Елена Костромина - Трафарет вечности
Кузя, на самом деле, не особенно обрадовался приезду Федора.
— Привет, — доброжелательно поздоровался Кузя, когда Беляев вошел на огромную веранду.
— Привет! — согласился Федор, — Где Наталья Евгеньевна?
— В кабинете, наверное… — ответил Кузя, недоумевая, зачем Федору нужна бабушка.
— Позови ее, я саженцы привез.
Пока Кузьма звал Наталью Евгеньевну, Федор выгрузил из автомобиля гору бумажных мешков с саженцами деревьев, пакеты с луковицами лилий, специальной землей, удобрениями и прочей дребеденью. Наталья Евгеньевна пришла, всплеснула руками и засуетилась по хозяйству.
За заботами об обустройстве сада приятно прошел весь день. Федор любил такие дни. В такое время он вспоминал, что у него когда-то тоже была семья, вспоминал, как был нужен и любим когда-то, давным-давно.
Наконец, все было посажено, удобрено, подрезано, привито и подвязано. Федор и Кузя вернулись в дом, где бабушка уже напекла ватрушек. Напившись чаю и объевшись ватрушками, приходя в себя после сытного угощения, дождавшись, когда Наталья Евгеньевна уйдет в недра дома, Федор, как бы невзначай, спросил у Кузьмы:
— Леня про коридор недавно вспоминал…
— Про какой коридор? — не понял Кузя. А точнее — сделал вид, что не понял.
— Про такой. Ты, что, много коридоров ставить умеешь?
Кузя опустил глаза, затем бесстрашно поднял их на Федора:
— Хорошо. Я спасал свою жизнь.
— Это теперь так называется? Воспользоваться временным коридором, вернуться в прошлое, выйти из окружения до его начала… Сколько человек было с тобой?
— Да они ничего не поняли, Федя!
— Еще бы они что-то поняли, — Федор стал проявлять признаки раздражения, что случалось с ним крайне редко, — Они главное поняли — что ты черт знает что можешь, вот что они поняли, кретин!
— Один я уйти, все равно, не мог! — напрягся Кузьма.
— Поэтому ты раскрыл тайну, — кивнул Федор.
— Я должен был сохранить тайну и умереть. Так? — Кузьма был искренне удивлен тем, что Федор выговаривал ему за спасение людей.
— Кузя, ты кретин. Я тебе это уже говорил? — поинтересовался Федор совершенно другим, уже спокойным тоном.
— Да, упоминал, — подтвердил соображение Федора Кузьма.
— Ты должен был мне сказать об этом, как только ты вернулся. Я бы принял меры, и они позабыли бы тот странный случай. Ты должен был сразу мне об этом сказать, сразу. Пожалуйста, больше не делай так.
— Хорошо, — Кузя опустил глаза, чувствуя облегчение.
На самом деле он очень боялся этого разговора, единственно надеясь, что Федор не узнает о случае в ущелье. Напрасно. С опозданием на пять лет, но Федор узнал, что его ученик нарушил один из основных законов, на которых была выстроена их жизнь — не допускать к знанию посторонних.
— Пошли к щенку, — распорядился Федор.
— Пошли, — с облегчением согласился Кузьма, поняв, что выволочка окончена. На самом деле, он не ожидал так легко отделаться. На самом деле не ожидал от себя этого и Федор.
Под щенком Федор подразумевал юного наркомана.
Кузьма повел Федора в "оранжерею" — большой подвал под гаражом. Этот подвал и был оранжереей, и там росли самые разнообразные растения, что в здешнем климате не водились. Организовать зимний сад под землей в свое время стоило целое состояние, но Федор никогда не сожалел ни о потраченных средствах, ни о потерянном времени, ибо дело того стоило.
Войдя в подвал, Федор глубоко вздохнул, вдыхая пьянящий запах экзотических и магических растений. Если бы кто вошел в оранжерею вместо Федора, Кузьмы или бабушки, то получил бы нервный шок. Федор с удовольствием огляделся. Зрелище и впрямь было преизрядное.
При виде людей растения зашевелились, принимая достойный вид — хищные орхидеи захлопнули пасти, пряча оскалены клыки, неразлучники отцепились друг от друга, мандрагоры засвистели своим разбежавшимся собратьям.
Большое просторное помещение было создано, как целая система подземных гротов и галерей. На сводах висели мохнатые лианы с большими яркими цветами. Освещалась оранжерея высокими тонкими колоннами, числом двенадцать. На всех колоннах были выбиты свастические узоры, и эти узоры-то как раз и светились, освещая именно те растения, которым в данный момент требовался свет. По полу вольно разложила свои "щупальца" огромная разветвленная лиана. Она периодически переползала с места на место и сбрызгивала, а то и поливала, растения, нуждающиеся в поливе. Поэтому хождение по оранжерее требовало некоторого навыка. В специально устроенных нишах и выступах стояли, сидели, висели, перебегали с места на место разные цветы, что любой ботаник обозвал бы мифическими.
Базилик стоял, задумчиво шевеля листьями, с которых стекали капли ядовитой лунной жидкости. Рядом с ним тихонько посвистывал черный бамбук, привезенный в свое время с Антильских островов и прекрасно прижившийся. Сейчас на нем висело множество разных гаек и гаечный ключ.
— Притягательное растение… — подтвердил старинное поверье Федор, — Все притягивает… Опять базилик убегал?
— Опять, — кивнул Кузя, — весь в лунном свете измазался.
Богородская трава шевелила голубенькими цветочками сама с собой и на Федора с Кузьмой внимания не обратила ни малейшего.
Объевшаяся белена сыто рыгнула в сторону мужчин.
— Ты ее не перекармливай, — посоветовал Федор, Кузя только пожал плечами, зная, что белена все равно обожрется, а если дать мало, то стащит у кого-нибудь.
Индийская конопля бесшумно пританцовывала, хлопая себе листьями, не обращая ни на кого внимания. Разрыв трава сидела в большой, отгороженной ото всех кадке, вся усеянная клочками газеты.
— Приношу ей, пусть развлекается, — сказал Кузя, — а то просто вянет, если рвать нечего. Свежие больше любит. Пожелтей.
Одолень-трава медленно, но верно одолевала большой стеклянный колпак, коим была накрыта во избежание эксцессов.
— Может железным накрыть?
— Железный она в два приема одолеет. Забыл, что она со свинцовым сотворила?
Федор усмехнулся и кивнул. Удержание одолень-травы на одном месте было хитрым искусством.
Папоротник набил бутоны и, явно, собирался в этом месяце цвести. Петров крест светился в полутьме оранжереи, как аметист. Плакун-трава, тихо всхлипывавшая в своем уголке, при виде людей разразилась бурными рыданиями.
Федор, не обращая внимания на все эти чудеса, прошел в дальний угол подвала. В нем было сделано несколько ниш, отгороженных крепкими стальными решетками. В одной из них сидел мальчишка, сжавшись в комок и закрыв голову руками. Вокруг него, участливо поглаживая его по плечам и голове, стояли молодые мандрагоры, периодически переговариваясь пронзительными голосками.
