Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
— Он прав, Дарник, — сказал Белгарат. Бархотка поглядела на Сади и произнесла одно лишь слово:
— Зит?
Но Сади отрицательно покачал головой.
— Она не покинет деток — даже ради удовольствия кого-нибудь цапнуть. Но в моем арсенале есть и другие средства, не менее эффективные. Они не столь быстродействующие, но не менее верные.
— А нам с Закетом так и так драться с Зандрамас, — уныло проговорил Гарион. — Но на этот раз придется действовать в одиночку — и все из-за этого дурацкого турнира.
— Но это будет вовсе не Зандрамас, — возразила Бархотка. — Мы с Сенедрой пощебетали со здешними девицами, покуда вы тут щеголяли своей удалью. Они поведали нам, что «сие устрашающее чудовище» время от времени объявляется в здешнем краю вот уже не первое столетие, а Зандрамас творит бесчинства всего каких-нибудь лет десять. Я всерьез подозреваю, что дракон, с которым вам предстоит сразиться, самый настоящий.
— Не уверена, Лизелль, — сказала Полгара. — Зандрамас может в любой момент обернуться драконом. И если настоящий мирно дремлет в своем логове, то, вполне возможно, здешние деревни терроризирует сейчас именно Зандрамас, причем единственно с целью спровоцировать схватку прежде, чем мы доберемся до назначенного места.
— Стоит мне взглянуть на эту гадину — и я тотчас же узнаю, Зандрамас это или нет, — сказал Гарион.
— Как? — спросил Закет.
— Когда мы с нею встретились впервые, я отрубил у нее около четырех футов хвоста. Если у дракона, с которым вы вскоре свидимся, вместо хвоста будет обрубок — значит, это точно Зандрамас.
— Неужели нам и впрямь придется нынче вечером тащиться на эти празднества? — спросил Белдин.
— Но нас там ждут, дядюшка, — сказала Полгара
— Да рази у меня есть што надеть? — заявил он в манере шута Фельдегаста.
— Мы все позаботимся о тебе, дядюшка, — угрожающе произнесла Полгара.
К торжественному вечеру готовились не одну неделю — как-никак это был блистательный финал турнира. Программа развлечений включала танцы, в которых Гарион и Закет, все еще закованные в латы, не могли принять участия. Далее следовал банкет, но опущенные забрала не позволяли беднягам есть. А вокруг звучали цветистые тосты «за здравие могучих и непобедимых воителей, почтивших своим присутствием сей отдаленный остров» — придворные короля Ольдорина наперебой состязались, стремясь изяществом речей превзойти друг друга.
— И сколь долго это продлится? — пробормотал Закет, обращаясь к Гариону.
— Еще не один час…
— Так я и думал… О, вот и наши дамы!
Полгара, сопровождаемая Сенедрой и Бархоткой, величественно вплыла в Тронный зал, словно полновластная владычица. Странно или, наоборот, естественно, Цирадис с ними не было. Полгара, как обычно, облачилась в сапфировое бархатное платье, расшитое серебром. Она выглядела ослепительно. На Сенедре было платье цвета сливок, очень походившее на ее свадебный наряд, — не хватало только россыпи крупных жемчужин, украшавших ее в тот счастливый день. Роскошная медно-рыжая грива маленькой королевы была перекинула через плечо, и по всей груди рассыпались тугие колечки. Бархотка щеголяла бледно-лиловым атласным туалетом. Все молодые рыцари Перивора — то есть те из них, кто еще держался на ногах после ратных подвигов, — были сражены ею наповал. Теперь поражение местных воинов с полным правом можно было считать окончательным.
— Настало время заморочить королю голову — представить дам, — прошептал Гарион на ухо Закету.
Сославшись на необходимость уединения, дамы до сей поры пребывали в своих покоях. Теперь же Гарион выступил вперед и сопроводил их к трону.
— Ваше величество, — обратился он с легким поклоном к королю Ольдорину, — хотя и не дозволено мне, ввиду крайней необходимости в анонимности, поведать вам во всех подробностях об их происхождении и достоинстве, с моей стороны было бы неучтиво — как по отношению к вам, так и к присутствующим здесь прекрасным дамам, — не представить их вам. Итак, имею честь представить вам ее высочество герцогиню Эратскую.
Тут он ничем не рисковал. Никто в этом краю даже приблизительно не представлял себе, где находится Эрат.
Полгара склонилась в реверансе с изысканной грацией.
— Ваше величество, — приветствовала она короля своим звучным голосом.
Король с необычайной живостью вскочил на ноги.
— Ваша высочество, — ответил он с глубоким поклоном. — Вы поистине озарили мое убогое обиталище нездешним светом своей красоты!
— Смею представить вам также ее высочество принцессу Ксеру, — продолжал Гарион.
Сенедра во все глаза уставилась на него, и он, склонившись к ее уху, прошептал:
— Твое настоящее имя слишком широко известно.
Сенедра тотчас же овладела собой.
— Ваше величество, — произнесла она и поклонилась королю с изумительной грацией — изяществом манер она теперь почти не уступала Полгаре. В конце концов, девушка, выросшая при дворе императора, хоть чему-то должна была там научиться!
— Ваше высочество, — кивнул король. — Волшебная краса ваша лишает меня дара речи.
— Ну разве он не мил? — прошептала Сенедра.
— И последней, ваше величество, — продолжал Гарион, — позвольте представить вам, как изволите видеть сами, отнюдь не последнюю в рядах прелестниц мира графиню Турия.
Имя для Бархотки он выдумал тут же на месте.
Бархотка невозмутимо присела в реверансе.
— Ваше величество…
Выпрямившись, она улыбнулась, насмерть сразив короля ямочками на нежных щеках.
— О, госпожа… — Король запнулся и вновь поклонился. — Когда вы изволили улыбнуться, сердце мое остановилось. — Он смущенно огляделся. — Мне казалось, с вами была еще одна дама, господин рыцарь.
— Это слепая бедняжка, ваше величество, — вмешалась Полгара, чтобы спасти положение. — Боюсь, столь искрометное веселье утрачивает всю свою прелесть для той, что пребывает в вечной тьме. Мы передали ее заботам того исполина, что путешествует вместе с нами, — он один из верных слуг ее семейства, оберегающий и сопровождающий ее повсюду с того самого прискорбного дня, когда для нее навек погас свет солнца.
По щекам короля скатились две крупные слезы. Арендийцы, пусть даже в глаза не видевшие родины предков, остались людьми в высшей степени эмоциональными.
Тут вошли и все остальные, и Гарион искренне порадовался, что лицо его скрывает забрало — иначе вряд ли сумел бы скрыть ухмылку. Лицо Белдина было мрачнее грозовой тучи. Волосы его и борода были вымыты и тщательно, волосок к волоску, расчесаны, а сверх того он щеголял синим камзолом, всем, кроме цвета, походившим на одеяние Белгарата. Гарион весьма успешно навешал королю лапши на уши, представляя друзей. Белдина, однако, он приберег «на закуску».
