Михаил Ардин - Райское Местечко
А вот учился я всегда очень хорошо. Возможно, потому, что мне всегда везло с учителями. Пока я учился в школе, с пяти до пятнадцати лет, мои родители – так получалось у них с работами – шесть раз переезжали из города в город. Мы жили и в Новгороде, и в Кавенго, в Москве, Кейптауне, Питсбурге, Веллисе. Поскольку способности к технике у меня обнаружились еще до школы, учился я в школах специализированных, с прекрасным преподаванием естественных наук. Но, кроме того, в каждой школе оказывались еще и замечательные учителя по другим предметам. Вот в этом, я считаю, и было мое везение.
Когда я учился в московской школе, историю у нас преподавала мадам Ванесса. Как она рассказывала о XX веке! Можно было подумать, что она сама жила в те времена… Но мы знаем, что Первых селферов. людей XX века, существует всего только четверо. Нет, конечно, есть еще девять «особых селферов», живущих гораздо дольше. Но эти селферы – действительно особый случай, их в расчет принимать нельзя. Так что в 5-6-х классах я был сильно увлечен историей. И помню, как жалко было мне уезжать из Москвы и оставлять эту школу.
А в Питсбурге в нашей школе целый год экономику преподавал Игорь Иванович Кейси, сотрудник Министерства Земных Ресурсов. Он работал непосредственно у Шемаханской Царицы, управляющей всей экономикой и финансами планеты последние триста лет. Всем известно, как тяжело работать с селферами. Игорь Иванович по настоятельной рекомендации врачей должен был временно перейти на более спокойную и менее ответственную работу, вот он и выбрал преподавание в школе.
Но в Академию Космофлота я решил поступать не в школе, а когда учился уже в Техническом колледже, в Иркутске. Там курс космологии вел отставной полковник, ветеран, бывший навигатор, Владимир Васильевич Краммер, дедушка моего друга Сергея Краммера. Владимир Васильевич был еще совсем молодой, лет 150, не больше. За время службы он умирал три раза, последний раз – в результате аварии среднего крейсера в системе Альты. Физически после регенерационной камеры он годился хоть в десант, но его трижды восстановленная нервная система не могла больше функционировать совместно с боевыми процессорами. После ста с лишним лет, проведенных в рубках боевых кораблей, он не захотел отсиживаться в управлениях, а решил, что его долг – передать молодежи то, что знал и видел сам. Краммер-дед до сих пор жив и все там же преподает, а вот Серега, его внук, пропал. Не хочу говорить – погиб. Исчез.
Пять лет в колледже мы с Серегой ни о чем, кроме звезд, планет, галактик и чужих цивилизаций, и знать не хотели. И мы твердо решили, что будем служить в Космофлоте.
Мы оба не только легко поступили в Академию, но и очень успешно через десять лет ее закончили. Серега – одиннадцатым, а я – четвертым. Среди трех тысяч выпускников, между прочим. И Краммер-дед, и наши родители были счастливы и гордились нами. Целых четыре года. Мы, тогда старшие лейтенанты, вместе служили в 26 отряде Патруля и Разведки Восьмого Соединения Космофлота. В тот раз мы с Серегой и Виктором Альваресом, еще одним нашим приятелем по Академии, патрулировали на своих катерах совершенно пустынную область в направлении Пирамид. Три патрульных малых катера, имевших на борту по двадцать восемь человек экипажа, шли на далеком до-свете, в половине парсека друг от друга, на расстоянии прямой надежной связи, видя друг друга на мониторах всех приборов наблюдения. Обстановка была тише не бывает. Мы с Серегой как раз болтали по ?-связи на предмет наших планов по возвращении на базу. На середине фразы он замолчал, и катер его пропал со всех экранов. Просто так: был и – нет.
История была дикая. Все наше Восьмое Соединение, все тысяча триста двадцать кораблей всех классов три месяца прочесывали расширяющейся сферой огромное пространство. Но Серегин катер мы так и не нашли. Никаких следов.
Объяснить случившееся было просто невозможно… В районе того патрулирования на кубический километр пространства хорошо, если попадется один атом водорода. Да если там кто, к примеру, чихнет, то чих этот засечь можно будет миллиона через два лет без всяких проблем. А здесь – двадцать восемь человек и катер. Причем он только так называется: «малый катер». Это он «малый» по сравнению со, средними и большими кораблями. Да если случилось бы что-то, что мы могли в принципе вообразить… Рассматривался даже вариант Быстрых Пространственных Перемещений нашего катера или чужого корабля, похитившего почему-то наш катер. Вариант совершенно бредовый, поскольку при любом из известных нам четырех способов БПП во все стороны летели бы возмущения всех полей типа «здесь был Вася, пошел к Пете».
Когда поисковая операция была закончена, за дело взялся Департамент «ВР» и всему Восьмому Соединению чуть ли не мозги наизнанку вывернул. Так что эта история вряд ли может заинтересовать гипотетическую контрразведку. Правда, меня все время беспокоит одна мысль: а вообще, на кой ляд и по чьему приказу мы по строгому расписанию барражировали эту космическую пустошь? И единственный ответ, который я смог придумать,- эта пустошь находится между Землей и Пирамидами – мне очень не нравится. И еще: возможно, существует неизвестный нам «тихий» вариант БПП? Вот именно поэтому я и не хочу думать, что Сережка Краммер погиб. Он исчез. Но никаким Департаментам рассказывать свои соображения я не собираюсь.
И вообще, моя жизнь, начиная с Академии, а то и с иркутского колледжа, известна Департаменту «ЛС» гораздо лучше, чем мне, поскольку я могу что-то забыть, а Департамент «ЛС» никогда ничего не забывает. Более того, я имею все основания полагать, что Департамент «ЛС» обо мне самого высокого мнения. Моя карьера развивалась, по меркам мирного времени, просто стремительно. После пропажи Серегиного катера я прослужил в Патруле и Разведке меньше года. Я чувствовал, что мне необходимо сменить обстановку или хотя бы тип кораблей. Руководство отнеслось ко мне с пониманием, и меня перевели в Департамент «Т» на транспортник.
Четыре года я осваивал на разных должностях, повышаясь в звании, огромный транспортник «Мари Бланк». Все большие транспортники носят имена заслуженных капитанов прошлого. «Мари Бланк» тоже был кораблем класса А, как и «Джо Паркер», но только предыдущего поколения.
А потом я получил свой первый малый транспортный корабль «Принц Георг», став самым молодым, мне было 39 лет, действующим капитаном Космофлота.
Еще через два года я получил назначение на «Королеву Марию», средний транспорт, который должен был доставить грузы и людей на строящуюся орбитальную базу на самой границе исследованного космоса. Бывший капитан «Королевы Марии», опытный, заслуженный космолетчик, чуть ли не накануне старта узнал о необратимой смерти жены и старшего сына. Они оба были биологами и работали в базовом лагере на поверхности Альбины, одной из самых опасных для человека планет. Конечно, он тут же получил длительный отпуск. Я в то время был на Земле, только что вернувшись из рейса. Понятно, что в дальней экспедиции нужен был надежный, безаварийный корабль, поэтому выбор пал на меня, поскольку о моих технических способностях уже тогда ходила слава. Да и во всех других отношениях я успел зарекомендовать себя только с хорошей стороны.
