Шимпо Ботан - Люди и Тени
— И что же тебе не понравилось, — не унималась Найпа.
— Сопли. Все эти выяснения отношений, ревность, тревоги, вздыхания… Говорят что влюблённость — первый признак взросления, но я думаю иначе. Это последнее проявление Детства.
— Ты говоришь о влюбленности, а не о любви!
— Возможно. До умения любить по-настоящему я ещё не доросла.
Слышь, давай сыграем, а? — девушка достала доску и набор фишек.
— Э-э… Что за игра? Шахматы?
— Нет, Таммашил, древнее кузунийское развлечение. — Тайхе положила доску и начала расставлять фишки. — Игра не очень сложная. И что важно — для победы нужен не только ум, но и везение. В этом весь интерес. — Девушка улыбнулась. — Если проиграл, можно сказать «ну, я не дурак, просто не повезло — кости не так легли» Этим таммашил похож на жизнь — многое решает Удача.
— Хм…
Прошёл час. Тайхе объяснила Найпе правила и игры — та схватывала на лету — и вскоре они обе забыли где находятся. Время, пространство — всё потеряло значение, существовали лишь фишки и кости, клетчатая доска и лунки. «Битва» была долгой и тяжелой — «Охранница» задавливала умом и опытом, но Наследнице невиданно везло… Инициатива переходила от одной стороны к другой, возле доски росли кучи «погибших».
Вдалеке заиграла триумфальная музыка. Начинались Торжства… Время игры прошло.
— Нам пора… — молвила Тайхе, потирая подбородок. Её глаза ещё изучали «поле битвы».
Найпа зевнула и потянулась. Дневной свет не слепил глаза, но сиял мягко и тихо. В окно веял ветерок. «Хорошо…» Наследница взглянула на «подружку».
— Вот скажи: кто ты? Что за человек?
«Охранница» немного подумала. Затем сказала, тихо, но уверенно:
— Игрок.
— М-м?
— Играю в жизнь. Знаю, я похожа на серьёзного человека, но на самом деле я мыслитель. Понимаю, что ничто не вечно, со временем всё превращается в пыль. Потому не морочу голову ни над чем лишним. Пытаюсь жить полной жизнью. Нахожу интерес, понимаешь?
В глазах Найпы зажглось любопытство:
— И в чём же интерес?
— В ярких характерах, в борьбе, в гонке с судьбой. Вот, например ты — интересный человек, с живым характером. Потому я и вызвалась тебя охранять, чтоб познакомится.
— Что, правда? — Наследница покраснела.
— Да, правда. Что-то в тебе есть — и тебе нужно постараться чтоб оно не сгинуло… Ладно, пора. Увы, мы так и не доиграли.
— Доиграли! — сказала Найпа. И сделала решающий ход. — Мат!
* * *Тысячи жителей Шиккуная собрались на главной площади. Реяли знамёна, пестрели наряды… Народ и его Княгиня поздравляли и благодарили освободителей.
ГЛАВА 20. ПАРАД
Пение боевых флейт, грохот тяжелых барабанов, рёв ритуальных труб… Людской гомон. Толпа пестрела дорогими одеждами, блестящими украшениями, сияющими от радости глазами. Все, даже самые бедные нашли во что принарядиться, отыскали в старых комодах, в семейных склепах, либо заняли у ростовщиков, либо выпросили у купцов — за последующий отработок. Глаза у всех сияли искренне. Блокада снята! Тени бежали, двуглавцы повергнуты, трёхрукие изрублены… Конец тоске и тревогам — теперь Шиккунай может вздохнуть свободно.
Улицы вымыты, изгороди подкрашены, стены выбелены, стёкла окон блестят, нигде ни соринки. Город словно помолодел, скинул с себя скорлупу закостенелого уныния, смыл слои пыли и липкого страха. И даже сама Природа приветствовала победу — веял свежий, лёгкий ветерок, цветок сиял золотом, воздух прозрачный и чистый — как родниковая вода. Тепло и свежесть, покой.
