Юлия Латынина - Дело о пропавшем боге
– Нет. Господин Айцар вправе делать деньги так, как ему выгодно.
– Ах вот даже как. Хорошо. Тогда я вам расскажу еще один эпизод из деятельности частного предпринимателя. Знаете ли вы некоего Снета?
– Допустим.
– Как вы познакомились?
– Я его в некотором роде… спас от смерти. Он мне встретился, когда его вели на казнь, и я, как имеющий право помилования, помиловал его.
– Желтые монахи редко бывают в городе. Почему вы в этот день оказались на пути Снета?
– Случайно.
– Скольких еще человек вы так случайно помиловали?
– Допустим, только Снета.
– Вы были уже тогда близки с господином Айцаром?
– Нет.
– Ложь. В архивах храма записаны приходящие к исповеди. В неделю, когда вынесли приговор Снету, Айцар дважды приходил к вам на исповедь. Так?
– Положим, что так.
– Из этой исповеди вы узнали, что Снет невиновен, и обвинение подстроено Айцаром?
– Кто вам сказал такую чушь!
– Вот как? Ваша версия происшедшего?
– Айцар делал масло, а Снет его сбывал через государственные каналы. Он-то ничего не делал, он только от сделанного норовил отхватить кусок. Но Айцар с этим мирился. Потом произошло это дурацкое убийство. Его расследовал араван Нарай. Это по его указанию свидетели опознали Снета. Ему был нужен не Снет, а подробности о нарушении государственной монополии. Снет ни в чем не признался, и араван велел казнить его.
Это были тяжелые для Айцара дни, и я был ему тогда еще чужим. Я сказал Айцару, что спасу Снета. Айцар удивился и сказал, что это против всех обычаев – подстроить случайную встречу. А я ответил, что торговать маслом – тоже против всех обычаев, но тем хуже для обычаев, ежели они противоречат здравому смыслу. Айцар удивился, что слышит от желтом монаха оправдание стяжательству, – так это у вас называется, не правда ли?
– И как вы относитесь к Снету?
– Я не очень люблю этого человека, но он мне полностью предан.
Нан вытащил из рукава мятый лист бумаги и протянул его Роджерсу.
– И вы решили через такого преданного человека передать Айцару записку?
Впервые за весь разговор Роджерс растерялся и побледнел:
– Как это к вам попало?
– Ваш преданный Снет потребовал за доставку такую плату, что господин Айцар раздумывал дольше, чем нужно. И могу вас заверить: ежели вы в самом деле думаете, будто Снет ни в чем не признался на допросах у аравана, – то вы очень плохо понимаете, что такое Вея, что такое допросы в управе, и, конечно, что такое господин Снет.
Нан вздохнул.
– Я думаю, мы вполне совпадаем в наших взглядах на открытое общество. Но я боюсь, что мы полностью расходимся во взглядах на революцию, мистер Роджерс.
Роджерс вдруг повеселел.
– Можно доподлинно узнать, в чем вы меня обвиняете, мистер Стрейтон?
Нан заулыбался. Ему надоело говорить то, что говорит собеседник. Он все-таки был Дэвидом Стрейтоном.
– В том, что вы решили распорядиться судьбой Веи так, как вам это казалось нужным. И еще в том, что у вас ни черта не вышло бы. Вам не нравилось, что государь Иршахчан раздал народу имущество в обмен на власть. А что, черт побери, по вашей подсказке делает Айцар? Он тоже раздает имущество! Айцар продает масло по всей ойкумене, что он будет делать в отпавшей провинции? То же, что Иршахчан! Он перестанет вкладывать деньги в машины, он вложит их в народ, армию и полицию! А разве империя смирится с отпадением провинции? Она ее завоюет – раз; уничтожит всякую поросль предпринимательства – два; и, убедившись, что богачи осмеливаются угрожать политическим структурам империи, выведет их под корень – три.
Вы ставите свои эксперименты не в безвоздушном пространстве! «Пышные хлебы» еле терпят существующие порядки, – неужели вы думаете, что они потерпят противный их идеалам переворот, вершись он именем Ира или чьим угодно?
А князь Маанари и горцы? Им только смуты в Харайне не хватало для полного счастья!
А чиновники, что вы будете делать с ними? Давить, как тлю?
Но на кого же вам положиться? Диктатур не бывает без армии или партии, которых у вас нет и которые есть у ваших противников. А установи вы здесь демократию – так она завтра кончится всенародным коммунизмом!
В сущности, Ир – единственный авторитет, на который мог бы опереться ваш предприниматель. Вы обещали, что сын Ира благословит дело Айцара. У меня есть на то доказательства, и я еще должен придумать, как от них избавиться. Сейчас же меня интересует только одно: какие бумаги о вашем заговоре попали в руки судьи, кто – вы или Айцар – решил убить судью, кто из вас двоих спрятал самострел под плитами трапезной, и кто из вас до брался до Ира?
Роджерс засмеялся и повернулся к Келли.
– Я, может, плохо знаю, что творится в управах, а вы, мистер Стрейтон, совсем не знаете, что творится в монастыре.
Нан растерянно посмотрел на Келли. Тот сказал со вздохом.
– Видите ли, Дэвид, Роджерс – не единственный, кто придерживается подобных взглядов на судьбу Веи. Есть еще, например, Джек Рендолл, который и должен был стать сыном Ира. Я знаю, – две недели назад Роджерс как бы в шутку спросил его, что бы Рендолл делал во время бунта. А тот ответил: смотря какой бунт. Если б его возглавил Айцар, то благословил бы. Чтоб иметь покровительство Ира, Роджерсу надо было сидеть как можно тише. Любая уголовщина могла лишь спутать его планы, что и случилось.
Нан усмехнулся.
– Я так понял, что этот разговор месячной давности – ваше единственное алиби?
Что-то в тоне инспектора было до того нехорошее, что Роджерс побледнел.
– Вы мне тут будете рассказывать, – ровным голосом продолжал инспектор, – что человек может отказаться от абсолютной власти только потому, что собеседник за чашечкой кофе обещает ему употребить эту власть надлежащим образом?
Роджерс вдруг вскочил со стула и метнулся к выходу. Спинка стула была тяжелая, резная, и еще на ней висела сумка с образцами пород. Стул стал падать и, падая, поддел витыми ножками плащ Роджерса. Тот потерял равновесие, взмахнул руками и полетел кувырком.
Он еще попытался встать, но тут Нан наступил ногой на желтый его плащ, и в следующее мгновение Роджерс увидел у своего горла узкий и длинный, как лапка кузнечика, меч.
– У меня алиби, – взвизгнул Роджерс.
– Какое?
– За мной следил Барнс! Все время, пока меня не было, за мной следил Барнс!
– А что вы делали ночью в саду?
– Я встречался с Айцаром. У торца крытой дороги. Мы говорили…. – Роджерс поперхнулся.
– О заговоре, – докончил Нан.
– Хорошо. О заговоре против вашей поганой империи. Неужели вы думаете, что, если бы у судьи были документы, заговор изобличающие, Айцар бы мне этого не сказал? Я проводил Айцара до самого его дома, а когда повернулся, чтобы идти, увидел в кустах Барнса.
