Татьяна Лайка - Дезертир
Утром следующего дня Лялюня заметила, что парень гвоздем, выдернутым прям из сиденья, выцарапывал на стене вторую бороздку рядом с другой, сделанной вчера, как подумала девушка, от безделья. Но от неожиданной догадки мороз прошел по спине, покрывая ее гусиной кожей.
— Что это? — наперед зная ответ, но желая удостовериться, спросила Лялька.
— Дни нашего «путешествия», — впервые за все время пути подал голос Иер. — Кто знает, куда нас везут и сколько нам еще трястись в этой коробке.
Бледный, нервозный, весь в нетерпении чего-то, юноша всем видом старался скрыть тот страх перед завтрашним днем, который наполнял его, что называется, всклянь, но, Ляля не смогла не почувствовать его напряженности. Передернув плечами в надежде отогнать наваждение, она вновь уставилась в окошко, однако теперь ни рокот речушек, ни перешептывания лесов не могли вывести девушку из невольного оцепенения.
В одной из деревень им всем разрешили зайти в трактир и поесть нормально. Изможденные дорогой рекруты набросились на запеченного гуся, даже краем глаза не заметив ни Лялюню, ни Иера. Дерз и его прихвостни, казалось, просто забыли об их существовании.
Радость по поводу полноценной человеческой пищи и отсутствия необходимости остерегаться так и не испробовавших плотских забав бывших товарищей почему-то ощущалась какой-то неполноценной… какой-то далекой. Она вроде бы и была, но что-то, чего Лялька никак не могла понять, постоянно свербело внутри нее, отодвигая все прочее на задний план.
Ни плотный обед, ни временная свобода перед несостоявшимися насильниками не давали чувства удовлетворения. Она точно знала, что что-то не так. Что-то идет неправильно.
Уже на ночь глядя она не удержалась и спросила Иера:
— Думаешь, нам еще долго ехать?
— Не знаю, — вяло ответил тот, откидываясь на спину и готовясь ко сну.
Лялюне не спалось. От нечего делать девушка невидяще уставилась в черноту окошка.
— А что там будет, Иер? — волнительным шепотом обронила она. — Ну, там, куда мы едем?..
Парень перевернулся на бок, опирая голову на подставленную ладонь и показывая готовность к легкой беседе перед сном.
— Кто знает. Приедем — посмотрим, куда нас занесло. Нам осталось только ждать…
«Только ждать…» — одними губами повторила Ляля. Она опустила взор на лежащего с закрытыми глазами парня…
Вот! Вот оно, что так тревожило душу девушки: безысходность. Безысходность, принятая Иером. Лялька знала этого босяка всю жизнь и не могла вспомнить случая, чтобы тот когда-либо сдался, хоть раз когда-нибудь покорился судьбе.
«Ни разу» — едва слышно прошептала она.
Ни разу еще Иер не получал синяк под глазом без боя. Ну и что, что он сбегал, главное, что он не покорялся; бег и мольбы со слезами — тоже в каком-то роде оружие. Пусть он не мог ответить ударом на удар, главное — юноша не позволял противнику ударить самого себя, оставлял Дерза с его сворой без добычи. Играл на боязни других, прячась в Горгульем Гнезде.
…А сейчас сдался. Закрыл глаза, лег и поплыл по течению, понятия не имея, куда его выбросит на этот раз.
Девушка тоже закрыла глаза. Но не от нагрянувших объятий морфея, а от страха: если даже Иер уступил, то что же остается ей. Все внутри сжималось в комок, и Ляля изо всех сил пыталась не разреветься. «Не хватало еще разбудить Иера, дабы тот, проснувшись, высказал все, что думает по этому поводу» — подумала она, успокаивая саму себя. Однако так и не смогла удержать одинокую слезу, раскаленной свинцовой каплей спустившуюся по пылающей щеке.
Повозка прибыла в место назначения за двенадцать долгих-предолгих, как показалось Лялюне, дней. Ляле почудилось, что на самом деле времени прошло гораздо больше, но царапины на стене внутри экипажа, старательно выводимые Иером изо дня в день, давали точное представление о количестве прошедших за время пути суток.
Некоторые крытые повозки с рекрутами пару-тройку дней назад отделились от кортежа, взамен им присоединялись другие из других деревень. Через кучера Ляля узнала, что Дерз и остальные мальчишки из ее деревни попали в другую часть, а им с Иером предстояло преодолеть еще несколько дней выматывающей дороги.
Учебная воинская часть, сулившая для парочки стать родным домом, располагалась не далеко от города. Многочисленные бараки и корпуса, казармы, конюшни и другие постройки смешивались меж собой, и на вид девушка совершенно не могла отличить одно здание от другого. Разве что от конюшен несло соломой, конским потом и навозом. Солдаты, как молодые, так и получившие звание, суетились средь построек по одиночке или в строю. Новеньких легко можно было отличить по особому усердию, по обязательному надзору, неизменно стоящему рядом, и по полному отсутствию какой-либо формы. Возраста парней из-за накопившейся на лицах грязи и пыли было не определить.
Лялюне думалось, что сейчас у какой-нибудь казармы Иера выволокут и потащат для распределения, а ее повезут в медицинский корпус, но, вопреки ожиданиям, их обоих довезли прямо до дома офицерского состава, где вежливо открыли дверцу экипажа, а Ляле даже подали руку.
Встретил их суровый мужчина в военной форме. «Наверняка, в высоком звании» — подумала девушка, с интересом рассматривая того. Окружавшие их мужчины вытянулись перед ним по струнке, а сам «тысячник» (как прозвала его Лялюня про себя) вольно расхаживал, заложив руки за спину, словно важная птица.
Напряженный Иер исподлобья глядел на главнокомандующего сего подразделения. Самому себе он казался дворовым щенком, загнанным в угол огромным благородным кобелем редкой породы, который ради сущего интереса и исключительного собственного удовольствия прижал сопляка и теперь наслаждался его испугом.
— Зовите чародеев, — коротко и жестко приказал «тысячник». Один из солдат сорвался с места. — А мы тут пока познакомимся. Я, как вы, наверное, уже догадались, главнокомандующий в этой части. Генерал. Что? — усмехнулся он. — Не слыхали такого слова? Да, звание это заморское, государем совсем недавно жалованное мне, надо заметить, по заслугам.
«Сам себя не похвалишь — никто не похвалит» — подумала Лялюня, но благоразумно промолчала.
Позади стояла еще гурьба парней, также прибывших в часть по рекрутскому набору, но никого из присутствующих Ляля не знала. Все они тоже ожидали появления магов и в нетерпении переминались с ноги на ногу. Однако военачальник заинтересовался исключительно появлением с воем стане девушки и сопровождающего ее босоногого юноши.
— Назовите ваши имена, — «попросил» генерал.
Любопытствующие взоры рекрутов устремились на дочку лавочника и Иера.