По Центральной аллее, осенённой яркими знамёнами, устланной пёстрыми коврами, залитой дневным светом, шло танналарское войско. Впереди — кавалеристы Кузуни и шершни, те, что низвергли маразута. Ехали неспешно и ровно, в вычищенных доспехах, отдохнувшие и довольные. Слабо улыбались, махали толпе, щурились от света. Народ приветствовал воинов, кричал «Кумай!» Под копыта коней падали цветы… Кавалеристы ощущали себя по-настоящему живыми — и едва слышно благодарили богов.
Дальше шла пехота. Солдаты шагали широко, топали кованые сапоги, бряцали доспехи, пели боевые роги. На рыжем жеребце гарцевал Луривун, его лицо сияло просто таки лучезарной улыбкой. «Кумай, кумай!» кричала толпа. Луривун глянул в толпу и отдал честь…
Шли ополченцы, погонщики мулов — в дешёвых кожаных доспехах, с топорами и вилами. Они тоже сражались: защищали обозы… «Кумай» — звучало отовсюду. «Кумай» — отвечали командиры ополчения. Голоса грубые, хриплые — но не злые. Весёлые.
И наконец, в самом «хвосте» войска, ехали Главнокомандующие. Тес-Нур на белом скакуне, с синим знаменем, на котором изображен Золотой орёл, знак Шанивы. Доспехи посеребрены, вычищены до блеска, щеки выбриты, но глаза — задумчивые. Батташ Сувай на большом буром лохматом коне. Варвар щурил глаза, и едва заметно улыбался. И — Найпа… В скромной серой мантии и серебряной диадеме, на рыжей лошадке. Девушка глядела растерянно, но держала голову прямо.
А город сиял, и Центральная аллея пересекала его ровною стрелой. По обочинам аллеи возвышались деревья, их рыжая листва напоминала о скорых холодах. Вокруг — толпа, яркая и радостная как цветник. Вдали, в золотистом мареве — Дворец династии, шпили священных башен, и Шалланге — Врата Силы. Из них, медленно и величаво, выезжала процессия — навстречу танналарскому войску. Процессия пышная и важная, увешанная регалиями и облаченная в шелка. Министры, председатели Совета, старейшины знатных родов, главы ремесленных общин и торговых домов. Все с полноватыми лицами, надменными — но не злыми — глазами. Они, укрытые в безопасных кабинетах, сытые и самоуверенные — были не такими уж плохими людьми. Питаясь за народный счёт, никогда об этом не забывали — служили честно, хоть их служба и не покрыта славою. Они — мозг Шиккуная, и это и их праздник… Но герои на нём — не они!
В окружении охраны ехали Главнокомандующие Шиккунайского войска. Войска, которого уже шесть месяцев не существовало, которое полегло, попав в засаду, было истреблено коварными хаорами. Но которое всё равно считалось реальным — ведь иначе нельзя? Или как? Сотники и командиры кавалерии, знаменосцы и начальники штаба — они глядели сдержанно, почти угрюмо. Ехали под приспущенным знаменем, на рослых конях, но в обычных — не парадных доспехах. Народ приветствовал не их, как будто они и не воины вовсе, как будто не граждане Шиккуная, готовые отдать за него жизнь. Проигравших не чествуют…
А впереди, на роскошной, запряженной белыми конями колеснице, ехала Му-Наара, Княгиня. Полноватая, рыжая, в синей мантии и золотом ожерелье. Пожилое лицо было серьёзно, и даже слишком — глаза широко раскрыты, губы поджаты, густые брови нахмурены. Лоб увенчан серебряной диадемой с символами Луны. Му-Наара держалась безупречно — мать народа! Рядом пешком шагал Духовный лидер, босоногий, завернутый в белую ткань. Исхудавший от постов, но чистый и стройный. Опирался на посох, в левой руке — чётки, седая голова непокрыта.
