Мэтт Бронливи - Орден дракона
Ему еще учиться и учиться.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Пассажиры борта 1213 задвигались, зашевелились. Люди, просидевшие бок о бок несколько часов в полном молчании, впервые заговорили друг с другом, зная, что скоро неизбежно наступит конец путешествию и они освободятся от болтливого соседа раз и навсегда. Август сокрушался, что начал беседу со своей соседкой: если бы он молчал, не произносил ни слова, ничего бы не случилось. Но это был самообман — никто не в силах остановить надвигающуюся лавину.
Ксандра передала ему ноутбук.
— Приземляемся через час,— заметила она.
Поступили последние три иллюстрации.
— У меня осталось меньше сорока минут,— пробормотал Август и торопливо записал в блокнот названия трех миниатюр.
Семь. Рыцарь в зеленом плаще и с мечом
Восемь. Бык со свитком
Девять. Сотворение мира
— Думаю, лучше начать с чудаковатого рыцаря,— сказал Август и приблизил иллюстрацию под номером 7.— Таких в современных Библиях не увидишь,— пробормотал он себе под нос.
Основой рисунка служила красная заглавная буква «Е», она отчетливо просматривалась в центре. Как и в большинстве других случаев, буква была изогнутой и внутри ее помещалась фигурка: рыцарь в толстых синих доспехах и зеленом плаще. В правой руке он держал длинный меч. Левая рука приподнята, ладонь раскрыта.
— Малосимпатичный субъект,— заметила Ксандра.
— Да нет, впечатление ошибочное,— сказал Август.
Он узнал лицо на иллюстрации — пышные каштановые волосы, пронизывающий взгляд.
— Теперь уберем бороду, оставим усы, и, думаю, ты легко узнаешь этого человека, отца Дракулы. А если точней — Влада Второго Дракула.
— Но плащ у него другой, — заметил а Ксандра. — Он ведь должен быть черно-красный?
— Ты насмотрелась фильмов,— сказал Август.— Влад Третий действительно несколько запутал историю отца. Дракула дословно означает «сын Дракула». До сих пор это словосочетание переводилось неверно, как «сын дьявола». Но Дракул, имя, которым наградили Влада Второго, в переводе с румынского означает «дракон» , а не «дьявол». И это прозвище пожаловали ему, когда он присоединился ко двору императора Сигизмунда.
— Ну а плащ?
— Плащи у драконистов обычно были зеленые, как на рисунке, а не черные, как многие считают,— ответил Август.— Но конечно, на экране черный выглядит гораздо эффектнее.
— Позволь догадаться, откуда ты так много обо всем этом знаешь,— сказала Ксандра.
— Просто продал однажды первое издание романа Брэма Стокера « Дракула ». За двадцать пять тысяч долларов. Роскошная книга в горчичном переплете с красными буквами. Издана «Арчибальд Констебль энд компани» в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. Отец купил ее в середине пятидесятых всего за пять сотен или даже меньше. Вот это, я понимаю, сделка! Откуда ему было знать, что через несколько десятилетий начнется весь этот бум вокруг Дракулы. Но мне повезло, и бум состоялся,— добавил Август.— Но самое замечательное в книге то, что в основу сюжета легли реальные исторические события, во многом куда более страшные, нежели досужие вымыслы.
Ксандра непонимающе улыбнулась.
— Вот как? Почему же?
— Во-первых, реальный Дракула, которому молва приписывает жуткие издевательства и пытки над людьми, изначально вовсе не был жестоким, он и сам пережил немало страданий. В одиннадцать лет он попал в заложники к султану, его держали в плену в Турции. И плен закончился только после того, как убили его отца. Когда он вернулся домой, сердце его ожесточилось, и он стал — как бы помягче выразиться? — образцовым садистом.
— Тогда он начал сажать людей на кол и все такое?
— Да, верно. Заняв трон отца, он первым делом решил отомстить своим мучителям туркам. В пасхальное воскресенье он пригласил убийц отца на роскошный пир. Они подумали, что Дракула хочет расширить свои границы, вот и подкупает их. Но они заблуждались.
— Что было дальше?
— Тех, кто постарше, он приказал немедленно посадить на кол.
— Понятно.
— Остальным повезло больше. Их заставили пройти пятьдесят миль, пешком добираться до города Поена– ри. Далеко не всем удалось выжить. А тех, кто выжил, направили на строительство крепости, известной теперь как замок Дракулы.
— Жестоко.
— Жестоко и жутко,— согласился Август.— И эта иллюстрация показывает, что мы имеем дело с человеком коварным и подлым.
Ксандра вновь переключила внимание на рыцаря в зеленом плаще.
— Так значит, здесь изображен отец знаменитого Дракулы в церемониальных одеждах члена ордена дракона. И он отдает кому-то честь?
— Определенно — нет,— ответил Август.— По двум причинам. Во-первых, у него поднята правая рука, а ее в те времена называли «рукой оружия». Во-вторых, если даже это приветствие, что маловероятно, меч должен быть при этом опущен. А здесь мы такого не наблюдаем. Меч поднят высоко, значит, он готов к битве.
— И как прикажешь это понимать?
— Положение левой руки наводит на мысль, что он что-то предлагает. В комбинации с мечом это может означать, что он предлагает что-то для битвы. Или в обмен на битву,— задумчиво протянул Август, размышляя вслух.— Ну, допустим, у ордена дракона имеется какая– то информация, сокровище, и орден готов отдать это в обмен на отказ от войны. Как часто говорил сам Дракул: «Выбирай одно, или меч, или тайну».
— Я выбираю тайну.
— Я тоже. И будем надеяться, что следующие два изображения позволят нам приблизиться к разгадке.
Август защелкал мышкой и вывел на экран следующую иллюстрацию. Бык сидит на нижней перекладине заглавной буквы «L» в руби– ново-розовых и красных тонах, с растительным орнаментом в виде виноградных лоз изумрудного и сапфирового цветов. Сам бык выкрашен в шоколадный, голову украшают два длинных рога, стилизованных под слоновую кость. Самым любопытным элементом рисунка был длинный свиток с выведенным на нем латинским словом «lumen *, который бык попирал левым копытом.
— Бык — символ святого Луки,— сказал Август.
— У каждого из четырех евангелистов был свой символ? — полюбопытствовала Ксандра.
— Да,— ответил Август.— У Матфея это изображение человека, потому что его Евангелие начинается с генеалогии Христа и описания его места в истории человечества. У святого Марка — лев, что подчеркивает царственный статус Иисуса среди верующих. Святой Иоанн представлен орлом, которого мы видели раньше, как символом величественности истории Христа. И наконец, Лука, как мы видим, представлен быком, почти всемирным символом жертвенности.
— Вроде бы в этом быке нет ничего необычного, если не считать его символического значения,— заметила Ксандра.
