Генри Каттнер - Тёмный мир
– Для чего им это понадобилось? – отозвалась она своим нежным детским голосом. – Думай, Ганелон. Посмотрим, удастся ли тебе это вспомнить.
Я стал думать. Я закрыл глаза и попытался расслабиться, чтобы воспоминания Ганелона выплыли на поверхность моего ума. Я все еще никак не мог привыкнуть к мысли о том, что со мной произошло, хотя это объясняло многое. Это даже объясняло бы – внезапно вспомнил я – и странную потерю сознания в самолете, когда я пролетал над джунглями Суматры, и дальнейшие события, когда все казалось мне каким-то не таким.
Возможно, именно в эту минуту, в самолете, Эдвард Бонд оставил Землю, а Ганелон занял его место. Оказалось двое близнецов, занявших чужие места и потому слишком испуганных и слишком беспомощных, чтобы что-нибудь понять.
Но это было невозможно!
– Нет, не помню! – резко сказал я. – Этого не могло быть. Я знаю, кто я. Ты не можешь доказать мне, что все это только иллюзия. Все слишком ясно, слишком четко.
– Ганелон, Ганелон…
Эйдерн подошла ко мне, и в голосе ее звучала укоризна.
– Подумай о восставших племенах. Попытайся, Ганелон. Попытайся вспомнить, почему они сделали с тобой все это. Лесные жители, Ганелон, непослушные маленькие человечки в зеленом. Ненавистные человечки, которые угрожают нам. Ганелон, это ведь ты, конечно, помнишь?
Может быть, это был определенного рода гипноз. Я подумал об этом позже. Но в этот момент в моем мозгу вспыхнула картина: я увидел одетую в зеленые одежды толпу, пробиравшуюся по лесу, и при виде ее почувствовал неожиданную горячую злость. В этот момент я и в самом деле был Ганелоном, великим могущественным лордом, ненавидящим этих людей, недостойных завязывать шнурки моих ботинок.
– Конечно, ты ненавидишь их, – прошептала Эйдерн.
Она, наверное, заметила выражение моего лица. Когда она заговорила, я почувствовал, что сижу в непривычной для себя позе. Плечи мои были горделиво расправлены, грудь выпячена вперед, а губы извивались в презрительной усмешке. Так что, возможно, она и не прочитала моих мыслей. То, что я думал, можно было видеть по моему лицу и осанке.
– И, конечно же, ты наказывал их, где и когда мог, – продолжала она. – Это было твоим правом и обязанностью. Но они обманули тебя, они оказались хитрее. Они нашли дверь, которая поворачивалась на временных осях, и вышвырнули тебя в другой мир. По другую сторону этой двери был Эдвард Бонд, который не питал к ним ненависти. Поэтому они и открыли дверь.
* * *Эйдерн слегка повысила голос, и я уловил в нем насмешку.
– Фальшивые воспоминания, фальшивые воспоминания, Ганелон. Вместе с личностью Эдварда Бонда ты приобрел и его прошлое, но он пришел в наш мир таким, каким был, ничего не зная о Ганелоне. Он причинил нам много беспокойства, друг мой, доставил много хлопот. Сначала мы не поняли, что случилось. Нам сначала просто казалось, что Ганелон не просто исчез из нашего Совета, а появился среди повстанцев, организуя их на борьбу против собственного народа с какой-то совершенно непонятной целью.
Она мягко засмеялась.
– Нам пришлось поднять Гаста Райми из его сна, чтобы он руководил нами. Но в конце концов, изучив метод поворота осей времени, мы попали на Землю, искали тебя и нашли. А теперь перенесли тебя сюда. Это твой мир, Ганелон! Примешь ли ты его?
Я помотал головой, как во сне.
– Все это нереально. Я остаюсь Эдвардом Бондом.
– Мы можем вернуть тебе истинные воспоминания, и мы это сделаем. На какой-то момент они уже появились на поверхности твоего мозга, но на все это нужно время. А тем временем ты один из Совета, возможно, самый могущественный из всех нас. Вместе с Матолчем вы были…
– Подожди минутку, – сказал я. – Я все еще не совсем понимаю. Матолч? Это тот самый волк, которого я видел? Почему ты говоришь о нем так, как будто он человек?
– Но он и есть человек – время от времени. Он ликантроп. Может менять свой образ по желанию.
– Оборотень? Это невозможно. Это миф. Какие-то странные суеверия.
– С чего начался миф? – спросила Эйдерн. – Давным-давно много врат было открыто между Темным Миром и Землей. На Земле воспоминания об этих днях сохранились как суеверия, но их корни уходят в действительность.
– Это суеверия и ничего больше, – убежденно сказал я. – Вы просто утверждаете, что существуют оборотни, вампиры и всякие прочие выдумки.
– Гаст Райми может рассказать тебе о них больше, чем я. Но мы не должны будить его ради такого пустяка. Может быть, я… Ну что ж, слушай. Тело состоит из клеток. Клетки могут приспосабливаться в определенных пределах. Если приспособляемость увеличить еще в большей степени, тогда процесс метаболизма ускоряется настолько, что возможно появление оборотней.
Нежный детский голосок произносил слова из-под накинутого капюшона. Я начинал немного понимать. На Земле, когда я проходил в колледже биологию, я видел под микроскопом взбесившиеся клетки, клетки-мутанты и тому подобное. И среди людей было много случаев, когда они зарастали, как волки, волосами по всему телу.
А если клетки смогли приспособиться быстро? Странные вещи тогда могли произойти.
Но кости? Специальная костная ткань, так непохожая на клетки человека? Физиологическая структура, которая могла бы изменяться таким образом, что человек превращается в волка? Она должна быть уникальна!
– Частично это иллюзия, – сказала Эйдерн. – Матолч обладает вовсе не такой звериной фигурой, как это кажется. И тем не менее, он может менять свою форму и часто это делает.
– Но как? – спросил я. – Откуда у него такая сила?
– Он… мутант, – Эйдерн впервые за время беседы заколебалась. – Среди нас в Темном Мире много мутантов. Некоторые из них заседают в Совете, остальные – нет.
– Ты тоже мутант? – спросил я.
– Да.
– И тоже… можешь менять свою форму?
– Нет, – ответила Эйдерн, ее тонкое тело под покрывалом, казалось, задрожало. – Нет, я не могу менять свою форму, лорд Ганелон. Ты не помнишь, что… я могу?
– Нет.
– И тем не менее, я обладаю силой, которая может тебе пригодиться, когда повстанцы вновь нападут на нас, – медленно сказала она. – Да, среди нас много мутантов и возможно именно поэтому произошло наше отделение от Земли много веков тому назад. На Земле нет мутантов – по крайней мере, такого типа, как у нас. Матолч не единственный.
– А я не мутант? – очень мягко спросил я.
Она покачала головой.
– Нет. Потому что ни один мутант не может иметь в своей крови печати Ллира. Ты был посвящен. Один из Совета должен иметь ключ к Кэр Ллиру.
Холодное дыхание страха вновь на мгновение коснулось меня. Нет, не страха. Ужаса, смертельного, перехватывающего дыхание, кошмарного ужаса, который всегда охватывал меня при упоминании имени Ллира.
