Мэтт Бронливи - Орден дракона
— «Физиолог»,— сказал Август.
— Прости, не поняла?
— Было такое произведение, «Физиолог», в некотором смысле аналог « Бестиария ». Изучая древние книги, я часто пользовался им как справочником. Это своего рода стандарты древней церковной символики. И там часто упоминался олень.
— Олень?
— Да, олень. Или олень-самец, если угодно. Взрослый половозрелый олень-самец пятилетка, если уж совсем точно. На втором снизу рисунке мы видим такого оленя. Он явно встревожен, потому что между ним и оленятами стоит волк. Разделяет их.
— Природа жестока.
— В книге «Физиолог» упоминается враг оленя. Оба животных враждебны друг другу. И если олень видел своего врага, то отступал к ручью. А если враг замечал оленя, то удалялся к себе в укрытие, высоко в горах, среди скал.
— Ты имеешь в виду волка?
Август улыбнулся. Наконец-то он понял связь. Едва не пропустил.
— Нет,— ответил он.— Врагом самца-оленя был дракон.
Ксандра пожала плечами.
— А волк?
— Волк не является истинным врагом,— ответил Август.— Думается мне, что волк символизирует собой мысль, что зло искусно затаилось, спряталось где-то. Волк, символ ловкости и коварства, это враг и оленя, и дракона.
Подошла Дженис и нахмурилась.
— Я уже все! — воскликнул Август и закрыл ноутбук.
Он изобразил самую обаятельную из улыбок и стал ждать, пока стюардесса отойдет.
— Время вышло, — сказала Ксандра и протянула Августу Библию Гутенберга.— Ты проделал потрясающую работу. Ни один человек на свете не способен так глубоко проникнуть в самую суть миниатюры.
— Рад слышать. Теперь ты можешь приказать своим головорезам оставить мою семью в покое? — спросил Август.
— Как только приземлимся.
— Ну уж нет. Звони прямо сейчас.
— До приземления запрещено пользоваться электронными приборами,— сказала Ксандра.— Так что тебе придется немного подождать.
Август понимал: она права. Он потянулся к блокноту и стал просматривать записи. Нашел названия девяти иллюстраций.
Один. Две белые собаки преследуют лису и зайца
Два. Король с золотым глобусом
Три. Мужчина с раздвоенной бородой и мечом
Четыре. Синий мужчина и лебедь
Пять. Орел со свитком
Шесть. Львиная клетка
Семь. Рыцарь в зеленом плаще и с мечом
Восемь. Бык со свитком
Девять. Сотворение мира
Август удрученно покачал головой.
— Как-то не складывается общая картина…
— Я уже говорила тебе,— заметила Ксандра.— Ты перемудрил. Слишком много думаешь. И не понимаешь, что делать с тем, что видишь.
Август пожал плечами.
— Ты вроде бы говорила, что есть десятый рисунок. Возможно, он выступит связующим звеном. Что он собой представляет?
В этот момент из динамиков раздался голос пилота. Он объявил, что посадка состоится через несколько минут. Извинился за погодные условия, в которых проходил полет, пошутил на тему того, что не в силах управлять природой, но, похоже, никого не рассмешил.
— Десятая иллюстрация? — снова спросил Август.
— После приземления,— ответила Ксандра.
Над головами замигали лампочки, самолет сотрясла дрожь.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Эйприл снова взмолилась, обращаясь к женщине за стойкой, где продавали билеты. На бейдже значилось ее имя — « Брэнди ». Она увидела, как на губах этой Брэнди гаснет любезная улыбка.
— Послушайте, мэм, самолет улетает через тридцать минут. Вы даже не успеете пройти контроль.
— Вы не понимаете,— сказала Эйприл.— Это вопрос жизни и смерти. В буквальном смысле жизни и смерти, я не шучу.
— Будете так волноваться, и я ничем не смогу вам помочь,— нравоучительно произнесла Брэнди.
— Я вовсе не волнуюсь,— пробормотала Эйприл, хотя и по тону, и по выражению лица было ясно: она готова взорваться в любую секунду.
Брэнди постучала по клавишам, взглянула на экран, снова постучала.
— Что вы делаете? Ищете мне место?
Брэнди подняла глаза и окинула ее укоризненным взглядом, словно говорившим: «А вы что-то имеете против?»
— Простите,— прошептала Эйприл.— Простоя… Это страшно важно!
— Ничего.— Брэнди покачала головой, глядя на экран.— Ровным счетом ничего. Ни одного места.
— Но ведь я могу полететь и стоя? Или кто-то из пассажиров не придет?
— Да, но день заканчивается, и у меня уже есть десять человек, стремящихся попасть на первый рейс до Нью-Йорка. Они пришли раньше вас.
— Десять?!
— Несколько рейсов вылетело с опозданием,— объяснила Брэнди.— Ладно, внесу вас в список «стоячих», только уйдите наконец с глаз долой. Тут и без вас полно пассажиров, для которых полет — вопрос жизни и смерти.
Эйприл торопливо закивала в ответ. Она готова была пасть на колени перед этой авиационной королевой, и не существовало унижения, на которое она не пошла бы, лишь бы попасть на ближайший рейс до Нью-Йорка. Она схватила билет, побежала по коридору, свернула за угол. И резко остановилась. Перед аркой металлоискателя выстроилась длиннющая очередь. Но как же так? Неужели все эти люди должны лететь именно сейчас? Неужели им всем куда-то надо? Неужели они не могли пройти контроль раньше?
— Просто муки адские,— произнесла крохотная старушка, оказавшаяся рядом, в самом хвосте.— Нет, ей– богу, иногда мне кажется, оно того не стоит. Но когда я вижу своих внуков… У меня их четверо. Джошу пять, и он самый славный, самый потрясающий…
— Простите,— пробормотала Эйприл.
Ей страшно не хотелось перебивать эту милую пожилую даму.
— У меня просто голова раскалывается. Мы с вами стоим в самом конце?
— Боюсь, что так.
— Но у меня рейс…— Она взглянула на наручные часы.— О, теперь я ни за что не успею!
Бабушка тут же пошла навстречу.
— Тогда, может, вы встанете передо мной?
Перед ней было не меньше ста человек. Щедрое, благородное предложение, но от него не легче.
— Не поможет,— прошептала Эйприл.
Она стояла словно парализованная.
— Почему бы вам не попробовать пройти без очереди? — осведомилась любезная старушка.— Уверена, услышав о причине спешки, вас все пропустят.
— Не думаю,— покачала головой Эйприл.
Она слышала немало историй о том, как ужасно порой ведут себя люди в очередях. Даже покусать могут.
Пожилая леди приподнялась на цыпочки и заглянула ей в глаза.
— Это ведь из-за семьи вы так торопитесь, я права? Сразу видно.
Эйприл почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Да.
— Тогда вы просто обязаны пройти без очереди! Никогда в жизни вы потом не увидите всех этих людей. Вам должно быть плевать, обидится на вас кто-то или нет. Если жить с мыслью, как бы никого не обидеть, ни к чему не придете и ничего не получите.
