Андрей Мартьянов - Мировой кризис
Министерское авто подали вовремя, минута в минуту. Однако его высокоблагородие господин подполковник приказал шоферу ехать не к Николаевскому вокзалу, а на Корпусное шоссе, что к югу, за Митрофаньевским и Старообрядческим кладбищами и Интендантскими складами. Сидевший за рулем подпоручик озадаченно крякнул – куда это собрались их высокоблагородие?
С Гороховой на набережную, потом Забалканский проспект, через Новообводный канал, мимо городских скотобоен. В предместьях тихо, светятся редкие окна да скучают городовые в будках. Поворот с Забалканского на Рощинскую. Вот и Корпусное шоссе.
Впереди справа по ходу автомобиля видно освещенное необычными для загорода яркими электрическими фонарями поле и десяток строений – длинные ангары и двухэтажный зеленый домик с крупной бронзовой эмблемой Русско-Балтийского вагонного завода на фасаде. Рядом с управой стоят еще пять машин, включая два грузовых «даймлера» с цистернами, закрепленными в кузовах.
Опытный аэродром Корпусной, принадлежащий Русско-Балтийскому обществу – для краткости «Руссо-Балт».
– …Слышались только по телефону, но вот и личное знакомство, – вышедший встретить Свечина господин Сикорский пожал руку подполковнику. – Весьма рад. Не передумали? Это же будет первое в свете путешествие подобного рода! Рискованнейшее, замечу.
– Не вправе передумать, Игорь Иванович. На вас одна надежда.
– Более полутора тысяч километров по прямой, ничего себе, – сказал Сикорский. – Извините, пользуюсь метрической системой, так привычнее и в нашем ремесле удобнее… Пойдемте знакомиться, экипаж в сборе. Ваш чемодан тотчас отнесут на борт.
Инженер Игорь Иванович Сикорский в свои двадцать пять лет уже был легендой Петербурга, а то и всей России. «Авиатор от Бога», «уникальный талант» – этими словами о Сикорском сказано всё. Летательные аппараты он начал строить в 1908 году, поначалу разрабатывая идею геликоптера, но вскорости к таковой мысли охладевший, и целиком увлекшийся аэропланами.
Его рекордная машина С-6-А, совершавшая полеты под управлением самого Игоря Ивановича, получила первый приз на конкурсе, устроенном военным министерством России. В числе одиннадцати самолетов, принявших участие в состязании, были аэропланы уже прославившихся европейских фирм Фармана, Ньюпора и Фоккера, тогда как все типы аэропланов Сикорского до С-6 были построены им самим, в сарае отцовской усадьбы в Киеве.
Последующие аппараты, начиная от С-7, – собирались в Петрограде, здесь, на аэродроме Корпусной, в авиационном отделении завода «Руссо-Балт», основанном по предложению председателя правления Михаила Шидловского, привлекавшего для постройки аэропланов исключительно отечественных конструкторов. На этот завод и поступил Сикорский, что открывало куда более широкое поле деятельности для редкостно одаренного инженера.
Три года назад Игорь Иванович пришел к заключению, что будущее принадлежит не малым одномоторным, а большим аэропланам с двумя и более двигателями. Толчком к тому послужило одно ничтожное обстоятельство – комар, попавший в жиклер карбюратора и ставший причиною остановки мотора в полете, что едва не стоило Сикорскому жизни.
Задумано – сделано: вначале был реализован проект «Русский витязь», а к весне настоящего года появился «Илья Муромец» или ИМ-Б – четырехмоторный гигант с продолжительностью полета в пять часов и быстротой сто пять километров в час. Успели построить целых четыре аэроплана этого типа, еще три дорабатывались в ангарах Корпусного.
– Позвольте представить, – сказал Сикорский. – Его высокоблагородие подполковник Свечин, Василий Константинович. Офицер особых поручений, по представлению министерства двора. У него миссия чрезвычайной, исключительной важности, именно поэтому мы и собрались здесь сегодня… Позвольте рекомендовать экипаж: второй пилот и навигатор, лейтенант флота Лавров. Штабс-капитан Пруссис, военный авиатор. Механик – господин Панасюк… К делу, господа. Времени на подготовку оставалось крайне мало, маршрут проработан экспромтом, поэтому всем нам следует быть внимательными. Прошу сюда…
На огромном столе чертежного кабинета была разложена подробная карта европейской части империи – тридцать пять верст в одном английском дюйме. На прямой линии Петербург—Одесса множество пометок красным карандашом.
– Промежуточных посадок предусмотрено две. – Сикорский взял в руки указку. – Орша и Киев. Нам необычайно повезло, Одесса находится на одном меридиане со столицей – тридцать градусов сорок четыре минуты восточной долготы и тридцать градусов девятнадцать минут соответственно. Направление по компасу строго на юг. На этой же долготе с минимальной погрешностью лежат два названных города. Господин подполковник, надеюсь, встреча нас ожидает?
– Точно так-с, Игорь Иванович. В Орше подготавливается к посадке марсово поле местного гарнизона, в Киеве – ипподром. Если прибудем затемно, наготове солдаты с факелами, которые обозначат площадку.
– Не думаю, что это понадобится. Прикинем расстояния… До Орши пятьсот девяносто пять километров, считаем шестьсот. Будем к восьми утра, рассветет. Только бы не туман… Орша—Киев – еще четыреста пятьдесят. Киев—Одесса – четыреста тридцать. Стоянки – два часа минимум: получить бензин и отдохнуть. Итого в общей сложности пятнадцать часов в воздухе и четыре часа дополнительных. Это в худшем случае. Если ветер будет благоприятствовать, доберемся быстрее. Кроме того, аэроплан не загружен и скорость вырастает до ста десяти или ста пятнадцати километров, а это двух-трехчасовая экономия времени…
Вышли из административного здания на поле – аэродромная прислуга уже выкатила огромный биплан из ангара и развернула по направлению к югу. Ночь была светлая и безветренная, на небе редкие облачка, видны звезды.
Свечин невольно поежился – страшновато, и ничего с этим чувством не поделаешь. Однако офицеры-авиаторы в кожанках, крагах и шлемах с защитными очками выглядят абсолютно спокойно и уверенно, будто совершают перелеты едва не через весь материк еженедельно.
– Craignez-vous pas? – спросил Сикорский подполковника. – Зря. Аэроплан не более опасен, чем морское судно или автомобиль. Поверьте, ваше высокоблагородие, даже если откажут три из четырех моторов, мы сумеем сесть без затруднений, отыскалось бы ровное поле… Второй образец ИМ-Б, на котором мы полетим, значительно надежнее, чем недавно переданный нами Адмиралтейству и переделанный в гидроплан «Муромец». Установлены двигатели «Аргус» в сто сорок сил каждый, можно забираться на непредставимую раньше высоту в три километра – а там лучше тяга… Считайте, что вы отправились на длительную загородную прогулку, Василий Константинович. Вдобавок в вашем распоряжении удобный салон – первого и единственного класса.
