Людмила Безусова - Каждый выбирает по себе
— Его, что ль? — Властительница смерти подступила к лежащему навзничь Антону, слегка припорошенному снегом, постояла немного над ним, и развернулась к девушке, напряженно ожидающей ответа. — Он не мой. Я не властна над его судьбой. — Горькое "как и над своей" едва не сорвалось с её губ. — Его путь по звездам, тревожащим душу. А там, где нет дорог — невозможно идти назад, где нет направлений — невозможно идти в нужную сторону… Ему повезло — он получил иную возможность, и не мне решать за него… Забыть-река смывает ненужное, но коль захочет сам — воротится… А вот ты… — Грозный рык, вырвавшийся из горла Морены, не дал ведьмагу расслышать последние слова.
Припавший к земле колдун замер, выжидая, чьим поражением закончится толковище. Лично он ни понюшки табака не дал бы за ведьму, однако…
— Жаркая кровь у внуков Сварожьих, и холоду смерти не сковать наших душ! В этом мире того, что хотелось бы тебе — нет! — звонко выкрикнула девушка. Торжеством победителя звенел её голос. — Мы — Ясуней светлых дети любимые!
— Ах ты, дрянь! — Морена захлебнулась от злости. — Вспомнила Ясуней, да поздно уже… — Обернулась снежной вьюгой, вылетела из круга, очерченного ведьмой, словно и не заметила преграду, взвилась на миг над лесом и закружилась вокруг девушки, обертывая её белым коконом.
— Нет, нет, — закричала Чернава, уворачиваясь от шквального ветра, который норовил свалить её с ног, — я не в твоей власти!
— Это тебе только кажется, — из мельтешения снежинок выглянула Властительница смерти, изумленная такой несговорчивостью: "Зря ерепенится, я ведь могу и передумать забирать её с собой… И зачем она мне? Лишняя докука…". — Всё слова… Все вы такие до поры до времени, а как пора приходит, мыслить начинаете… Каяться… Милости просить… Ты не в моей власти, верно, но жизнь твоя — в моих руках. — Морена занесла отсвечивающий льдом серп над девушкой, да промедлила малость.
Изловчившись, ведьма внезапно выплеснула дымящуюся жидкость из своих ладоней прямо в просвет капюшона.
Не ожидала Морена противоборства. Редко кто из смертных рисковал тягаться с ней. Взвыла, закрутилась волчком, сбивая охватившее её жгучее пламя, и…
…сгинула во вьюжном круговороте, как и не было её.
Выдохнула облегченно Чернава, точно сама не верила, что опять удалось обмануть смерть. Недвижно стояла, переводя сбившееся дыхание.
Поднявшийся во весь рост Отлюдок увидел, как дрожат её руки, как меняется выражение лица от кривой полуулыбки до оскала, воспроизводя чувства, испытанные только что. Не успел он окликнуть девушку, как она внезапно метнулась к лежащему Антону, упала перед ним на колени, схватила за грудки, и затрясла его так, что колдуну показалось, что у парня сейчас отвалится голова.
— Только ты! Слышал? — яростно закричала она. — Ты сам решаешь! Возвращайся! Тебя ждут здесь! — Она зарыдала взахлеб, стараясь растормошить тело, в котором едва теплилась жизнь. — Ждут! Понимаешь? Возвращайся! Сам!
— Ты что творишь? — Отлюдок в два счета преодолел расстояние, разделяющее его и ведьму, ухватил за плечи, отбрасывая от парня. — Ты его добьешь!
— Шел бы ты лесом, шатун! — вызверилась на колдуна девушка, кидаясь на него. — С Мореной потягайся, бродяжник! А сюда не лезь!..
Звонкая оплеуха опрокинула ведьму на землю. Брезгливо утирая ладонь о штаны, колдун наклонился над ней, прошипев сквозь зубы:
— Я не воюю с женщинами… — и добавил едко: — С любыми… Я вообще не воюю ни с кем. Зряшное дело… В этом мире места хватает всем.
Отлюдок отвернулся, выругался, и только тут заметил удивленный взгляд Антона.
Ничего не понимающий парень все ещё полулежал на земле и только успевал переводить глаза с одного на другую, да и это давалось ему с трудом. В его гудящей от боли голове все ещё бродили странные образы — малознакомые люди, полузабытые места, города, в которых он, видимо, когда-то бывал, но уже не помнил о них ничего. Похоже, у него амнезия, потому что все сейчас было, как в анекдоте "Доктор, у меня беда — тут помню, а тут — нет". Совсем уж непонятно было, как он оказался на занесенной снегом поляне, рядом с этим беловолосым высоким мужчиной и растрепанной хрупкой девушкой, едва достающей ему до плеча, так бурно выясняющие отношения. Антон мог поклясться, что никогда раньше их не встречал, впрочем, и в этом он был не слишком уверен, потому что из всей своей жизни он отчетливо помнил только Людмилу и громадного черного кота. Причем здесь кот? Они никогда не держали домашних животных!
Сосредоточиться на сестре толком так и не дали.
Белоголовый мужчина легко подхватил его подмышки, поставил на ноги, похлопал по спине, сказал "Молодец, держись" и исчез среди деревьев, оставив Антона наедине с очень разгневанной девушкой. Потом вымахнул из леса на рыжем жеребце, на полном скаку подхватил парня, перебросил его поперек спины коня и понесся, обгоняя ветер, прочь с заснеженной поляны.
*****
Не надеялась ведьма убить Морену своим заклинанием — для дарующей смерть смерти нет, но время выиграть пыталась.
Удалось.
Завертела воющую от боли Морену вьюга-наперсница, закружила в снежной круговерти, пронесла над лесом и опустила аккурат на середине железного моста, через Смородину-реку переброшенного. Сама же пролилась буйным ливнем, пытаясь затушить ведьмин огонь, сжигающий Хозяйку, да только напрасно. Капельки воды испарялись в раскаленном воздухе, не коснувшись тела её.
Живым факелом металась Морена по Калиновому мосту — и в Явь не вернуться, и в Навь не попасть. Мутные, тягучие волны, увенчанные голубоватыми лепестками пламени, такого же, каким была охвачена Пряха, бурлили, колотились об остов моста, расшатывали его, стараясь низвергнуть её вниз.
Мало что соображающая Морена распласталась на мосту, цепляясь когтями за малейшие выщерблины в настиле. Она выла в голос от попадавших на неё черных капель, но как ни пыталась, увернуться от них не могла. Волны поднимались все выше, захлестывали уже с головой, грозя утянуть в бездонную пучину.
— Ты зачем сюда явилась? — Сильный рывок поднял Пряху на ноги. Удерживаемая крепкой рукой, она подняла затуманенные страхом глаза. — Тебя ведь предупредили не рыпаться…
— А, Страж… — Как ни странно, но Морена была рада ему. — Верь, не верь, и в мыслях не было за Кромку уходить. К чему мне? Я своей жизнью довольна — такой, какую вы мне дали, — последние слова прозвучали несколько невнятно. То ли из-за окатившей Морену волны, то ли от горечи, пробившейся в тихом голосе Пряхи. — Требу свою исполняю, — она немного расслабилась, чувствуя, что рядом со светящимся гигантом утихает палящий жар, давая передышку источенному огнем телу, — и даже стала находить в ней некую радость.
