Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань
– Так-то ты приветствуешь друзей? – недовольно буркнул Эрхард. – Тоже мне, новый один остряк выискался! Все равно до Веллана или до моего племянничка, чирей ему на задницу, тебе далеко, – сотник подошел к столу, заглянул в кувшин и с тоской протянул: – Даже пиво все вылакал…
Конан, туго затянув изрядно полегчавший мешок, забросил поклажу за спину и направился к выходу. Эрхард разочарованно повертел в руках не оправдавшую его надежд посудину и кинул ее за спину, в оставшееся распахнутым окно. Снизу послышался удар, звон разлетающихся черепков и впридачу – чьи-то злобные вопли. Киммериец удивленно оглянулся, но Эрхард стоял с самым невинным видом, увлеченно разглядывая ползущего по стене крупного таракана. Конан усмехнулся и поскреб косматый затылок.
– Что стоишь, как пень? – немедленно набросился на варвара сотник, выталкивая из комнаты и не давая заметить отсутствия на столе злополучной посудины. – И чешешься, словно блох набрал! Шевелись! Да, кстати, ты бы хоть побрился… Или бороду решил отращивать?
Конан недоуменно пожал плечами, не понимая, какая муха укусила Эрхарда, и озабоченно провел рукой по подбородку. Действительно, щетина еще та. Придется на ближайшем привале поработать кинжалом…
В пустовавшем дворе, перекликаясь и хохоча над чем-то, строился в шеренгу весь достопамятный десяток охотников на оборотней, включая и Селену, очень эффектно смотревшуюся в новенькой легкой серебристой кольчуге. За спинами воинов переминались с ноги на ногу фыркающие лошади, выбрасывая в такт дыханию клубящиеся облачка теплого пара.
Конан перебросил мешок с вещами через седло своего каурого конька и встал первым справа в наконец выровнявшемся строю.
Эрхард оглядел замерших подчиненных грозным взглядом из-под свирепо насупленных бровей и неторопливо прошелся перед маленькой шеренгой. Отряд, как и полагалось по уставу, затаил дыхание и пожирал начальство глазами, за исключением Конана и Эртеля, взгляды которых были откровенно издевательскими.
Внезапно сотник остановился и окинул вытянувшихся в струнку воинов странным и вовсе не подходящим к моменту взглядом, в котором смешались ласка и усталость.
– Ребята, – негромко начал он, заставив всех прислушаться. – Надеюсь, все понимают, что предыдущий месяц мы, считайте, маялись дурью? Из нынешнего похода вернется от силы половина, если не треть отряда. Если кто хочет остаться – он может сделать это сейчас, и я клянусь, что никто из нас не осудит его, – голос Эрхарда неожиданно сорвался и он резко отвернулся. Не шелохнувшийся строй молчал. Сотник справился с собой и, оглядев напряженные и сосредоточенные лица воинов, улыбнулся:
– Все остаются? Тогда – по коням. Нас ждут великие дела!
Шумная кавалькада рысью пронеслась по заросшему померзшим бурьяном двору, мимо немногочисленных зевак, вышедших поглазеть и кричавших вслед пожелания удачи и счастливого возвращения, миновала полуразвалившееся воротное укрепление и вылетела на Гиперборейский тракт.
Смотревший на отъезд отряда король отошел от узкого башенного окна, забранного проржавевшей решеткой, и, улыбаясь чему-то, сел за стол. Заскрипело по пергаменту старое перо, разбрызгивая чернила. Затем, запечатанный личной королевской печатью, приказ спешно доставили в казармы, капитану дворцовой стражи. Прочитав его, тот недоуменно покачал головой и приказал трем десяткам своих солдат готовиться к немедленной отправке в дорогу.
* * *
Дорога от столицы Пограничья до предгорий Грааскаля обычно занимает около недели. Гонцы, постоянно меняя лошадей, могут преодолеть этот путь за три-четыре дня. Отряд Эрхарда, хоть и поторапливался, лошадей загонять не собирался. Кроме того, разбитый копытами и колесами тракт промерз и не плыл под ногами, в кои веки делая путешествие даже отчасти приятным. Бледное, почти белое солнце светило целыми днями, редко прячась за облаками. Впрочем, тепла оно больше на давало, дни и ночи становились все холоднее и холоднее, и отряд со смешками натягивал предусмотрительно захваченные с собой в дорогу меховые полушубки.
Конан наслаждался неторопливо проплывающими мимо пейзажами. По обе стороны дороги долгое время тянулся густой ельник, покрытый голубоватой изморозью, тихо звеневшей на ветру. Но через два дня высокие разлапистые красавицы-ели сменились унылыми низкорослыми дубами, с узловатыми, причудливо переплетенными ветвями, на которых мотались последние уцелевшие листья. Варвар перестал глазеть по сторонам, разговаривая с Селеной или прислушиваясь к незатихающей перебранке Веллана и Эртеля. Кажется, эта парочка всерьез задалась целью переболтать друг друга, но пока ни один не имел видимых преимуществ.
На третий день пути небо затянули низкие прозрачно-серые тучи и повалил первый в этом году снег. Мягкий и пушистый, он медленно, но верно засыпал черную извилистую ленту дороги, притихшие деревья, ложился на коротко стриженные лошадиные гривы… Сквозь все усиливающуюся круговерть снегопада с трудом различались возникшие на горизонте острые, как волчьи клыки, пики уже близкого Грааскаля.
Тракт привел десяток изрядно замерзших путников в большую деревню с неизменным постоялым двором на главной площади. Поселение, носившее имя Хезер, было последним на пути к горам. Ближе люди селиться не решались, опасаясь призраков, будто бы все еще бродивших на развалинах бывшего капища поклонников Бога с Черным Лицом. Конан про себя посмеивался над подобными страхами, хотя уже не раз на собственной шкуре убеждался, что мертвые враги порой могут быть куда опаснее живых. Впрочем, как там говаривала блаженной памяти Белит? Мертвецы не кусаются…
Спешившиеся воины привязали лошадей возле длинной коновязи у дверей трактира, символично названного «Последний приют». Подбежавшим любопытным мальчишкам Эрхард небрежно швырнул горсть серебряной мелочи, сопроводив ее приказанием:
– Позаботьтесь о лошадях!
В просторном и чистом зале трактира, освещенном несколькими чадящими плошками с маслом, было на удивление пусто, лишь двое-трое типов, по виду – местных завсегдатаев – потягивали из огромных глиняных кружек дешевое местное пиво.
Ввалившийся отряд с шумом расселся на тяжелых лавках, окружавших самый большой стол в трактире. На бряцание снимаемого оружия и перебранку из распахнутой двери кухни степенно вышел, скрестив руки на груди, важный грузный мужчина, длинноволосый, с окладистой темной бородой. Он внимательно оглядел поздних гостей, а затем гулким басом осведомился:
– Что угодно господам королевским стражникам?
– Много пива, потом много жратвы, а потом опять пива! – заорал Эртель, стуча кулаком по столу. – И девочек, если найдутся!
