Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань
– Больно… – хрипя и захлебываясь хлынувшей горлом кровью, Веллан тяжело повалился на стол, переворачивая стоявшие рядом кружки и миски. Вскочившие воины недоуменно наклонились над ним, Конан приподнял голову бритунийца и отвесил ему несколько оплеух. В глазах Веллана на мгновение появилось осмысленное выражение, а затем он окончательно потерял сознание. Варвар осторожно опустил его на пол, на торопливо расстеленные плащи, и бросил сотнику:
– Придется здесь ночевать. Веллан без памяти, не можем же мы его бросить…
Если бы бритуниец не валялся под столом бесчувственным кулем, он бы закричал:
«– Ни в коем случае! Время уходит, мы опаздываем!..»
И дальнейшие события приняли совершенной иной оборот. Но Веллана унесла темная река его опасного и непредсказуемого дара, а Эрхард согласно кивнул:
– Идет. Хозяин! У тебя сколько комнат свободно?
– Четыре, – отозвался из кухни гулкий бас.
– Так, – начал считать Эрхард. – Гандеры – раз, Вальсо и Хальмун – два, я, Эртель и Веллан – три, Конан и Селена – четыре… Берем все!
– Хорошо, – хозяин соизволил высунуться в зал. – Три серебряных талера за день. Мой сын покажет, где находятся комнаты.
Сотник многозначительно посмотрел на Конана, чья награда в тысячу золотых была уже наполовину пропита и проиграна. Киммериец достал из кошеля на поясе три монеты и бросил их на стол:
– Это за ужин и за жилье.
Блестящие кругляшки тотчас исчезли в кулаке расторопно подбежавшего паренька лет четырнадцати, такого же темноволосого и крепко сложенного, как и отец.
– Конан, Хальмун, отнесите Веллана наверх, – командовать Эрхард любил всегда, но с повышением в должности эта любовь угрожающе перерастала в болезненную страсть.
* * *
Два силача без труда подняли отнюдь не легкого бритунийца и не спеша потопали за раздувающимся от гордости мальчишкой. На второй этаж постоялого двора вела скрипучая деревянная лестница, расположенная в глубине зала напротив входной двери. Поднявшись по ней, мальчик повернул направо и, прошагав по полутемному коридору мимо трех одинаковых дверей, остановился.
– Вот ваши комнаты, две слева и две справа, – ломающимся голосом сказал он, для верности показав рукой. Киммериец пинком распахнул ближайшую створку. Маленькая комнатка с единственным узким окном, плотно закрытым ставнями, грубо сработанный деревянный стол с пятнами жира и пролитого пива на исцарапанной столешнице. К нему придвинуты три таких же колченогих стула, на полу вдоль стен брошены четыре замызганных тюфяка, наводящих на мысль о полчищах обитающих в них «домашних любимцев», то есть вшей, блох и клопов. Покосившаяся на один бок и чуть теплящаяся бронзовая жаровня и горка угля рядом. Больше в комнате ничего не было.
– Эй, парень, в этих матрасах ничего не водится? – осведомился Конан, тыкая тюфяк носком сапога.
– Не-а, – замотал головой мальчишка. – Мы их только вчера на мороз выносили.
– Это радует, – пробормотал киммериец. – Кладем.
Они осторожно положили Веллана возле левой стены, накрыв несколькими плащами. Паренек подбросил в жаровню углей, отчего в комнате стало несколько теплее, и вся троица спустилась в зал. Мальчишка получил от варвара медную монетку, благодарно кивнул и умчался помогать на кухне.
За столом все еще обсуждали внезапное недомогание Веллана. Эртель считал, что его приятель перепил, но большинство не согласилось с этим предположением – все пили то же самое пиво из того же бочонка, и ничего! Конан этот разговор был не особо интересен – что случилось, то и случилось, Веллан очухается и сам все расскажет, а домыслы – дело неблагодарное. Поэтому варвар забрал свою кружку и направился к стойке – широкой доске, положенной на две бочки – с намерением поговорить с хозяином и, если повезет, выяснить кое-что полезное.
Содержатель постоялого двора как будто прочитал намерения киммерийца, и, когда тот стукнул пустой кружкой о доску стойки, предложил:
– Выпьем по одной? Я угощаю.
Конан никогда в жизни не отказывался от дармовой выпивки, а потому радостно отсалютовал трактирщику потяжелевшей кружкой:
– Твое здоровье!
– И за твое, – кратко отозвался хозяин.
Они отхлебнули пива и принялись молча изучать друг друга. Молчание совершенно не входило в планы варвара и он, протянув руку, предложил:
– Может, познакомимся? Я – Конан из Киммерии, наемник.
– То, что ты из Киммерии, видно за лигу, – с легкой усмешкой буркнул трактирщик. – Меня зовут Ревальд, и моя родина здесь, в Пограничье, – он крепко стиснул ладонь варвара своей волосатой лапой. – Давай за знакомство, что ли…
Они сдвинули звякнувшие кружки и некоторое время наслаждались темным пивом с приятным ароматом хмеля. Первым опять заговорил Конан, в душе сетуя, что Ревальд из тех людей, которые неохотно болтают с незнакомцами.
– Как у тебя дела-то идут, в такой глуши? Я и не представлял, что кто-то решит открыть трактир так далеко от поселений.
– На жизнь хватает, – пожал плечами Ревальд. – Деревенские заходят ближе к вечеру пропустить кружечку-другую, караваны иногда останавливаются.
Конан не хотел сразу же переводить разговор на интересующие его вещи, боясь, что и без того не особо разговорчивый трактирщик замкнется или пошлет его подальше, но все же рискнул спросить:
– А в последнее время у вас не происходило чего-нибудь… странного?
Ревальд насторожился и с подозрением покосился на варвара.
– Чего это тебя так интересует?
– Королевская служба. Только тс-с, – заговорщицки прошептал Конан, поднося палец к губам.
– Так бы сразу и сказал, – нисколько не удивился, а даже обрадовался трактирщик. Он допил остававшееся в кружке пиво и поудобнее облокотился о стойку, сделав киммерийцу знак наклониться поближе.
– Странное, говоришь? Было дело… Началось все с полмесяца назад. Ты ведь знаешь, что Хезер – последнее поселение на Гиперборейском тракте? Дальше, до самого Грааскаля тянутся лишь леса да пепелища. Так вот, зачастили в ту сторону одиночные всадники. Сначала по одному, по двое, а дня три назад хлынули сплошным потоком. Но что непонятно – сегодня, кроме вас, никто по дороге не проезжал!
– Да? – прикинулся донельзя удивленным Конан, ликуя в душе. Сведения не врали, след, еще теплый, был прямо перед охотниками…
– Чистая правда! – приложил руку к сердцу Ревальд и, опасливо покосившись на потолок, добавил: – Порази меня Митра, если брешу!
– Рассказывай дальше, – перебил его киммериец, видя, что трактирщик готовит целую клятвенную речь. Ревальд на некоторое время замер с открытым ртом, затем тряхнул головой, собираясь с мыслями, и продолжил:
