Сергей Шкенев - Джонни Оклахома, или Магия массового поражения
— Темнеет, — сэр Эммануил указал на костры в гномьем лагере. — Ближе к полуночи мы можем попробовать пойти на прорыв. Десять мечников при поддержке пяти арбалетчиков изобразят ложную атаку, а мы…
— Исключено, — юный риттер упрямо мотнул головой. — В пешем строю далеко не уйдём.
— У нас есть лошади.
— Три.
— Да, три. Для тебя, для меня, и для маленькой леди.
— А остальные?
— Они давали присягу, Гуго, и обязаны умереть, сохраняя жизнь сюзерена. Умрут с честью.
— Они умрут, да… А с чем буду жить я, дядя? С чем оставаться мне? Если помнишь, присяга подразумевает обоюдную ответственность!
— Ты отомстишь.
— Потом? Когда‑нибудь? Извини, дядя, но я остаюсь в замке.
Сэр Эммануил молчал, пытаясь отыскать слова, способные убедить племянника, и не находил их. Старый риттер до того задумался, что не заметил огромную сову, севшую на парапет площадки донжона, и вздрогнул, когда та громко заухала.
— Фух, фух, фух! Вашу мать… То есть, здравствуйте!
— Оборотень! — Гуго потянул меч из ножен. — Сова — оборотень!
— Сам дурак! — обиделась птица. Тебя чему‑нибудь учили, двоечник?
Юный риттер замер, оставив оружие в покое. Действительно, оборачиваться можно только в крупных хищников, волков там, или медведей, но никак не в птиц. И разговаривать в зверином обличье они не могут — глотка животного мало подходит для человеческой речи.
— Посланница Небесных Богов?
В легендах упоминались случаи, когда небожители вмешивались в события, и давали подсказки или задания своим любимцам посредством таких вот посланников. Так это в легендах… Да и какой из Гуго де Пейна любимец богов? Мал ещё. Но вдруг!?
— Вообще‑то я мальчик, — сова щёлкнула клювом, изображая смех. — Юноша, вы в шахматы играете?
— Что это такое?
— Хреново… Но всё равно будем делать ход конём.
— У нас нет кавалерии, сэр… сэр?
— Давайте без имён, я не стремлюсь к славе и известности, — сова махнула крылом. — А свою долю вы получите там!
— Простите, но там целый хирд гномов!
— Угу, тем ценнее победа, господа. Так что вперёд, на мины! Тьфу, я хотел сказать — да пребудет с вами ум, честь и совесть нашей эпохи!
Ухнув на прощанье что‑то неразборчиво — неприличное, птица исчезла. Не улетела, как можно было бы ожидать от совы, а просто растворилась в воздухе, оставив на прощанье пару перьев. Да и те через пару мгновений растаяли без следа.
Оклендхайм — младший в течение двадцати минут выслушивал норвайские ругательства, и только потом сообразил выключить невидимость. Приземлившаяся у костра сова тут же превратилась в Вову, который возмущённо заявил:
— Ваня, я понимаю, что магия, как и Пушкин, это наше всё, но ты можешь думать побыстрее? Или в следующий раз маячок поставь, чёрт побери! И распознавание «свой — чужой».
Иван от предъявленных претензий отмахнулся, и сразу перешёл к делу:
— С гарнизоном замка договорился?
— Ага, как только, так и сразу. В смысле, начнут.
— Во сколько?
— Можно подумать, у них часы есть. Скоро. Сегодня… наверное.
— Ты им ничего толком не сказал?
— Посланец богов должен быть загадочным и немногословным, между прочим. И никакой конкретики — всё туманно и общими фразами.
— Вова, ты идиот?
— Не больше тебя, — ухмыльнулся норваец. — Любимец богов есть товар штучный, и назначенный на эту должность местный риттер должен действовать самостоятельно. Представляешь, как бы оно выглядело, если бы я припёрся туда, и заявил, что некоему виконту Оклендхайму взбрело в голову атаковать гномий хирд полусотней латников, и он предлагает поучаствовать в идиотской затее всем желающим? Пойдёт, ага… ищи дураков. Только осознание избранности может толкнуть человека на безумство. Тяжёлые вещества, само собой, из списка исключаю.
— Высказался? — не отвлекаясь от беседы, Иван просмотрел отчёты следящих модулей. — Извини, ты был прав. Они открывают ворота.
Напрасно сэр Эммануил отговаривал племянника от вылазки — тем самым он ещё больше распалил воображение юного риттера, уверовавшего, что с помощью Небесных Богов будет одержана блистательная победа. Осталось выйти из ворот, и враг побежит! Пятки засверкают! А в столице герою обязательно поставят памятник! Конную статую высотой в три человеческих роста.
— Вперёд! — Гуго указал мечом на горящие в ночи костры гномьего лагеря. — Да покарают их небеса!
Ветвистая молния, слетевшая с конца клинка, наполнила душу риттера восторгом, а когда на правое плечо вдруг опустилась знакомая сова, отпали последние сомнения в своей избранности.
— Ты видел это, о крылатый посланник небес?
— Угу, — кивнула мудрая птица. — Ваня, возьми левее сто. Гуго, махни ещё.
— Что?
— Железкой маши, болван!
Ещё одна молния. Пожар и крики ужаса.
— Так, о посланник?
— Нормально. Ваня, увеличивай мощность и давай беглым! Хорошо… прицел чуть выше… Не опускай меч, бля! Ира, извини, это не тебе.
Сэр Эммануил со страхом и ликованием смотрел на воспитанника, разрываясь между желанием броситься в бой под предводительством отмеченного богами великого героя, и желанием убраться как можно дальше отсюда. Гарнизон замка именно так и сделал — успевшие выйти из ворот мечники двинули обратно, устроив давку в проходе. И как умудрились при этом никого не затоптать?
Паника длилась недолго — всё же в замок старались брать ветеранов королевской армии, прослуживших не меньше десяти лет, и понимающих пользу дисциплины. Первый страх прошёл, и на смену ему явилась холодная рассудочность. Неизвестное колдовство убивает гномов? Замечательно! Оно не бьёт по своим? Ещё лучше! Уже требуется не атаковать крепко сбитый строй, а резать мечущихся коротышек? Вообще великолепно!
— Лучникам и арбалетчикам приготовиться! — сэр Эммануил наконец‑то вспомнил о долге, и взялся командовать. — Лёгкая пехота вперёд!
Оно, конечно, громкое название для крестьян, из всей защиты имеющих только шапки с железными полосами. Но сегодня от них требуется всего лишь бросать короткие дротики в толпу. Пять штук. Потом вернуться под защитой стрелков, пополнить боезапас, и снова обрушить на гномов полторы сотни смертей. Не все попадут, не все добросят. Но всяко лучше, чем вообще ничего.
Этих тридцать человек. Мечников всего двенадцать. Есть ещё копейщики, они и пойдут следом за метателями дротиков.
А сова на плече риттера проорала вовсе непонятное:
— Ирка, ты их надолго обездвижила? Что? Всего на полтора часа? Мало, добавь ещё! Да и плевать, что сердца начнут останавливаться… не у всех же!
