невозмутимо продолжали трапезу, мой спутник тоже спокойно взялся за нож. Я даже разобиделся. Данило приметил мое настроение и спросил:
— Чего надулся? Похвалы ждешь? Победить смердов в личине стражников — подвиг невеликий. Вот ежели б ты один столько же воинов в бою уложил, тогда честь тебе и хвала.
Я покраснел. Старший калика улыбнулся.
— Коли вы, добры молодцы, до Киева, тогда не станете возражать, если мой спутник составит вам компанию?
— Мы не против, а у него конь есть? — ответил Данило.
— Коня найду, — сказал младший. — Зовут меня Всеславом, а это Олег.
— Для таких цепей богатырского коня надобно, — не замедлил съязвить мой спутник. — Меня звать Данилою, а его Иванкою.
— Не цепи это, а вериги, — вступился за собрата Олег. — Для усмирения плоти.
Я покосился на груды костей, разбросанных вокруг стола, под столом, на столе и на блюдах.
— А плоть надобно восстанавливать, дабы было в чем удержаться духу, — продолжал калика.
— Ладно вам, — сказал Всеслав. — Где ночевать будем?
Все предпочли свежий воздух. Устроились во дворе. Я смотрел на звезды, которые яркими россыпями разноцветного бисера усыпали черную-пречерную небесную твердь, и думал, что же ожидает меня дальше.
Глава 4
Утром прощались. Олег уходил своей дорогой, как он сказал, в Муромскую землю, в село Карачарово помочь какому-то немощному, который тридцать три года не мог встать с печи.
Мы посовещались и решили отправиться на базар за припасами, но не успели выйти со двора, как нас окликнули. У меня упало сердце. К нам приближалось человек десять стражников, и хотя вид у них был такой же затрапезный, как у вчерашних, возглавлял их высокий плечистый молодой мужик с черноволосой непокрытой головой, мелкими и резкими чертами лица, носатый и хищноглазый. Одет он был в начищенную кольчугу и дорогие порты, на ногах ладно сидели воинские сапоги.
— Никак на суд княжеский зовут? — сказал Всеслав.
Данило незаметно кинул ему калиту с деньгами и замахал за спиной рукой: уходи, мол, пока тебя не увидели. Но Всеслав и так все понял — натянул пониже капюшон своего балахона и коричневой тенью мелькнул за забором.
— Ты Данило?
— Ну, я.
— Князь просит тебя к себе.
— Князь… Я-то думал, он великокняжеский посадник. А коли не пойду?
Черноволосый усмехнулся.
— Коли не пойдешь, тогда других попросит тебя привести. В железах. Ну, а князем сам повелел себя называть. Ослушаешься — накажет, и неслабо.
— А Владимир-солнышко знает ли, что у него новый удельный князь появился?
— Когда надо, узнает. Так идете?
— Эй, Асан, дай мы их сами уговорим, — угрожающе проговорил кто-то из стражников.
— Молчать, собаки! — вспыхнул черноволосый. Видно, его боялись, потому что тут же отодвинулись. — Надо будет, сам сделаю. Пошли! — Уже с приказом обернулся он к нам.
