Генри Каттнер - Тёмный мир
Мое тело дрожало, как тело сатира Марсия при звуках его родных фригийских мелодий! Я знал этот напев… Я знал это… заклинание!
Сквозь золотистый свет исчезающего окна прокралась – нечеловеческая – с янтарными глазами и лохматой рукой – тень волка.
Она заколебалась, вопросительно посмотрела через плечо и сразу же появилась еще одна фигура, в плаще с капюшоном, так что не было видно ни лица ее, ни тела. И была она маленькой – маленькой как ребенок.
Волк и фигура в капюшоне висели в золотом тумане, наблюдая и ожидая. Можно было различить звуки и слова, издаваемые ими. Слова, ни на одном из земных языков не звучавшие, но я их знал.
– Ганелон! Я зову тебя, Ганелон! Печатью, скрепляющей твою кровь – заклинаю – услышь меня!
Ганелон. Ну конечно же, это было мое имя. Я так хорошо знал его.
Но кто меня называл так?
– Я звала тебя раньше, но путь был закрыт. Сейчас через пропасть перекинут мост. Приди ко мне, Ганелон!
Вздох.
Волк оглянулся через худое плечо, оскалил клыки. Фигура в капюшоне склонилась надо мной. Я почувствовал пронзительный взгляд из темноты капюшона, и леденящее дыхание коснулось моего лица.
– Он позабыл, Медея, – сказал нежный тоненький голос, похожий на голос ребенка.
Опять вздох.
– Так он забыл меня? Ганелон, Ганелон! Неужели ты забыл руки Медеи, губы Медеи?
Я заворочался, убаюканный золотым туманом.
– Он забыл, – сказала фигура в капюшоне.
– Пусть, все равно он придет ко мне. Ганелон! Огонь Нужды горит. Врата в Темный Мир открыты. Огнем и водой, воздухом и землей заклинаю тебя! Ганелон!
– Он позабыл!
– Несите его. Теперь у нас есть власть.
Золотая пелена стала плотнее. Волк с горящими глазами и фигура в капюшоне подплыли по воздуху ко мне. Я почувствовал, как меня подняли и понесли вопреки моей воле.
Окно широко распахнулось. Я увидел шпагу в ножнах, готовую к битве. Я схватился за нее, но не смог противиться тому стремительному отливу, который уносил меня вдаль. Волк и напевающая тень плыли вместе со мной.
– Огонь. Несите его к Огню.
– Он все позабыл, Медея.
– К Огню, Эйдерн, к Огню.
Искривленные деревья проплывали мимо меня. Далеко впереди я увидел сверкание. Оно становилось все больше и больше. Это полыхал Огонь Нужды.
Отлив нес меня все дальше и дальше. В Огонь.
Не к Кэр Ллиру!
Из глубин моей памяти появились эти загадочные слова. Волк с янтарными глазами вздрогнул и посмотрел на меня, фигура в капюшоне плотнее запахнулась в свою мантию. Я почувствовал поток ледяного воздуха в окружающем нас тумане.
– Кэр Ллир, – детским нежным голоском прошептала Эйдерн, фигура в капюшоне. – Он помнит Кэр Ллир, но помнит ли он Ллира?
– Он вспомнит! Он несет в себе печать Ллира! И в Кэр Ллире, замке Ллира, месте Ллира, он вспомнит!
Огонь Нужды возносился в небо совсем недалеко от меня. Я сопротивлялся что было силы влекущему меня отливу.
Я поднял свою шпагу и откинул ножны прочь.
Я начал рубить золотистый туман, окутывающий меня.
Старинная сталь разрезала клубящийся туман, и он стал отступать под ее ударами – а потом вновь сомкнулся. В гармоничном напеве наступил на мгновение перерыв, мертвящая тишина. Затем…
– Матолч! – вскричал неведомый голос. – Лорд Матолч!
Волк прижался к земле, оскалил клыки. Я ударил по его рычащей морде. Он легко избежал удара и прыгнул на меня.
* * *Он схватил шпагу зубами и вырвал ее из моей руки.
Золотистый туман вновь приблизился, обволакивая меня теплым облаком.
– Кэр Ллир, – ласково шептали голоса.
Огонь Нужды поднимался вверх алым фонтаном. Из недр Огня поднялась женщина. Волосы, темные, как сама ночь, мягкой волной падали до ее прекрасных ног. Из-под ровных бровей она бросила на меня взгляд – взгляд, в котором содержался вопрос и неукротимая воля. Она была сама красота. Темная красота.
– Лилит. Медея, ведьма Колхиды.
Я отшатнулся и…
– Врата закрываются, – произнес детский голос Эйдерн.
Волк, все еще держащий в зубах мою шпагу, тревожно прижал уши. Но женщина в огне больше не сказала ни слова.
Золотистые облака толкали меня к ней, и она распахнула мне свои объятия.
Волк и фигура в капюшоне прижались к нам. Прекрасный, грустный напев поднялся до тревожного рева, перешедшего в гром, который, казалось, мог разрушить планету.
– Это трудно, трудно, – сказала Медея. – Помогите мне, Эйдерн, лорд Матолч.
Огонь угасал. Вокруг нас расстилались залитые лунным светом болота, а серая пустота – не имевшая очертаний пустота, окружала их и простиралась до бесконечности. Даже звезд не было видно.
Теперь в голосе Эйдерн появился страх:
– Медея, у меня нет сил… Я слишком долго оставалась в мире Земли.
– Открой врата! – вскричала Медея. – Открой их хоть немного, или мы останемся здесь между миров навсегда.
Волк пригнулся и зарычал. Я почувствовал, как из его тела выливается стремительный поток энергии. Мозг его не был мозгом зверя.
Вокруг нас золотистый туман стал растворяться. Подкрадывалась серая пустота.
– Ганелон! – сказала Медея. – Ганелон! Помоги мне!
Пелена упала с моего мозга. Бесформенная тень начала заполнять его.
Я почувствовал, как эта бесформенная тень заполняет все мое существо, обдавая мозг черными волнами.
– У него есть власть, – прошептала Эйдерн. – Он – посвященный Ллира. Пусть он вызовет его – Ллира.
– Нет, нет. Я не смею. Ллир?
Но лицо Медеи было вопросительно повернуто ко мне.
У моих ног волк страшно зарычал и весь напрягся, как будто пытаясь грубой физической силой открыть врата между мирами.
Теперь я уже весь был погружен в черное море бесформенности. Мысль моя полетела вперед и наткнулась на пространство темного ужаса, бесконечного, необъятного, а затем… прикоснулась к чему-то…
Ллир… Ллир!
– Врата открываются, – сказала Эйдерн.
Серой пустоты больше не было. Золотистые облака потускнели и исчезли. Вокруг меня поднимались к потолку белые колонны. Мы стояли на небольшом возвышении, на помосте с нарисованными на нем странными фигурами и узорами.
Злая волна, прокатившаяся по мне, исчезла, но, страдая от ужаса и жалости к самому себе, я упал на колени, прикрывая руками глаза.
Я вызвал Ллира.
3. Закрытые миры
Я проснулся с болью в каждом мускуле своего тела и лежал неподвижно, глядя на низкий потолок. Воспоминания нахлынули на меня. Я повернул голову, поняв, что лежу на мягкой постели с горой подушек в меблированной комнате. В конце ее было окно в нише, по-видимому, прозрачное, потому что оттуда проникал свет. Но за ним я видел лишь туманные отблески.
