Олаф Бьорн Локнит - Конан и Посланник мрака
— Ваше величество,— я не упустил возможности чуток позубоскалить.— Этому варвару неизвестно, где располагается блистательная Зингара. Он только что приехал из Киммерии. Правда, Коннахар?
— Правда,— согласился Конан, чересчур откровенно обозрел привлекательные абрисы королевы, поразмыслил, ухмыльнулся и высказался: — Ничего девица, в моем вкусе. Раз уж веселье сегодня отменяется, пойдем хоть выпьем.
— Один мой знакомый киммериец, — как ни в чем не бывало прощебетала Чабела, — очень любил золотое либнумское вино. Уверена, тебе оно тоже понравится… Коннахар. Тьфу, язык на ваших дикарских именах сломаешь!
— Не плюйся, это неприлично,— прошептал Конан прямиком в темные локоны королевы, за которыми скрывалось ее точеное ушко.— Зато мой знакомый киммериец слышал, будто королева Зингары обожает розовое пуантенское.
— Вот и договорились.
Я понаблюдал, как странная парочка (разодетая в пух и прах королева одного из могущественнейших государств Заката и волосатый громила-варвар из свиты авкилонского герцога) направились к столам с угощениями и непреложно убедился, что эти двое привлекли не только мое внимание.
На них украдкой глазели почти все гости Бельверусского замка: кто с искренним недоумением, кто озадаченно, словно силясь вспомнить, где и когда ему доводилось сталкиваться с типом, похожим на Конана. Приметил я и пару-тройку ехидно-понимающих взглядов: эти люди, вне всякого сомнения, безошибочно узнали Конана, но предпочли до срока не раскрывать его секрет.
Выражение лица очаровательной принцессы Ясмелы из Хорайи, тоже смотревшей вслед удалявшимся Чабеле и Конану, я бы назвал оценивающе-хмурым. Как правило, за таким взглядом женщины следует либо истерика с битьем посуды и призывами к богам, либо тщательно отмеренная доза яда, подсыпанная в вино. Конан вроде бы знаком с Ее величеством Ясмелой…
Надо будет намекнуть «десятнику Коннахару», чтобы не терял бдительности. Дела и грехи его прошлого, как всегда, не желали с ним расставаться.
Веселья же в зале совершенно не наблюдалось. Задуманного праздника торжественной коронации не получится.
Зато Тараск огреб тяжеленную оплеуху на глазах у всех монархов Заката.
Что-то будет… Но вот что? Ясно, что ничего хорошего.
И почему я всегда оказываюсь прав? Торжественный вечер с роскошным балом и представлениями мимов, задуманный Тараском, оказался безжалостно скомканным, гости чувствовали себя неуютно, обидевшийся Балардус Кофийский не остался даже на ужин, покинул вместе со свитой дворец и отправился ночевать в резиденцию кофийского посла, на гостей из Пограничья поглядывали косо все и каждый, особенно немедийцы, и лишь Просперо да я немедленно подошли к старым друзьям, запросто устроились с ними за длиннющим столом и начали весьма оживленный обмен новостями.
— Караваны доходят?
— Доходят.
— Как урожай в этом году?
— Каквсегда, половинапшеницыпогибла на корню, пришлось закупать в Туране.
— На границе с Гипербореей спокойно?
— Не то, чтобы очень спокойно, но мы привыкли…
И так далее.
Его светлость герцог первым решился задать вопрос, исподволь волновавший всех:
— Эрхард, что все-таки стряслось в Эвербахе?
— Бунт,— коротко ответил Эрхард. — И магия. Тотлант утверждает, что такого волшебства ранее не встречал. Мол, это волшебство…
— Какое волшебство? — герцог стремительно повернулся к стигийцу. Тотлант аккуратно прожевал вишенку, выплюнул косточку, подумал и изрек:
— Представьте себе, что идете вы утречком по летнему саду, любуетесь природой, слушаете трели пташек, и тут из-за кустов выскакивает сумасшедший и со всей дури лупит вас обухом топора по голове. Ощущения вполне схожие. Граф Крейн и маленькая госпожа Эрде за несколько мгновений обрушили надвратный барбикен города, разогнали стражу и подняли над ратушей свою крылатую звездочку.
— Подробности! — нахмурился Просперо.— Эрхард, Тотлант, дело в другом: нам тоже стали известные некоторые вызывающие крайнее любопытство сведения. Словом, еще несколько седмиц назад, когда мы впервые ощутили исходящее из Бельверуса беспокойство, Конан послал в Немедию одного из конфидентов Латераны, нашей тайной службы. Некоего графа Монброна из Танасула…
Шептались мы долго, однако на аквилонского герцога, короля Пограничья и их небольшую компанию никто даже не смотрел. Веллан с Эртелем отправились танцевать, и явно пользовались успехом у здешних дам, Тараск вообще не присутствовал на вечере — видимо, ушел к своим военачальникам разбираться с печальными новостями Полуночи, благородное сообщество разбилось на кучки и потихоньку судачило, не желая привлекать внимания остальных.
— Пойдемте-ка в наши комнаты,— неожиданно предложил Эрхард. — К чему пялиться на унылые рожи немедийцев? Как я полагаю, разговор предстоит долгий.
— И весьма неприятный, — добавил Тотлант, поднимаясь. — Кстати, кто-нибудь видел Конана?
— Не Конана, а Коннахара, — поправил я. — Король путешествует инкогнито.
Бриана Майлдафа я увидел сразу. Наш темрийский горец тяжеловесно куртуазничал с великовозрастной дочкой какого-то провинциального графа. Конан же напрочь отсутствовал. Поблизости от Чабелы, любезничавшей с аргосским принцем, киммерийца не замечалось, а не углядеть среди гостей высокого черноволосого человека в необычном для цивилизации Заката одеянии просто невозможно. Значит, Его аквилонское величество отправился искать приключений.
Представляю, какую сложную задачу пришлось разрешить управителю замка короны для того, чтобы разместить во дворце Бельверуса семь королей и королев, двух великих герцогов, туранского визиря и принцев-соправителей Хорайи. Однако дело решилось к лучшему: кофийцы, аргоссцы и офирский герцог благополучно расселились в зданиях собственных посольств, коринфский и заморийский протекторы тоже жили где-то в городе, так что оставшимся выделили бывшие покои принцев крови — герцогу Просперо достались комнаты покойного Нимеда-принца, сразу под нами, на первом этаже, свили гнездо посланцы Пограничья, и тем самым никто не остался в обиде. В этом же крыле обитали высокородные дамы — Чабела, Тарамис и Ясмела. Общество небольшое, но приятное.
Едва мы устроились в покоях Эрхарда, причем, что характерно, выдержанных в духе Пограничья — открытый очаг, ковры, шкуры, расставили прямо на полу вино и принесенные немедийскими слугами холодные закуски, я попросил отложить разговор на попозже и вышел в коридор замка в явной надежде отыскать местечко, жизненно необходимое человеку, потребившему чересчур много вина. Спросил у лакея и, получив надлежащие разъяснения, заспешил по лестнице вниз, в один из внутренних двориков огромного замка.
