Кэролайн Черри - Эльфийский Камень Сна
— Попроси его вернуться! — воскликнул Нэаль с неожиданным отчаянием в голосе.
— Я не могу это сделать. Он — Граги, и его никто не может позвать — он никому не говорит своего имени.
Нэаль вздрогнул — ему показалось, что удача оставила его. «Все кончено, — подумал он, — потому что я напугал одного из волшебного народца». Он вспомнил как пришел на хутор и как ему повезло, что он отыскал его и смог в нем остаться.
В тот вечер он не смог даже есть и поставил весь свой обед на крыльцо рядом с тарелкой Эльфреды; но на утро дар Эльфреды был принят, а его — оставлен.
И все же существенной перемены в его судьбе не произошло, разве что время от времени на голову ему сыпалась солома, когда он заходил в амбар, а стоило ему отвернуться, исчезали инструменты, чтобы появиться снова на своих крючках в амбаре, когда он приходил уже за другими.
Он переносил все это с совершенно несвойственным ему терпением, как-то раз даже оставив сочное яблоко на том месте, где была совершена кража. Дар его исчез, но продолжали исчезать и инструменты. И все же он научился относиться к этому с улыбкой, не обращая внимания на свои злоключения, сколько бы огорчений они ему ни приносили.
Он стал так терпим, что это распространилось даже на кражи Скаги, так что однажды, когда он застал мальчика копающимся в его завтраке на поле, то лишь остановился рядом ничего не говоря, и глаза Скаги округлились от изумления.
У Нэаля и в этот раз был при себе молоток, но он не поднял руку.
— Не оставишь ли мне кусочек? — спросил Нэаль. — У меня сегодня был тяжелый день.
Мальчик, сидя на корточках — неудобное положение, чтобы пускаться в бегство, — кинул на него взгляд и поставил корзинку на место.
— Может, ты ноешь со мной? — спросил Нэаль. — Я предпочитаю закусывать в компании.
— Здесь не так уж много, — ответил рыжеволосый разбойник, с сомнением заглядывая под салфетку.
— Сколько бы ни было, это всегда можно разделить пополам, — сказал Нэаль и последовал своим словам.
Это был молчаливый завтрак. Скаги и потом еще крал завтраки у других, но у Нэаля больше никогда. А порой быстрые ноги Скаги доставляли Нэалю пропавшие инструменты, прежде чем он успевал их хватиться.
Однажды днем появился Граги — уселся за амбаром и принялся подсматривать за Нэалем, а тот наблюдал за ним краем глаза.
— Вот, — промолвил он, чувствуя как колотится у него сердце, и зачерпнул пригоршню зерна, — вот зерно. А еще у меня есть с собой кусок хлеба, если хочешь. И хороший сыр.
Но голова Граги исчезла, прежде чем он успел договорить. С тех пор он начал время от времени появляться, а инструменты похищал только изредка в качестве напоминания.
Судьба продолжала улыбаться Нэалю, и дни катились от летнего зноя к осеннему урожаю: ланка стала долговязой, волчонок уже выл на луну но ночам, а серпы затачивались сами собой к каждому утру.
Но однажды в полдень из-за Воронова холма появился спотыкаясь человек — он шел к хутору, пугая гусей.
Нэаль вместе со всеми выбежал ему навстречу. Перелезая через изгородь, человек упал грудой костей и оружия, ибо он нес лук, пустой колчан и меч на боку. Лонн подхватил его и помог подняться, так что когда подошел Нэаль, тот с трепетом опустился перед ним на колени, ибо они были знакомы друг с другом.
— Его зовут Кэвин, — сказал Нэаль. Страх обуял его, словно угроза нависла над его благополучием. Он кинул взгляд за изгороди, где высились складки холмов, ожидая увидеть погоню, идущую по пятам Кэвина. Но потом он ощутил прикосновение руки и со стыдом потупил очи.
— Господин, — промолвил Кэвин, и рука его задрожала — и это у Кэвина, лучшего их стрелка. — О господин, мы слышали, что ты погиб.
— Нет, — ответил Нэаль, — тише, не кричи, обопрись на меня — я помогу тебе идти.
Кэвин позволил поднять себя, полагаясь лишь на Нэаля, опираясь и держась за него, и Барк, Лонн, Фланн и Каррак — вся компания понесла его во двор и в дом на попечение Эльфреды, лучше которого и быть не могло.
Его накормили бульоном и хлебом с маслом, но к вечеру Кэвин с трудом добрался лишь до крыльца и спустился во двор, где стол под дубом ломился от пищи, ожидая жнецов, с песнями возвращавшихся домой. Добравшись до стола, он замер с потерянным видом человека слишком сурового, для того чтобы плакать, но ему на помощь пришел Нэаль, а Барк сердечно похлопал его по плечу и велел принести ему кружку эля и поставить на стол лишнюю тарелку.
— Сюда, — сказал Нэаль, поспешно усаживая Кэвина на свое место, пока все подвигались, а Шелта ходила ему за тарелкой и кружкой.
— Это — Кэвин, — сказал Барк, поднимая кружку за его здоровье. И все выпили за него, после чего набросились на вкуснейшую стряпню Эльфреды.
Кэвин попробовал кусочек того, кусочек этого, но руки у него дрожали, и наконец он застыл с куском хлеба в руке, по его щекам струились слезы. И Нэаль обнял его, чтобы поддержать — так тот был слаб, и все поняли его, и веселье возобновилось с новой силой.
— Что это за место? — спросил Кэвин, отхлебнув эля.
— Укрытие, — ответил Нэаль. — И безопасность. Это место, не знакомое со злом. Зло никогда не придет сюда.
— Значит, мы умерли?
— Нет, — рассмеялся Нэаль. — Никакой смерти.
Но необъяснимый страх так и не покидал его. Он даже жалел, что Кэвин вообще появился здесь, потому что этот человек напомнил ему о том, кем он когда-то был, и принес с собой непреодолимое зловоние смерти. Более того, он боялся, что приход Кэвина угрожает не только его миру и покою, но и всех остальных, словно опасность нависла над самым сердцем этого места.
В течение последующих нескольких дней Кэвин лежал в доме или отдыхал на крыльце под солнцем и легким дуновением ветра, спал, пил и вкусно ел, и постепенно выражение его лица стало менее изможденным и отчаянным.
В эти первые дни он не расставался со своим мечом и держал его при себе, даже дремля на солнышке. То и дело во сне рука его принималась шарить вокруг и успокаивалась, лишь когда пальцы сжимали ножны или перекрестие — тогда минутное напряжение таяло на его лице, и он снова расслаблялся. Но на третий день он отпустил меч, а на четвертый вышел из дома, оставив у очага колчан и лук. Сначала он посидел со старым Скелли на крыльце, потом пересек двор и наконец вышел на ток.
Там его увидел Нэаль и, утерев со лба пот и пыль, пошел к нему навстречу.
— Эльфреда знает, что ты уже ходишь? — беспечно спросил Нэаль.
— После твоего ухода…
Нэаль нахмурился.
— Нет. Не сейчас. Не здесь.
— Мой господин…
— Говорю тебе — никакого господина. Нет больше господина, Кэвин. — Он слегка похлопал его по плечу. — Пойдем со мной.
